Дикая жизнь в лесу - Третьяков Юрий Федорович. Страница 9

— Якого! — сказал Гусь. — Я дам «якого»! Чтоб немедленно был тут, на этом вот самом месте, а то мы… вот вашего заберем, покуда нашего не отдадите!..

Он оттолкнул загородившего дорогу Синичонка и шагнул к младенцу, который, чувствуя недоброе, перестал веселиться и хмуро взирал на происходящее.

Синичонок вцепился в Гуся, как клещ, и издал боевой клич:

— Сюды! Василя крадуть!

При виде опасности, грозившей их любимому Василю, остальные Синичата вдруг отчаянно осмелели и со всех сторон набросились на гусиновцев.

Самый крупный Синичонвк храбро вцепился в Гуся, а он никак не мог его стряхнуть, потому что знакомые собачки, желтенькая и пестренькая, возле своего дома оказались злые и принялись хватать Гуся за ноги, заливаясь лаем.

Двое Синичат побольше тащили и дергали Мишаню в разные стороны, как муравьи большую муху.

А девчонки уже повалили Братца Кролика, катали его по песку и драли, как разъяренные кошки, крича:

— Тату! Тату!

Хлопец Пэтя бегал от одного к другому и стегал всех кнутиком, даже младенец Василь, не умея еще ходить и говорить, а не только драться, делал губами: фу!., фу!., фу!.. — пугал.

Совсем одолели бы мелкие, но дружные Синичата гусиновцев, если б, на счастье, не вышел из дома сам большой Синица — лесник громадногороста, но на вид — не особенно злой.

— Шо такое? — крикнул он, идя к месту сражения.

— Злодии! — завизжали девчонки, отпуская Братца Кролика. — Лаются та бьются!..

Сражение само собой прекратилось. Даже собачки присмирели и сели в сторонке, готовые наброситься в любой момент.

— А куда они нашего дели! — вызывающе сказал Гусь, пытаясь приладить обратно длинный лоскут, оторванный собачками от его штанов.

Братец Кролик сидел на земле и выплевывал песок.

— Какого вашего? — спросил большой Синица.

— Ваши нашего увели! — объяснил Гусь. — Такого жир… полноватенький такой! В очках!

— Он с Миколой на остров пийшли… — сказал Синица. — Я им бредень дав, шоб напрасно не мучились… Як же вы не зустрелись? Разминулись трохи? Ото хлопец ваш моторный: потный та замурзанный, а шуруеть скрябкой своей швидко, як эскаватор!..

Подошел Братец Кролик и начал слушать, моргая, шмыгая носом, трогая царапины и плюясь песком.

— Зайчиная голова! — свирепо заорал на него Гусь. — Через тебя все! Навыдумывал!..

Большой Синица посмотрел на Братца Кролика с сожалением и сказал своим:

— Хиба ж можно так: огарновали чужих людей усим гамузом… Ото ж ободранцы!

— Та воны Василя узять хотилы! — вылез вперед один Синичонок.

— Нужен нам ваш Василь… У нас свой есть! — миролюбиво ответил ему Гусь. — Своего кормить нечем… Боимся, как бы он у нас с голоду не помер!..

— А рыбалка шо ж? — спросил большой Синица. Гусь махнул рукой.

— Нехай место сменит, — посоветовал Синица. — Коло горелой вербы плотва береть дуже! У вас тамо раки не усю ще насадку поилы?

— Во-он это кто!.. — сообразил Гусь. — Значит, это раки клевали, а мы думали — рыба… Двоих мы ловили… Так… нам идти?

— Та идить соби… — пожал плечами Синица. Гусиновцы пошли обратно, а вслед им доносилось сдержанное хихиканье Синичат. И девчонки хихикали, и хлопец Пэтя хихикал, и даже младенец Василь перестал хмуриться и тоже захихикал над глупостью городских.

Больше всех пострадавший Братец Кролик шел, насупясь, шмыгал носом и все отплевывал песчинки. Потом угрюмо сказал:

— Здорово нас Синицы разгромили…

— Тебя они разгромили — это верно! Девчонкам поддался… — с презрением ответил Гусь. — И за дело: не выдумывай небылиц всяких! Не вводи в заблуждение! Я б их всех поразогнал, кабы не собаки! Я собак боюсь… Хотя и от меня им доставалось, будь здоров!

На острове Глеб и Микола сидели возле свернутого бредня и о чем-то беседовали.

— Где вы были? — спросил Глеб. — Никак вас не найдем!

— А мы тебя искали! — объяснил Гусь и показал на Миколу: — Даже вот к ним забрели по ошибке…

Микола помалкивал и только улыбался, когда Гусь начал рассказывать ему, будто старому знакомому:

— Ух, у вас и семейство дружное! Мы там так, для смеху, сказали, что маленького вашего, Василя, хочем взять, а ваши девки как кинутся! Вот Братца Кролика нашего чуть до смерти не закатали! Покажь, Кролик, как они тебя извалтузили… Волос из него натаскали — весь берег обсыпан, хватит две веревки сплести от змей!..

— Чего врешь! — возмутился Братец Кролик. — До волос даже не дотрагивались!.. Чем врать, лучше штаны свои покажи!

— То — собаки! — спокойно сказал Гусь, оторвав до конца лоскут и кинув его в озерко. — Собаки — дело особое! Они любого могут укусить. Будь ты хоть кто! Хорошо, я догадался старые штаны надеть — предвидел это…

Микола все улыбался, потом сказал, вставая:

— Ну, я побиг! Бо у вас и без того народу…

— А куда? — спросил Гусь.

— Стадо тама…

Он пошел, потом вернулся:

— Траву подергайте, шоб бредень посверх не волочився…

Братец Кролик подошел к краю озерка и начал вглядываться в воду.

— А пиявок там нет?

— Хто ее знаеть… Може, и есть… — ответил Микола. — А чи вы пиявок забоялись?

— Ничего не забоялись, даже любим! — ответил Глеб. — Эти пиявки — что! Так, мелочь… Вот в Африке — пиявки! Они могут у человека в два счета кровь всю высосать… С полметра длины!

— Ну эти невеликие… С палец! — успокоил его Микола. — Посыпать ее солью, она и видчепится!..

— С палец! — поразился Братец Кролик. — С палец тоже ничего… Надо сольцы побольше захватить…

— Я пошел за солью! — объявил Гусь. — И дяде Пете скажу, чтоб он место сменил. Вот Микола нам покажет хорошее место, покажешь, Микол? Я вижу, ты парень свой! Я с хохлами раз в больнице лежал, мы там все двери переломали — грецкие орехи раздавливали!.. Они же большие, в рот не пролазят… что делать?

И Гусь с Миколой ушли.

Хоть местные пиявки по сравнению с африканскими никуда не годились, однако никто не спешил первым залезать в озерко.

В своей родной мелководной Гусиновке Мишаня и Братец Кролик пиявок ни капельки не боялись, а тут, в чужом далеком месте, неизвестно, какие они водятся, — может, совсем особенные…

— Выходит, Синицы тебя в плен не забирали? — расспрашивал Братец Кролик Глеба. — А как они тут очутились?..

— Я копаю, а лесник с этим Миколой подходят и говорят: зачем копаешь? Я сказал. Они говорят: не потечет по твоей канаве вода, нужно в несколько раз глубже копать…

— Ага! — оживился Братец Кролик. — А я про что говорил!..

— Потом захотели бредень нам дать, бреднем быстрей… Мы и пошли!

— А этот Синичонок ничего не говорил — не собирались они на нас нападение делать?..

— Зачем им нужно? — удивился Глеб. — У них и так дел хватает!

— Зря… — покачал головой неугомонный Братец Кролик. — Выходит, я такую хорошую сигнализацию напрасно делал…

Глеб начал раздеваться:

— Надо все-таки лезть… Хоть и боюсь я этих пиявок, не люблю…

— Хорошо еще, что тут не водится крокодилов… — сказал Братец Кролик.

Глеб, увязая в иле по колено, ступнул раз, другой… Из-под ног у него выскакивали пузыри, лопались и пахли тухлыми яйцами…

Он оглянулся и сказал дрожащим голосом:

— А тут ничего… Ил прохладный такой, мягкий…

Схватил один куст за макушку, легко выдернул, выкинул на берег и уже зашагал по мелководному озерку смело, как журавль.

За ним полез в воду и Мишаня.

Ноги приятно погружались в ил, во все стороны разбегались какие-то козявки и, конечно, пиявки могли впиться, но раз они не впивались, то о них скоро забыли, а траву весело было дергать: она совсем слабо держалась в илистом дне и вылезала сама.

Потом осмелился и осторожно залез в озерко и Братец Кролик.

Когда уже почти всю траву повыдергали и повыкидывали на берег, явился Гусь, неся на плечах Колюньку.

— Помощника принес! Пускай приучается! Дядь Петю перевели на другое место — к плотве! А у меня что-то пропало настроение ловить… У меня какой характер? Не люблю, когда рыба не ловится, и хоть ты что!..