Робинзон в русском лесу - Качулкова Ольга. Страница 18

— Не стоит тратить заряда, — прошептал он, — если вам хочется шкур, то обождите. Я доставлю их вам хоть дюжину.

Я с некоторым сомнением отнесся к обещанию Васи, но покорился, тем более, что волки уже скрылись из виду.

В другой раз нам удалось быть свидетелями страшной, но чрезвычайно интересной сцены. У нас кончилась вода, пришлось ехать за ней перед вечером. Только мы спустились к озеру, как с противоположной стороны его, из лесу, показался огромный лось, следом за ним на снежную равнину вынеслись штук двенадцать волков. Лось вообще бегает поразительно быстро, но сейчас под ним была не твердая земля, а глубокий снег. Ноги лося легко проваливались в рыхлую массу, что очень затрудняло и замедляло его движение. На средине озера волк, опередивший других, ловко схватил его за горло. Но лось взвился на дыбы и дал смельчаку такого сильного пинка, что он глухо завыл и отлетел далеко в сторону. Все это продолжалось с минуту, но ее было. достаточно, чтобы остальные успели настигнуть жертву и с бешенством броситься ей на спину. Несчастный великан попробовал было кататься по снегу, рассчитывая, вероятно, передавить врагов тяжестью своего громадного тела, но только ой падал, волки быстро отпрыгивали и начинали терзать его грудь и брюхо, ловко избегая ударов его передних ног. Наконец бедняга изнемог и сдался, не издав ни малейшего звука. Волки с отвратительным зверством принялись раздирать и пожирать горячее, кровавое тело лося.

Едва завидев лося и волков на озере, мы взобрались на дерево. Я сидел, как окаменелый, не в силах отвести глаз от страшной борьбы, но когда волки победили и принялись праздновать победу, я поневоле с отвращением отвернулся и зажмурился. Наконец, когда волки увлеклись уничтожением своей жертвы, мы тихо слезли на землю, надели лыжи и быстро понеслись к дому, махнув рукой на котелки и сани.

Как только мы вошли к себе и заперли дверь, Вася дал волю обуревавшему его бешенству, он то вспоминал самые отвратительные моменты неравной борьбы, только что виденной нами, то страшно грозил волкам. Наконец, несколько успокоившись, он снял лосиную шкуру с дверей, потом отыскал на полке несколько крепких гвоздей и вколотил их в притвор и в дверь. Он попросил меня взять ружье и проводить его до сарая. Там он собрал все внутренности зайцев, принес к дому и разбросал около двери. Затем он взял веревку, приотворил дверь ровно настолько, чтобы в нее не мог проскочить волк, и крепко привязал ее в таком положении.

— Теперь, пока сыты, они улягутся отдыхать в чаще, а ночью опять проголодаются. Заячий запах приманит их сюда, а мы их угостим! Сегодня, верно, нам спать уже не придется. Ну, да я готов хоть неделю не ложиться, чтобы только насолить этим косматым разбойникам. Ведь какие злющие! Как они лося-то разбирали! Смотреть гадко! А вот за этим пусть попробуют протянуть сюда свою морду, — прибавил он, кладя в нескольких вершках от двери, на полу комнаты, кусок жареного зайца, оставшегося от обеда.

— Я давно уже это задумал, — продолжал он. — Теперь нужно зарядить ружья и наточить наши копья. Когда придут волки, я стану впереди, а вы сзади, на стуле. Пока они едят заячьи потроха возле двери, нужно разозлить их, покалывая копьями. Они станут бросаться в эту щелку, но к нам им не проскочить, а мы можем набить их, сколько вздумается.

Когда мы окончили свои приготовления, было уже очень поздно: меня сильно клонило ко сну. Вдруг возле двери захрустел снег, точно по нему бежало несколько собак. Вася вскочил с лежанки, схватил копье и махнул мне. Сон мой совершенно прошел. Я взял копье, влез на стул и нагнулся над Васей. За дверью были те же двенадцать волков, за которыми мы наблюдали на озере. Они жадно поедали разбросанные Васей приманки и злобно ворчали друг на друга. Один из них просунул морду в щель, собираясь схватить кусок жареного зайца, но Вася так ловко и сильно ударил его копьем по затылку, что он страшно завыл и упал в конвульсиях. Я думал, что это остановит других волков, но ничуть не бывало — они бешено бросились пожирать убитого товарища.

— Я подтащу его копьем к щели, — быстро зашептал Вася, — они станут открывать пасти, чтобы схватить его, а вы только не зевайте, старайтесь попадать копьем прямо в глотку.

Я изо всех сил старался выполнять его совет. Двум волкам я очень удачно разрезал глотки, но третьему воткнул копье так глубоко, что у меня не хватало силы вытащить его. Мне помог Вася. Звери с бешенством бросались к щели, а мы убивали их одного за другим. Наконец, когда пало девять наших врагов, а остальные три старались пожрать их, Вася начал распутывать веревку у дверей.

— Возьмите ружье, — сказал он, — и подайте мне мое. Как только я отворю дверь, стреляйте. Двух положим на месте, а третий, если не убежит, то бояться нечего: ведь у нас заряжены оба ствола.

Он развязал веревку, взял ружье и толкнул дверь. Я никогда в жизни не забуду картины, которую увидел в ту минуту. Многие волки были еще живы и старались приподняться на ноги. Но те, которые не были ранены, с непонятною жестокостью мешали им встать, стараясь окончательно добить их. Я с отвращением выстрелил в одного из волков, который запустил зубы в шею своего полумертвого, товарища. Весь заряд засел у него в ухе, и он упал. Вася смертельно ранил другого. Но в эту минуту третий волк одним прыжком оказался в избе. Должно быть, запах крови, вид такой богатой добычи и страх, что у него отнимут ее, окончательно остервенил голодного лесного разбойника. Я соскочил со стула и выстрелил в него, но промахнулся. Вася сорвал со стены топор, изловчился и размозжил ему голову.

Когда опасность миновала, я почувствовал страшную усталость, и забыв, что дверь наша отперта, что могут прибежать другие волки, опустился на лежанку.

— Сергей Александрович! — крикнул Вася. — Что ж вы легли? Помогите мне поскорее втащить волков в избу, не то возле двери опять соберется стая побольше этой, а мы устали, да и не приготовились их встретить.

Я встал, и мы быстро перетаскали волков в избу.

— Теперь, если хотите, ложитесь, я стану сдирать шкуры, — сказал Вася, — а завтра накидаем их на сани и оттащим подальше от дому.

Лечь, пока работал Вася, мне было очень совестно. Я помог ему снять шкуры с двух зверей, но дольше не выдержал и лег спать.

С раннего утра мы занялись противной, но необходимой работой — обдиркой и приготовлением шкур к просушке. Ободранных волков мы оттащили на санях подальше от дома.

Вася был очень доволен, что ему удалось уничтожить больше десятка волков, которых он просто ненавидел.

— Ведь нет у нас зверя хуже этого разбойника, — толковал он мне. — Пользы от него нет никакой. Сколько лошадей, коров, телят, овец, гусей зарежет он летом! Я особенно невзлюбил их с тех пор, как они съели лошадь у одного бедного мужика. Она была единственной помощницей и кормилицей его семьи. Я видел, как он плакал. Большой, сильный, бородатый, а плачет как малый ребенок. Видно, горько было. Только вспомню — зло разбирает.

И Вася сильно рванул шкуру, натягивая ее на распорку.