Стрёкот кузнечика - Георгиев Сергей Георгиевич. Страница 6

— Держи. Поворачивать вправо.

Пришло время удивляться Валерке.

— Вы что же, любому незнакомому человеку ключ от квартиры доверяете?

— Ох, извини, пожалуйста, — мужчина протянул руку. — Давай знакомиться! Молчанов Валерий Алексеевич, инженер.

— Снегирев Валерий, ученик 6-го «Б», — с достоинством ответил мальчишка.

— Очень приятно! Теперь порядок?

— Порядок, — Валерка спрятал ключ, — значит, завтра?…

Собаке Яне не хотелось спускаться на пол, она бежала за Валеркой до самой двери.

— Собаки не ошибаются, не ошибаются… — бурчал себе под нос инженер Молчанов.

На лестнице Валерка столкнулся с Юрой Хлопотовым.

— Что, ещё не ушел?

— Да я из-за собаки. Которая выла…

— А-а… Снегирь, знаешь, что я придумал? Ведь можно ничего не бросать, понял? Можно вылезти на крышу и на веревке спустить ей всё!

— Она не голодная.

— Не голодная? Я так и знал! Слушай, Снегирь, я давно понял: тут не всё чисто. Мы должны провести глубокую разведку, всё разузнать. И предотвратить! Должно быть, готовится преступление! А если не успеем предотвратить, то раскроем! Даже интереснее, а?

— Не надо ничего раскрывать. Она просто гулять хочет.

— Откуда знаешь?

— Зашёл и спросил. И гулять с ней буду. С завтрашнего дня.

— Зашёл и спросил? Спроси-ил… — лицо Юрки Хлопотова приобрело вдруг постное и даже унылое выражение. Он разочарованно махнул рукой:

— Эх, скучный ты человек, Снегирь!

ТОРТ «ЕЛЕНА»

Самыми красивыми в витрине были торты с женскими именами.

— Выбирай ты, — предложил Валерке отец. И начал объяснять продавщице:

— Мама у нас — Надежда, дочек зовут Катюшка и Маруся…

— Торт «Елена», пожалуйста, — попросил Валерка.

Отец странно посмотрел на сына, а продавщица Валерку поддержала.

— Правильно! — сказала она. — Чтобы никому из ваших любимых женщин обидно не было! Ни Надежде, ни уж тем более Катюше с Марусей!

— И вас мы сердечно поздравляем, — благодарно улыбнулся Валеркин отец мудрой женщине. — Наши лучшие пожелания в день Восьмого марта!

Дома, пока сестренки разбирали подарки, а мама с папой занимались праздничным столом, Валерка улучил момент, закрылся в своей комнате и быстро набрал знакомый телефонный номер.

— Алло! — сразу же ответила Ленка. — Алло, вас слушают!

Валерка, кажется, даже перестал дышать.

— А, это ты, молчун! — вдруг весело рассмеялась девочка на другом конце провода. — Я уже по звонку тебя угадываю!

По коридору из кухни к столовой прошла Валеркина мама, шаги ее были легкими и едва различимыми, но Валерка быстро ладонью прикрыл телефонную мембрану.

— Каждый день звонишь, а хотя бы словечко сказал! — весело продолжала Ленка. — А сейчас, наверное, таким вот способом ты меня поздравляешь с женским днем? Верно?

Валерка едва не закричал: да! да! Но не закричал.

— Ну, молчи, молчи и дальше! — сладким ехидным голосом посоветовала напоследок Ленка. — А звони почаще! Я ведь все равно когда-нибудь угадаю кто ты!

И положила трубку.

А потом они с папой поздравляли маму и Катьку с Марусей, пили чай и за один присест съели весь торт.

— Потрясающая вкуснятина! Молодец, сын, правильный сделал выбор! — отец подмигнул и одобрительно толкнул Валерку в бок. — Ведь там чего только не было! И «Ольга», и «Ксения «… «Дарья», наконец… Тоже, наверное, не хухры-мухры! А почему «Елена «?

— Не знаю, — пожал плечами Валерка.

И улыбнулся маме.

ДЕДУШКА

Круглые электронные часы возле продуктового магазина показывали без четверти четыре. Славка просил позвонить в четыре («только обязательно, а то на себя пеняй — другие желающие найдутся!») — он как раз все разузнает про гуппёшек для аквариума.

Алёша подошёл к жёлтой будке автомата, нащупал в кармане телефонную карту, гулко бухнул дверью, быстро набрал Славкин номер.

Короткие противные гудки. Занято…

Алёша набрал тот же номер еще раз. Опять гудки.

«Болтун несчастный, — почему-то со злостью подумал мальчишка.

Если бы не рыбки, Алёша со Славкой и связывать бы не стал. Какой-то он скользкий, этот Славка… Вот скоро и у него, у Алеши, гуппёшки будут, и когда мальки появятся — так он их просто так дарить будет, от души, не как Славка.

Алёша набрал номер в третий раз — снова занято. Надо ждать. Набирать и ждать, что ещё остается делать?

Вся внутренняя железная стенка будки была исписана номерами телефонов. Крупно и помельче — карандашом, гвоздем. Вот здесь, кажется, губной помадой. Надо же!

От нечего делать Алёша стал рассматривать эти номера. Зачем людям надо, чтобы все знали, кому они только что звонили? А почему только что? Вот такая запись, глубоко процарапанная чем-то острым, проржаветь уже успела.

А вот этот написан аккуратненько, не торопясь. Каким-то особым карандашом, жирной черной линией. Почему-то в стороне от всех остальных. Кажется, такими карандашами пользуются художники.

Славкин номер снова отозвался короткими гудками. И тогда, сам не зная зачем, Алёша вдруг набрал тот, чужой чёрный номер со стенки. Просто так, потому что…

Длинные гудки. Где-то там, неизвестно где, зазвонил телефон. Никто не брал трубку, очень долго никто не брал трубку.

Алёша совершенно успокоился. Ну и что же, что позвонил? А там никого нет, никто не будет волноваться: кто звонил да зачем? Никто даже и не узнает…

— Слушаю, — вдруг тихим хриплым голосом заговорила телефонная трубка. — Слушаю, кто говорит?

Ещё можно было, ни слова не говоря, быстро нажать на рычаг, и тот человек стал бы думать, что кто-то ошибся номером, не туда попал.

Но было в этом тихом голосе что-то такое, от чего Алёша неожиданно для себя произнёс:

— Это я…

Невидимый человек совсем не удивился, даже наоборот. Голос его как-то сразу потеплел, стал звонче. Или это только показалось Алёше?

— А, малыш! Здравствуй, малыш! Я очень рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка, малыш… Ты, как всегда, торопишься, да?…

Алеша не знал, что ответить. Тот человек, конечно, принял его за кого-то другого, надо было немедленно сказать ему об этом, извиниться.

— Да что ж, дело молодое, я всё понимаю. Как… папа? — голос почему-то немножко запнулся перед словом «папа». — У него как, всё в порядке?

Алёша представил своего папу, сильного, красивого, молодого папу. Скоро отец вернётся с работы.

— Да-а… — сказал Алеша в трубку.

Человек на другом конце провода как-то неопределённо хмыкнул, секунду помолчал, будто что-то обдумывая, потом снова заговорил.

— Ну, а в школе у тебя как?

— В школе… нормально… — пробормотал Алеша.

Собеседник, видимо, что-то почувствовал, голос его снова стал таким же хриплым, как и в начале разговора.

— Да что ж я, старый, заболтался? Ты, наверное, сейчас в бассейн? Или в студию? Бежишь, да? Ну, беги! Спасибо, что позвонил. Я ведь каждый день жду, ты же знаешь.

— До свидания, — сказал Алёша и нажал рукой на рычаг.

Медленно, на ватных ногах вышел мальчишка из жёлтой будки, прислонился затылком к холодному стеклу. Откуда-то из-за угла дома выбежала маленькая комнатной породы грязная собачонка. Наверное, бездомная или потерявшаяся. В зубах собачонка держала огромный надкусанный беляш — то ли выронил кто- то или стащила — добыча немалая.

Собачонка остановилась невдалеке от Алеши, забилась в угол за телефонной будкой — чтобы не затоптали ненароком вместе с беляшом. С ног до головы оглядела своего случайного соседа: мол, кто ты такой, беляш у меня не отнимешь?

— Не отберу, не бойся, — устало сказал Алёш собаке и пошёл к дому.

О Славке и его аквариуме он даже не вспомнил.

Весь следующий день Алёша думал о человеке, чей номер телефона написан жирным чёрным карандашом на стенке телефонной будки. Странно думать о старике, о котором почти совершенно ничего не знаешь, и только слышал его тихий хриплый голос. Тот очень ждал звонка какого-то «малыша» — и это всё.