День святого Валентина (сборник) - Нестерина Елена Вячеславовна. Страница 62

Юноша вышел из-за ели и приветственно поднял руку.

Карина приблизилась. Артемон предпочел остаться на месте, подальше от грозного ротвейлера.

– Чудесный вечер, – отметил сосед, приподнимая брови и склоняя голову в поклоне.

«А должна ли я тоже так склонить голову? – задумалась она. – Хотя зачем, это ведь он из Англии, а у нас тут…»

– Да-а, вечер замечательный, только холодновато, – произнесла Карина, стараясь не глядеть в его бледно-голубые глаза, от которых ее вечер становился холоднее вдвойне, а мурашки стекали со щек под свитер и там ползали-ползали…

Олег улыбнулся и по-джентльменски подставил ей локоть.

– Пройдемся вокруг площади?

Карина дар речи потеряла от такого обхождения, поэтому лишь молча уцепилась за его руку.

Они вышли из арки. Дьявол вальяжно шествовал рядом с хозяином, Артемон семенил позади.

– Какие предметы вы изучаете? – осведомился Олег.

– Разные, как во всех школах, – пробормотала она.

Уголки его губ приподнялись, и он насмешливо изрек:

– Сама простота.

Карина попыталась исправиться:

– Я думаю, в Англии и в России разные системы обучения.

– Еще бы!

Ей стало неуютно от его презрения. Она не понимала, как можно идти под ручку и при этом говорить друг другу гадости. Захотелось вырвать руку, но Карина не осмелилась. Уж очень невежливым бы это показалось.

От молодого человека сильно пахло одеколоном, казалось, весь он с ног до головы пропитан этим терпким, прохладным ароматом. С каждым шагом, поворотом головы, движением рук резкий запах впитывался в ее ноздри.

– Взгляни, Карина, – указал Олег на небо, – что за прекрасная луна!

– Да, – согласилась она, созерцая маленький круглый плевочек над площадью, – очень красиво.

Ей хотелось спросить про его странные послания, но как начать этот разговор, она не знала.

«Может, сам скажет».

И он сказал, только совсем другое:

– Никогда не видел девочек с голубыми волосами.

– Спасибо.

Олег рассмеялся.

– Разве я сделал тебе комплимент?

Карина смутилась.

– Просто я подумала…

Он накрыл ее кулачок своей ладонью в кожаной перчатке и дружелюбно сжал.

– Это такой юмор, Карина. Нужно смеяться.

– А-а-а-ха-ха, – натужно засмеялась она.

Они уже прошли половину пути вокруг площади, а ей уже не терпелось сбежать домой. Совсем не такой она представляла эту встречу.

– Ты молчалива, – проронил юноша.

– Просто не знаю, что сказать, – призналась она.

– С тобой приятно молчать, – пристально посмотрел на нее Олег.

А Карина подумала: «Как ему не холодно без шапки?» Ее удивляли всплывающие в голове дурацкие мысли, в то время когда следовало подумать о необыкновенных словах, сказанных не кому-то там, а ей – той самой невидимке, которую даже продавцы в магазинах не замечали. Было приятно, как от любой похвалы, но сердце не взмывало высоко-высоко, как происходило, когда за окном ее комнаты появлялось послание от него на самом обычном листе.

– Это снова юмор такой? – на всякий случай уточнила она.

Юноша усмехнулся.

– Нет, теперь серьезно. Уверен, чем больше мы будем видеться, тем скорее ты научишься различать.

«Чем больше, чем больше, чем больше», – стучало в висках. Она не знала, радоваться или нет. С одной стороны, он был таким интересным, учтивым, взрослым и красивым, что разум отказывался принимать какие-либо протесты. Но, с другой стороны, его надменность, какое-то нелепое величие и странная пустота внутри от его комплиментов настораживали.

Вокруг площади они обошли. Артемон радостно побежал к дверям парадной, Дьявол же сперва посмотрел на хозяина и лишь с его позволения помчался следом.

– Хорошо погуляли, – открывая настежь дверь, сказал Олег.

– Очень, – согласилась она, юркая в подъезд и взбегая по лесенке.

Он догнал ее под мерцающей лампочкой и пристально заглянул в глаза.

– Тогда до завтра? Снова в полдесятого, да?

Карина замялась, но когда заметила, как изумленно он моргнул, выпалила:

– До завтра!

* * *

У раздевалки толпились ученики, кто-то разговаривал, кто-то смеялся, кто-то толкался.

– Колотушкин, ты слепой слоняра! – гневно крикнула Галя Решеткина, поджимая ножку в замшевом белом сапоге, на котором одноклассник оставил грязный след своего громоздкого ботинка.

– Ой, извини, – пожал плечами Саша, – не заметил.

– Урод, болван, – продолжала сердиться девчонка, – жирная крыса! Отродье! Как теперь это оттереть, а?!

– Ну прости, прости меня, – беспомощно топтался на месте Саша.

– Иди-и-иот, – поддержала подругу Света, награждая парня презрительным взглядом.

– Ты хоть знаешь, сколько стоят эти сапоги! – подбоченилась Решеткина.

Колотушкин потянул за ворот белого свитера в ромбиках, как будто он душил его, и предложил:

– Пойдем, если хочешь, в кабинете истории есть тряпка, попробуем почистить…

– Слыхала, Свет? Почи-и-истим, – передразнила Галя. – Мозги себе лучше прочисть!

– И глаза разуй! – прибавила подруга, сочувственно поглядывая на изуродованный сапог.

К компании подошел Рома. Парень обнял за талию Свету и спросил:

– В чем дело?

– Да вот, Колотушкин испортил Галюхе сапоги!

Карина незаметно прошмыгнула мимо одноклассников и вошла в гардероб.

Слушать, как три человека вместе унижают одного, ей было неприятно. Она давно заметила, что Галя особенно любит придираться к Саше. То: «Что за уродство он на себя напялил?!», то: «Чего он красный как помидор?!», то: «Какой бред он мелет!» Решеткина могла найти изъян даже у святого, но донимать Колотушкина ей доставляло особое удовольствие.

Еще год назад, когда Саша перешел в их школу, он пытался неумело ухаживать за главной модницей класса, но самовлюбленная блондинка отшила его, и с того дня парень перестал обращать на нее внимание. Карина-то замечала, какие взгляды он порой бросает на Галю, когда та не видит, но как-то иначе проявлять свои чувства Колотушкин не решался.

«Бедняга», – сочувственно думала Карина, прислушиваясь к ругани за деревянными перегородками, отделяющими коридор от гардеробной. Саша не был конфликтным, несмотря на то, что с легкостью мог поколотить практически любого мальчишку в классе. Высокий, крупный, с большими руками, ногами, он выделялся среди других девятиклассников. И его единственного приняли в школьную секцию по баскетболу среди одиннадцатых классов. «Теленок бестолковый», – называла его Галя. Колотушкин не показывал обиду, краснел только, вжимал голову в плечи или старался уйти куда-нибудь.

Карина переодела сменку, повесила на крючок куртку и вышла из гардероба. В этот самый момент к компании, ругавшей неуклюжесть Саши, присоединился Женя. Парень редко приходил к первому уроку, и даже по взгляду Ромы было видно, как он удивился при виде друга.

– А ты чего приперся? – изумилась Света.

– Дела, – таинственно улыбнулся Женя.

Решеткина захихикала, глянула на Колотушкина, стоявшего с опущенной головой, бросила: «Пошел вон» – и заговорщицки спросила у Жени:

– А не Люсей ли случайно зовут твои дела, Женечка?

– Дай-ка подумать, – парень прищурил один глаз, потом отпихнул Галю в сторону и бросил через плечо: – Не твое это дело, Решеткина!

Карина отскочила в сторону, чтобы дать пройти однокласснику, но он остановился и поинтересовался у нее:

– Люська еще не пришла?

– Не знаю, – выдохнула Карина, во все глаза глядя на парня и не в силах поверить, что ее фантазии снова сбылись.

Женя поправил свой хвостик, мимолетно улыбнулся ей и прошел в гардероб.

«Быть не может… не может быть, – мысленно твердила себе Карина, – это невозможно, это…»

Входная дверь распахнулась, и в толпе первоклассников с огромными рюкзаками влетела Люся. Одетая в коротенькую ярко-желтую курточку, которую скинула прямо на ходу, подруга точно сотней разноцветных лампочек осветила собой коридор. На ней было платье, состоящее из лоскутков всех цветов радуги, желтые сапоги и в тон им маленькая желтая сумочка под мышкой.