Весенний подарок для девочек. Лучшие романы о любви (сборник) - Иванова Вера. Страница 9

— Конечно. Когда проверят, не знаю, но меньше четверки не будет, это точно.

— А Рыбарев? — опять спросила мама, опасаясь, как бы разговор все-таки не сполз на копченую колбасу.

— А что Рыбарев? — испугалась Марина. Какой ужас! Зачем мама спрашивает о Богдане? Неужели она их видела?

— Ты же сама говорила, что ходила готовить его к контрольной по физике. Разве нет?

— Нет! — быстро ответила Марина. — Я сначала хотела пойти, но потом не пошла…

— Почему?

— Так… Расхотелось…

— Ну и правильно, — согласилась мама. — Почему это ты должна к нему ходить? Надо — сам пусть прибежит, не развалится.

Мама допила последний глоток кофе, сунула чашку в раковину, бросив дочери: «Сполосни, опаздываю», — и помчалась в комнату одеваться на работу.

Марина, прислонившись к стене, отходила от испуга. Мама ничего не должна знать про их новые отношения с Богданом. Вообще никто из взрослых ничего не должен знать, потому что они все испортят, как все испортили в прошлом году Маргарите Григорович и Сереге из бывшего 8-го, нынешнего 9-го «Б». Эти гнусные взрослые устроили за ними тотальную слежку. Серегина мамаша чуть ли не поселилась в школе, чтобы оградить сыночка от Марго, а Людмила Ильинична каждый классный час вела со своими учениками такие воспитательные беседы, от которых их всех тошнило. Марина помнит, как униженная Григорович рыдала в туалете оттого, что они с Серегой просто дружили и даже ни разу не поцеловались, а их обвинили во всех грехах. В этом году Марго и Серега обходят друг друга за километр, а кому от этого лучше? Только Серегиной мамаше, которая несколько лет теперь может спать спокойно, поскольку у сыночка выработалась стойкая аллергия на девчонок. А Маргошка стала нервной, злой и заранее подозревающей всех в тех самых грехах, в которых ее несправедливо обвиняли.

Марина натянула куртку и спустилась в лифте на первый этаж. Там, в полутемном тамбуре между двух дверей, ее поджидал Богдан. Марина попала прямо в его объятья и тут же почувствовала теплые губы на своей щеке.

— Нет! — испугалась она и отпрянула. — Увидят! Пошли лучше в школу.

И они пошли по тротуару на почтительном расстоянии друг от друга, но все равно вместе.

У классной доски толпились ребята и оживленно переговаривались. На ее зеленом поле висели прилепленные прозрачным скотчем три больших желтых конверта. На одном из них кривыми синими буквами было написано слово «Золотое», на другом — «Серебряное», на третьем — «Медное». Ребята засовывали внутрь конвертов какие-то маленькие скрученные листочки. Все были так увлечены этим занятием, что Марина с Богданом поняли — на их приход никто не обратил внимания. Ошибались они жестоко. Три пары зорких глаз видели, как в дверях кабинета Рыбарь пожал пальцы Марине Митрофановой, а она вздрогнула и залилась румянцем.

Богдан прошел к своей последней парте, а Марина, бросив на стул сумку, подскочила к доске и протиснулась поближе к Милке.

— Людмила, что тут происходит? — спросила она подругу.

— Как это что? Парни царевен выбирают! Для Элечкиного праздника. Ах да… — вспомнила она, — тебя же не было на классном часе… Поскольку ты мне ничего не хотела вчера рассказать, я даже не стану спрашивать, где ты была. — Милка метнула быстрый взгляд в сторону последней парты и зашипела Марине в ухо: — Хотя, не буду скрывать, я заметила, что и твоего любименького Рыбаря тоже не было на классном часе.

— Я тебе все расскажу, Милка, только без свидетелей, — и Митрофанова кивнула на одноклассников, — а ты мне про царевен объясни.

— Ну, так и быть, — согласилась Константинова и с большим удовольствием принялась объяснять Марине суть происходящего.

— Ну что? Все положили? — оглушительно крикнул Васька Кура и напустился на Пороховщикова. — А ты, я гляжу, уже второй раз подходишь к «Золотому» конверту! Так всякий может!

— Ну и что же, что второй? Я первый раз не положил, потому что решил переписать понятнее… Хотя, какое твое дело, что я решил?! — не остался в долгу Лешка.

Кура не удостоил его ответом, оглядел еще раз класс, увидел за последней партой Богдана, спокойно читающего учебник, и гаркнул еще громче:

— Э! Рыбарь! Греби сюда! Тут у нас мероприятие! Нечего уклоняться!

Богдан нехотя закрыл книгу, подошел к Куре и спросил:

— Ну?

— Шляешься, понимаешь, где-то, когда люди делом занимаются!

— Ты про что это? — не понял Богдан.

— Про то! Про классный час, вот про что! Видишь, на доске висят конверты?

— Ну!

— Не «ну», а в каждый конверт ты должен положить по записке, где напишешь фамилию девчонки, которая тебе больше всех нравится.

— Это еще зачем? — Лицо Богдана мгновенно сделалось красным.

— Затем, что у нас тут разыгрывается шоу под названием «Индекс популярности». А потом девчонки из нас лучших выберут.

— Я в этом не участвую.

— Почему?

— Не хочу.

— Он просто у нас еще маленький, — расхохоталась повернувшаяся к ним Марго. — Он даже и не знает, как это кто-то кому-то может нравиться!

— Ты-то мне уж точно не нравишься, — буркнул Богдан.

— Взаимно, — презрительно усмехнулась Григорович, но по лицу ее было видно, что она сильно уязвлена.

— Так будешь писать? — Кура оттеснил от Рыбаря взбешенную Марго. — Или я снимаю конверты!

— Ладно, напишу. Объясни только, почему их три и что означают надписи на них.

Кура принялся объяснять, а Марина, будто оглушенная, замерев на месте, стояла в толпе. Ей почему-то казалось, что одноклассники специально затеяли все это, чтобы вывести их с Богданом на чистую воду.

Рыбарь как раз засовывал в последний конверт записку, когда прозвенел звонок на урок. Кура снял конверты с доски и протянул их классной руководительнице.

— Людмила Ильинична, сохраните, пожалуйста, до конца дня, — попросил он и обратился к классу: — А вы все приходите сюда после последнего урока. Проведем второй гейм под названием «Индекс мужской популярности» и подведем общие итоги голосования по всем номинациям! Константинова, ты конверты приготовила?

Милка яростно закивала головой.

Весь день прошел под знаком «Индекса популярности». Девчонки без конца строили предположения, кто станет Золотой царевной. Большинство сходилось во мнении, что эта корона достанется Маргарите Григорович.

— Конечно, у Маргошки самая выигрышная внешность и самые длинные волосы, — сделала свой вывод Милка, взвесила на руке хвост Марининых волос и неудовлетворенно скривилась. — Из ее волос такую косу можно заплести, как у сказочной Царь-девицы! Один твой Рыбарь, наверно, и будет против нее. Кстати, ты обещала мне кое-что рассказать. Я вся — внимание!

— Да, собственно, и рассказывать-то особенно нечего, — смутилась Марина.

— Скажешь тоже — нечего! Разве я не угадала, что вы на пару смылись с классного часа?

— Да, мы ушли вдвоем.

— И где были?

— В сквере за домами.

— И что там делали?

— Гуляли.

— Гуляли и все?

— А что же еще?

— Кто-нибудь кому-нибудь хоть в любви-то объяснился?

— Нет…

— Ну, дураки!!! — Милка закатила вверх глаза, выражая тем самым полное разочарование в умственных способностях подруги и ее Рыбаря. — И о чем же вы тогда говорили?

— О разном…

— Знаешь, Маринка, о разном ты могла бы и со мной поговорить, а с парнями надо о другом разговаривать!

— О чем? — растерялась Марина.

— О чувствах, вот о чем!

— Чего о них разговаривать, если и так все понятно?

Милка задумалась.

— Ну… не знаю… — наконец проговорила она. — Зачем же тогда гулять с парнем, если вести себя так, будто проводишь время с подругой? Должно же быть какое-то отличие… Вот ты мне скажи, было какое-нибудь отличие или нет?

У Марины тут же разгорелась щека, которую целых два раза поцеловал Богдан, но рассказывать об этом Милке ей почему-то не хотелось. И о том, как она уткнулась лицом ему в грудь, тоже.

— Да так… — сказала она, отвернувшись в сторону, чтобы подруга не видела ее одиноко покрасневшей щеки. — Есть, конечно, отличие, но его не объяснишь словами…