Завещание рыцаря - Верещагин Олег Николаевич. Страница 3

Вроде всё стало ясно. Но я по-прежнему торчал у забора, изучая носки своих кроссовок. а если всё это не так? Ты, Андрей, успокоишься и пойдёшь домой, жарить колбасу. А в пятьдесят первом номере вашей тихой гостиницы зарежут парня. Не бандита, заметь. НОРМАЛЬНОГО парня.

В сердцах я поддал камешек ногой. Чёрт! И посоветоваться не с кем! Наш историк - мужик толковый, понимающий, вот бы к кому сбегать… но ведь времени - ни капли. Да и потом, вспомнил я, он-то, должно быть, ещё в конце мая укатил в область, сдавать летнюю сессию в университете. (Это он только так говорит, а на самом деле "свалит" всё за неделю, для него это не проблема, забросит за плечи рюкзак, сунет под мышку свою мелкашку - и на турбазу, где его уже ждёт тёплая компания. А там ищи его по лесам вдоль Цны! И правда - вся ООН не найдёт…)

Мда, иногда я ему завидую. Он хоть и вырос "при застое", а видак впервые потрогал в 19 лет, в армии, но мне кажется, у него жизнь была интереснее. Во всяком случае, у него куча настоящих друзей и к 25 годам - масса интересных воспоминаний…

Я сердито дёрнулся, сообразив, что думаю о нашем историке, чтобы защититься от других мыслей. Трушу?! Попытался убедить себя, что осторожность - не трусость, но подумалось снова: "Трушу."

Правду говорят - никто не может так легко оправдать и так безжалостно осудить человека, как он сам. Это обвинение в трусости показалось мне страшнее сказанного вслух, в лицо, кем-то другим.

Я повернулся на пятках и бросился бежать по дорожке к выходу со стадиона.

Глава 3.

Гостиница наша расположена очень удачно - напротив милиции. Лет шесть назад, когда мне ещё десяти не было, в ней часто останавливались первые в наших краях "челноки", в основном - южане. И такое стратегически выгодное расположение гостиницы частенько спасало их - чуть ли не каждое воскресенье, после окончания базарного дня, наши ребята устраивали у подъезда жуткие драки с велоцепями и арматурой. Сейчас объект для подобных действий - вьетнамцы, но они живут за городом, сообща снимают там какой-то заброшенный корпус. Драки бывают и там, но реже - добираться далеко.

Короче говоря, сейчас наша гостиница - спокойное место. Подбегая к ней со стороны Парка Победы, я ещё подумал, что Сергеич и Витёк либо полные долбаки, либо очень рисковые, если уж решили убивать кого-то там, где достаточно выбить окно и даже ничего не кричать, чтобы в ту же, считай, секунду явился не только наряд, но и все свободные от дежурства менты, постоянно опухающие от безделья на лавочках во дворе своей конторы.

Не добегая до подъезда - солидного, выложенного серым гранитом и совершенно не соответствующего общему виду и обшарпанному фасаду гостиницы - я перешёл сперва на лёгкую побежку, потом - снова на шаг. Эти двое козлов никак не могли тут оказаться раньше меня, тем более, если они собирались зайти к какой-то Ольке… но осторожность никогда не помешает.

На улице темнело и никак не могло стемнеть, вы знаете, наверное, как это бывает длиннющими летними вечерами. Было очень пусто и очень тихо. Ещё раз внимательно оглядевшись по сторонам, я, словно под обстрелом, перебежал от угла до крыльца, птицей взлетел на него и буквально ворвался в вестибюль. Сердце колотилось так, словно я и в самом деле бегал где-нибудь в Грозном под пулями чеченского снайпера. Появилась и помогла справиться с волнением злость - у меня так бывает. Чего я, собственно, боюсь?!

Пожилая женщина за конторкой читала журнал-каталог клуба "ХХI век" и на меня даже глаз не подняла. Я смог вполне спокойно рассмотреть доску с ключами - №51 отсутствовал… Мда, при таком контроле в гостиницу может человек двадцать с оружием войти, прежде чем это заметят.

Я смутно помню, как поднимался на второй этаж. В коридорах, на лестнице - везде было пусто, даже в номерах стояла тишина, словно в фильме ужасов, где разом исчезли все люди, кроме меня, человека в номере и двух уже наверняка идущих сюда бандитов. Что говорить - мне даже в голову не приходило. Главное было успеть добраться да №51 раньше убийц, словно это решало все проблемы.

Пятьдесят первый номер располагался в конце коридора, справа. Подойдя к двери, я прислушался. И различил тихие шаги и бормотание. Что говорил человек - было непонятно, но он находился там. И он был жив! Я обрадовался, как будто речь шла о самом близком друге.

Мой стук в дверь эхом отдался во всём коридоре, я почти испугался, что вот-вот отовсюду повыскакивают люди. Но не открылась даже та дверь, которая мне была нужна!

Я постучал ещё раз - уже настойчиво, громко. Снова никакого эффекта. Занёс руку в третий раз - и…

…и дверь распахнулась мне навстречу.

Там, внутри, был полумрак, но свет не горел, поэтому ничего нельзя было различить, кроме контуров вещей и мебели. Но человека, стоящего в проёме двери, я видел очень хорошо.

Он не прятался, стоял, придерживаясь одной рукой за косяк и не сводя с меня взгляда. Больше всего я удивился, увидев парня моих лет, может - чуточку старше. Хотя из разговора убийц мне это было известно, подсознательно ожидал всё-таки взрослого… А тут передо мной стоял ровесник, одетый в самую обычную ало-синюю ковбойку, заправленную под ремень узких голубовато-белых джинсов и расстёгнутую на вороте. Пояс у джинсов был классный - широкий, из коричневой кожи, а пряжка сделана в виде щита и руки; застёгиваешь, и рука "берёт" щит. Самой же необычной деталью гардероба оказались… сапоги. Узкие сапоги из мягкой даже на вид кожи. Высокие, до колен. Никогда не видел на своём ровеснике таких сапог.

Лицо я разглядел позже одежды и удивился, как Витёк мог спутать меня с этим парнем. Мы были примерно одинакового роста и сложения, и волосы я тоже ношу длинные, не по нынешней моде, это да. Но в остальном… Открывший мне дверь оказался рыжим. Нет, неправильно. Волосы были тёмные, но с отчётливым медным блеском. Лицо - узкое, загорелое, чуть удлинённое, лоб высокий, а подбородок - тяжеловатый, почти взрослый, с решительной ямочкой. На меня холодно и непроницаемо смотрели большие, какие-то жутковатые глаза - зеленоватые, как толстое стекло старой бутылки.

Короче говоря, спутать нас можно было только в темноте или спьяну. Я-то белобрысый, кожа светлая, а глаза серые, таких у нас на улицах полным-полно…

Всё это я увидел и подумал за какую-то секунду. И опередил парня, хотя он уже открыл рот для вопроса.

- Слушай, - быстро сказал я, - только ничего не спрашивай и не подумай, что я вру. Быстро собирайся и уходи, тебя хотят убить. Я сам слышал.

Знаете, когда я поверил, что вся эта история - не лажа и не мой бред, вызванный жарой? Когда увидел его реакцию. Он ничего не спросил, больше того - даже не удивился и не засомневался. Просто процедил что-то не вполне понятное, но очень злое, коротко кивнул и метнулся вглубь комнаты. Чем-то там грохнул, потом зашуршал… А я остался стоять, как идиот, на пороге номера у открытой двери… Хотя, как говорят у нас в классе: "Почему - "как", даже обидно…" Вспомнив это мудрое изречение, я решил, что пора отсюда двигать - к колбасе, дому и Геббельсу. Да и маргарин в пакете тает, небось. Свой долг перед совестью я выполнил, а дальше… Парень не походил на беспомощного деточку-иностранца, потерявшегося в заснеженных русских просторах.

Когда я повернулся, чтобы идти, в коридор с лестничной площадки вошли Сергеич и Витёк.

…Помню, что я не испугался. Ни капельки. Просто стоял и с интересом смотрел, как они неспешно идут по коридору, Сергеич смотрит направо, Витёк - налево. Сергеич держал правую руку в кармане, на Витьке была распахнутая брезентовая куртка, какие носят дорожники на жэ-дэ. Зачем она ему в такую жару - было ясно, как божий день.

И сцена вновь походила на фильм. На этот раз - не на хоррор, а на триллер. Витьку оставалось широким жестом распахнуть свою куртку, на ходу достать обрез и вмочить картечью в полисмена, дежурящего в коридоре у комнаты опасного свидетеля.