Герой по вызову - Блок Лоуренс. Страница 4

И вот теперь середина октября — единственного месяца в году, когда в Нью-Йорке можно жить. Воздух становится чистым и прозрачным, ветер дует в сторону океана и уносит прочь городской смрад, и в ясные дни небо приобретает лазурный оттенок. Весна была дождливой, лето душным, и судя по всему, зима обещала быть как всегда отвратной, но нынешний октябрь был именно таким, каким он и привиделся авторам шлягера «Осень в Нью-Йорке». Я целый год ждал именно такого вот нью-йоркского октября…

Но не тут-то было. Неделя еще не успела закончиться, как я уже очутился по другую сторону Атлантики.

Глава 2

На четвертый день моего пребывания в Лондоне шел дождь. Вообще-то с того момента, как я сошел с трапа самолета, дождь моросил более или менее постоянно, иногда сопровождаясь туманом, иногда нет. Я вернулся в квартиру Стоуксов в начале седьмого утра, оставил сушиться зонтик, который Найджел всучил мне утром, и пошел на кухню. Джулия вертелась около плиты, а я стал вертеться около Джулии, пытаясь согреться и от жара плиты, и от тепла ее тела.

— Я завариваю чай, — сказала она. — А Найджел вроде как бреется. На улице жуть?

— Да!

— Успехи есть?

— По нулям.

Она разливала чай, когда вошел ее братец. Ему чуть за сорок, Джулия — на десять лет младше. Густые, с завитыми кончиками, как у королевского гвардейца, усы, делавшие его еще старше, появились у него на физиономии недавно. Он отрастил их специально для роли в каком-то водевиле, который шел уже несколько недель в Вест-Энде, и собирался сбрить их сразу после закрытия спектакля. Судя по рецензиям в газетах, этого следовало ожидать очень скоро.

— Ну-с, — пробасил он, — как твои успехи?

— Никаких, увы.

— И погодка — дрянь для удачной охоты, а? — Он бросил в чай сахару и намазал маслом ломтик хлеба. — Куда сегодня ходил? В аналогичные места?

Я кивнул:

— Туристические бюро, агентства по трудоустройству. Я обошел, наверное, половину частных гостиниц на Расселл-сквер. И там мне, можно сказать, повезло. Я нашел место, где она жила перед отъездом из Лондона. Федра снимала комнату в доме рядом с Музеем. По датам все сходится: она выписалась шестнадцатого августа, но не оставила никакого нового адреса, и там никто понятия не имеет, куда она могла отправиться.

— Ну, это полный облом, — заметила Джулия.

Что ж, очень точная формулировка положения дел. Это и впрямь был полный облом, и я уже стал задавать себе вопрос, с чего это я так запаниковал и за каким чертом отправился на другой континент. Одно объяснение — это, разумеется, эмоциональное состояние миссис Гурвиц. Тревога — штука крайне заразная, а эта дама была весьма встревожена. К тому же письма Федры, надо признать, эту тревогу никак не могли развеять. Ее последнее письмо из Англии в частности гласило:

А еще открытка с видом Музея Виктории и Альберта, отправленная из Багдада, с неразборчивой датой и с такой вот пугающей припиской на обороте:

Похоже, девчонка и впрямь попала в серьезный переплет. У нее под рукой не оказалось ни ручки ни карандаша: записка была нацарапана куском угля.

Уж не помню, чего я там наговорил миссис Гурвиц. Я успокоил ее как мог, потом отвез Минну домой, отключил телефон и три дня и две ночи писал эту чертову диссертацию не вставая. Я ускорил процесс, делая ссылки на несуществующие научные труды. Карен Дитрих заплатила причитающуюся мне тысячу. Еще чернила на ее чеке не успели высохнуть, как я его обналичил, засунул банкноты в тайник внутри широкого ремня, подпоясал им брюки, покидал вещи в сумку, отправил недовольную Минну к Китти Базерьян в Бруклин, решил рискнуть и полететь прямым рейсом до Лондона, но потом передумал и купил — буквально за десять минут до окончания регистрации — билет на «Эр Лингус» до Дублина через Шэннон. Дело в том, что по милости британского правительства мое имя фигурирует в целом ворохе черных списков, и я опасался, что англичане мне не дадут житья. Ирландцы тоже поместили меня в какой-то список, поскольку они считают меня подрывным элементом (я ведь являюсь членом Ирландского республиканского братства), но они-то особого шума из-за этого не поднимают. Поскольку неблагонадежные лица обычно пытаются нелегально выехать из страны, власти сквозь пальцы относятся к попыткам нелегального въезда.

Мое знакомство с Ирландией ограничилось залом для транзитных пассажиров дублинского аэропорта. Я позавтракал и пересел на самолет «Бритиш эйруэйз» до Лондона. При въезде в Англию из Ирландии не надо проходить паспортный контроль. Полет прошел нормально, если не считать вокального концерта, который закатили несколько грудных младенцев. И вскоре я уже оказался в Лондоне и отправился к Найджелу Стоуксу на Кингс-Кросс.

Вот уже четыре дня как я жил у него в квартире. Мы несколько лет переписывались с Найджелом, а однажды я встретился с ним в Нью-Йорке, где какая-то его пьеса непродолжительное время шла на Бродвее. Он был членом-корреспондентом Общества плоскоземцев и долгие годы трудился над масштабированной моделью двухмерной Земли. Этот проект у меня всегда вызывал искренний восторг, а вот у Джулии нет. Она считала затею безумием чистой воды. Но Найджел и сам понимал, что это чистой воды безумие. Что и доставляло ему огромное удовольствие.

И вот, налив нам по второй чашке чаю, он сказал:

— Ты же сам знаешь: это чистой воды безумие. — Только на сей раз он вовсе не плоскую Землю имел в виду.

— Знаю.

— Трудно искать иголку в стоге сена, но ты-то ведь даже не знаешь, что ищешь, так? Я поразмыслил о том письме, Эван. Вообще-то я не думаю, что турагентство могло бы…

Я кивнул:

— Ты прав. Я просто задал им работенку — и все.

— Именно. Что же касается агентств по трудоустройству — ну, вероятность есть, конечно, но мне почему-то кажется, там тебе тоже не шибко повезет. Это все равно что искать черную кошку в темной комнате, не согласен?

— Согласен.

Джулия придвинула стул и села между нами.

— А ты не думал съездить в Багдад?

— Это просто смешно, — возразил ей брат. — Ну и где, по-твоему, можно начать поиски в Багдаде?

Я зажмурился. Он прав. Бессмысленно искать Федру в Багдаде. Зато Джулия, похоже, обладала даром ясновидящей: я как раз о Багдаде и подумал, как ни смешно.

Найджел покрутил кончик усов.

— Возможно, я в своей жизни посмотрел слишком много шпионских боевиков, но… Эван, дружище, напомни-ка мне еще разок текст ее письма!

Я процитировал ему последнее письмо Федры слово с слово.

— Так я и думал. Знаешь, что я тебе скажу… Тут, по-моему, попахивает секретной операцией в духе рыцарей плаща и кинжала. Шпионские дела, ночные переезды в Восточном экспрессе… А ты-то сам что думаешь?

— Ммм… — неопределенно заметил я.

Мне в голову пришла такая же мысль, но я постарался ее отогнать. Какое-то время назад мне уже пришлось поработать на одного анонимного дядю, который возглавлял одну анонимную специальную службу США. Не подумайте, что я кокетничаю — я и правда не знаю ни его имени, ни названия его агентства. С тех самых пор он тешил себя иллюзией, что я на него работаю, — и время от времени я этим действительно занимаюсь. По этой самой причине мысли о кинжалах и плащах посещают меня слишком часто — чаще, чем следовало, но в данном конкретном случае я их решительно отверг.

Однако…

— Эван?

Я открыл глаза.

— Вообрази себе: молоденькая девушка приезжает в Лондон, где, насколько нам известно, она не знает ни одной живой души. Она, конечно, могла завести с кем-то дружбу, но…