Шарло Бантар - Яхнина Евгения Иосифовна. Страница 32

— Ну хорошо, хорошо, тебя не переспоришь! — смирилась хозяйка перед настойчивостью Шарло.

Надев маленькую шляпку, она направилась к выходу. У самой двери она обернулась и жалобно произнесла:

— Уж я на тебя надеюсь, Кри-Кри. Смотри же, не подведи меня!

— Да уж будьте спокойны, не подведу. Можете идти, — кивнул ей головой Кри-Кри.

Он запер входную дверь, отнёс ключ в своё жильё, оставил там передник и направился к сен-флорентийским укреплениям, где рассчитывал увидеть Гастона.

Кри-Кри долго ходил вокруг сен-флорентийских баррикад, расспрашивая патрульных о батальоне школьников, но никто не мог объяснить ему, как разыскать его товарища.

— Здесь нет ни одного подростка. Земляные работы закончены, кладка камней тоже, — сказал ему национальный гвардеец. — Вот только женщины ещё занимаются последней отделкой. Видишь, украшают редут зелёным ковром, — с усмешкой показал он на проходившую женщину с корзинкой свеженарезанного дёрна. — Не забудь, Марго, выложить каёмочку из ландышей!

Женщина опустила корзину на землю и, улыбаясь, погрозила насмешнику пальцем:

— Ты же знаешь, дёрн мы кладём не для украшения, а для крепости, чтобы земля на скатах не осыпалась. А для красоты принесём и цветы. Видел ты ящики с цветами вдоль всей стены на баррикаде Шато д’О?

— Уж не для версальских ли гостей они предназначены?

Марго рассмеялась:

— Им не по душе придутся наши цветы. От них вот какие ягодки! — Марго показала на патронную сумку коммунара.

Кри-Кри понравилась эта разговорчивая женщина, и он решил, что она-то поможет ему разыскать друга.

— Не скажете ли, мадемуазель, — спросил он, — где батальон школьников? Он работал здесь.

— Ну и долго же ты гулял, если не знаешь, что твой батальон вот уже третий день за городом, исправляет повреждения на крепостном валу! Как же это ты отстал?

Кри-Кри смутился. Он не заслужил такой обиды. Но как объяснить, почему он разыскивает батальон? Раз Марго подозревает его в дезертирстве, она всё равно не поверит. И он не находил нужных, убедительных слов. Наконец, покраснев от возбуждения, он крикнул:

— До сих пор я не мог быть в батальоне, а сейчас, если версальцы ворвались в город, я пойду с ними сражаться!

— Это другой разговор, — сказала серьёзно Марго, взваливая на плечи корзинку с дёрном. — Пройди на площадь Согласия, там как раз составляются отряды добровольцев. Желаю успеха!.. Как тебя зовут?

— Шарло Бантар.

— Ещё один Бантар! Не более получаса тому назад сюда приходил Жозеф Бантар. Не родня ты ему?

— Он мой дядя.

— Ну, извини, молодой человек. Я подумала, ты прогулял свой батальон. А коли ты Бантар, тогда всё понятно… Может, на площади ты встретишь и дядю. Там собралось много народу. Все жители, бежавшие из Нейи. Никому не хочется расставаться со свободой… Ступай, парень, прямо вдоль рва, к тем гвардейцам, что охраняют проход. До свидания, маленький Бантар! Счастливо!

Сен-Флорентийский редут — прочное баррикадное сооружение — тянулся до самого Тюильрийского сада. Широкий, глубокий ров отделял его от площади Согласия. Единственный проход в земляной насыпи охраняли два национальных гвардейца. Они, как и предвидела Марго, доверчиво кивнули Кри-Кри, подтверждая этим, что для него проход открыт.

Кри-Кри часто бывал на площади Согласия. Не раз он забегал сюда, когда, выполняя поручение хозяйки, ходил в магазины на улицах Рояль и Елисейских полей. Его всегда манили прекрасные, живописно расположенные в центре площади фонтаны, среди которых высился обелиск из цельного куска розового гранита.

Но сегодня самая красивая площадь Парижа показалась Кри-Кри совсем иной. По-другому выглядели в этот час и восемь статуй по краям площади, олицетворявшие восемь главных городов Франции: Лилль, Страсбург, Бордо, Нант, Руан, Брест, Марсель и Лион. Около балюстрад, служивших основаниями для этих статуй, толпились сотни людей. Они громко разговаривали, переходили с места на место, строились в ряды, перекликались.

Кри-Кри сновал между ними, надеясь встретить дядю Жозефа. Его он не нашёл, но зато, когда, разочарованный, уже собрался уходить, он заметил Мадлен Рок, окружённую женщинами разного возраста.

Шарло подошёл к ней и остановился, дожидаясь, пока кончит свой рассказ немолодая, но ещё стройная и крепкая женщина.

— …Спасаясь от версальских солдат, к нам в подъезд вбежал коммунар, — говорила она. — Я стирала бельё на третьем этаже и выскочила на площадку, когда услыхала на лестнице его торопливые шаги. Человек, опоясанный делегатским шарфом, улыбнулся мне и спросил, как пройти на чердак. «Хода на чердак здесь нет, — ответила я ему. — Но заходите к нам, не бойтесь. Если что случится, я выпущу вас через чёрный ход». — «Нет, — ответил коммунар, — разве я могу навлекать на вас такую опасность! Они убьют вас, если узнают, что вы посочувствовали мне». С этими словами он пошёл к выходу. Как я его ни уговаривала, он не вернулся. Только сказал: «Будьте счастливы! Когда ваши дети подрастут, расскажите им обо всём, что вы видели». Скоро мы услыхали внизу шум, а потом выстрелы. Я сбежала по лестнице и увидела того человека на тротуаре, у самой двери… Он лежал мёртвый… Я долго не могла оторвать глаз от его спокойного лица. Пришла я домой, наплакалась досыта и сказала себе: «Сидела ты всё время, Мариетта, в своём Нейи, ни во что не вмешиваясь. Вот и дождалась!» И, как только стемнело, я пробралась сюда. Не знаю, где сейчас мой муж и жив ли. В войну он пропал без вести. Но знаю: будь он здесь, он при шёл бы сюда, со мной. Только научите меня стрелять!

— Слушайте, гражданки! — обратилась Мадлен к женщинам. — Вы можете помогать Коммуне и без оружия в руках: нам нужны санитарки, маркитантки, нужны рабочие руки для восстановления разрушенных укреплений и для постройки новых баррикад. Выбирайте, что кому больше по душе.

— Посылайте куда надо!

— Приказывайте, всё будем делать!

Мадлен продолжала:

— Днём вы будете работать, вечером — учиться, как обращаться с ружьём. Я отведу вас в оружейные мастерские, там вас научат стрелять.

— Мадемуазель Рок, — воскликнул Кри-Кри, — возьмите и меня! Я стрелял, но из старого ружья, а шаспо никогда не держал в руках.

Кивком головы Мадлен дала согласие.

Путь лежал мимо статуи, посвящённой Страсбургу. [58]

Несколько женщин и детей снимали ленты из чёрного крепа [59] и бессмертники. Другие подносили корзины со свежими цветами и зелёные ветки, укладывая их у основания статуи.

— Что они делают? — с недоумением спросил Шарло.

— В эти траурные ткани парижане одели статую в дни, когда министры, изменившие родине, отдали Пруссии наш Страсбург. Но рабочие не признают этой преступной сделки Тьера и Бисмарка. Коммунары верят, что Страсбург снова станет французским городом.

Мастерские для ремонта оружия занимали несколько больших залов в Луврском дворце.

Мадлен оставила сопровождавших её женщин перед зданием дворца, а сама вместе с Кри-Кри вошла в дверь, на которой висела небольшая вывеска: «Цех починки ружей». В нескольких шагах от входа стояли две изуродованные митральезы.

— Мы и туда пойдём? — спросил Кри-Кри, показывая в сторону митральез и имея в виду цех починки артиллерийских орудий.

— Нет, туда нам незачем. Самое интересное, что тебе надо увидеть, мы найдём и здесь. Вот, гляди, этого нет ещё нигде на свете, кроме Парижа! — сказала Мадлен, входя в помещение мастерской. Она показала на объявление, наклеенное на стене, рядом с дверью: — Прочти и запомни.

Мадлен вошла в дверь, на которой было написано: «Управляющий мастерскими».

Не теряя времени, Кри-Кри приступил к чтению листка. Это было решение общего собрания рабочих. Речь шла об их участии в управлении мастерскими. «Так вот как на деле осуществляется то, о чём говорил дядя Жозеф 18 марта», — подумал Кри-Кри.

Он иными глазами стал смотреть на всё, что происходило в помещениях мастерских.