Вредитель Витька Черенок - Добряков Владимир Андреевич. Страница 29

— Могу, — скромно опустив глаза, ответила Женя.

— Выполнишь срочный заказ? Сшить нарукавные повязки для зеленого патруля.

— А кто у нас патруль? — сразу спросила Саша.

— Витя Черенков! — будто удивляясь, что девочки еще не знают этого, ответила тетя Эмма. — И у него три помощника.

И Женя, и Саша раскрыли рты.

— Но ведь вчера говорили, что он… — начала было Женя.

— Не он! — строго перебила «комиссар». — Дерево сломал другой человек. Не из нашего двора. Мы уже все выяснили и, я думаю, найдем способ воздействовать на него.

— Ой! Я так рада! Так рада! — сказала Женя. — Значит, Витя — командир зеленого патруля. Чудесно! Я обязательно сошью, тетя Эмма. У нас и зеленый материал найдется. И можно будет вышить буквы «ЗП» — зеленый патруль. Шелковыми нитками вышить. Желтого цвета. Очень красивое сочетание — желтое на зеленом.

— Ну-у, — только и развела руками тетя Эмма, — ты лучше меня все знаешь. Четыре повязки нужно… Девочки, после обеда идем на экскурсию. Дальше, вниз по оврагу, можно наблюдать характерные выходы пластов земли. Собирайте ребят, сходим туда… Вадик, ты угостил Белку?

Тетя Эмма отошла, и Саша, глядя на нее, сказала:

— Как хорошо, что у нас есть тетя Эмма. Правда?

— Ее же нашим комиссаром зовут, слышала? — заметила Женя. — Нам просто повезло. Во дворе, где я раньше жила, на детей никто не обращал внимания. Только гнали отовсюду: там не ходите, тут не играйте…

Девочки еще немного постояли. О Витьке поговорили и о том, что в доме, который в эти дни заселили, должна открыться осенью пионерская комната. Тогда можно будет попробовать устроить детский театр.

— Вернешься из магазина, приходи помогать шить повязки, — сказала Женя и кликнула Белку.

И когда в магазин шла, и когда возвращалась оттуда, Саша все думала о Витьке, о тете Эмме, об отце. Как интересно получилось! Ведь только вчера ей казалось: все кончено, поссорились навек, что Витька самый последний человек, вредитель. И вдруг — командир зеленого патруля!

А подойдя к своему подъезду, Саша еще больше удивилась. На скамейке лежал большой лист фанеры, расчерченный карандашом на ровные полосы. С одной стороны лист прижимал к скамейке Сережка, с другой — поддерживал Вадик. А Витька, согнувшись дугой, ширял ножовкой. Да так ловко у него получалось, что белые брызги летели из-под фанеры.

Не успела Саша надивиться такой картине — новое открытие. Лист фанеры, оказывается, тот самый, который у отца за шкафом стоял. Вон и уголок он тогда отпилил, на табличку для ее рябины.

«Ну и папа! — с радостью подумала Саша. — Ну и хитренький же ты у меня! Вот, значит, для чего ходил к тете Эмме в гости!»

К морю

На другое утро Витька все же подкачал заднее колесо. Хоть Саша больше и не вспоминала о шланге, но сам Витька помнил. Вчера съездить не удалось. Закрутился дальше некуда. Брякнул тете Эмме, что за день сделать таблички ему ничего не стоит, вот и пришлось попыхтеть. Одних лишь полос надо было напилить двадцать штук. А каждая больше метра. Это только вначале лихо шло дело, а потом и спину ломить стало, и пальцы деревенели, и ножовка не слушалась. Сережка даже водянку натер на ладони. Когда лист фанеры наконец превратился в стопку длинных полос, работа пошла легче. Невелик труд отпилить от полосы кусочек, но все равно до вечера провозились. Ведь кусочков таких требовалось почти двести штук. А еще дырки прокручивать. По две штуки в каждой.

Короче, за день не управились. И девчонки к тому же помешали. Повязки принесли. Ну, принесли — спасибо. Так нет, им обязательно надо, чтобы надели, завязали, да еще показывали всем! Вообще посмотреть есть на что. Повязки шелковые, зеленая материя блестит. И буквы желтые блестят. Крупные, как золотые, — «ЗП». Витька сначала и не поверил, что девчонки сами сшили. Здорово! Ну, точно, как из магазина повязочки.

Надев на его загорелую руку повязку, Женя хотела было завязать тесемочки, но Витька покраснел и попытался сам справиться с этим. Только одной же рукой неудобно.

— Ах, смешной какой! — сверкнув жемчужными зубами, сказала Женя и в два счета завязала тесемки бантиком.

А Сережке Вера завязала. Сережка не сопротивлялся.

Вера отступила на шаг и подняла вверх большой палец.

— Высший класс! Вот ей в ножки кланяйтесь! — И она показала на Женю.

— А что, ведь правда красиво смотрится! — с удовольствием сказала Женя.

Витька поглядел на свою повязку, на Сережкину и, нарочно сделав свирепое лицо, обвел взглядом стоявших кругом мальчишек и девчонок.

— Попробуйте сорвите хоть один листочек!

— Ой, ой! — прижав к груди руки, взмолилась Вера. — Я не буду рвать. Честное пионерское, не буду!

И пошутить Витьке было приятно, и радостно оттого, что ребята с таким уважением смотрят на него, и повязка на своей руке ему нравилась, одно плохо: времени много потеряли.

А утром рано Витька подкачал камеру заднего колеса велосипеда и принес своему помощнику оставшиеся непродырявленные дощечки и еще отцовский бурав с гладкой деревянной ручкой.

— Ты давай поработай, — сказал он Сережке, — а я скоренько к Димке смотаюсь. Может, и тебе кусок шланга достанется…

На этот раз поездка на старую квартиру, к закадычному приятелю Димке, оказалась успешной.

Немало людей в то утро с удивлением оглядывались на загорелого, широкоплечего мальчишку с зеленой нарукавной повязкой, который мчался на своем запыленном велосипеде с такой скоростью, что иные грузовики и перегнать его не могли.

А регулировщик с полосатым жезлом, стоявший на перекрестке, проводил его долгим взглядом, готовый в любую секунду дать пронзительный милицейский свисток, но так и не поднес свисток к губам. Правил мальчишка не нарушает, а быстро едет, что ж, значит, спешит человек, какие-то дела у него важные.

Еще какие важные!

Хоть Димка никогда не был жмотом, но все же Черенок опасался: вдруг он не захочет отрезать такой длинный кусок шланга? Или вообще куда-нибудь сплавил его. Мало ли что могло случиться.

Однако страхи Витькины были напрасными. На радостях, что видит приятеля, Димка, не раздумывая, отвалил ему чуть ли не половину мотка. А если бы Витька еще сказал, что шланг нужен Саше Поляковой, то Димка, может, и весь бы моток отдал. Но Витька промолчал о Саше. Шланга и так хватит. И Сережке хватит, и Саше. Вот она обрадуется!

И Витьке было радостно. Шланг, завернутый в газету и прижатый к багажнику крепкой пружиной, придавал Витьке сил, словно это был не шланг, а мотор, укрепленный на его бывалом велике. Потому и летел сейчас Витька по городу, едва не обгоняя машины…

Своего отца Саша и обнять могла, и поцеловать, а Витьку, который вручил ей увесистый моток шланга, она только взглядом одарила.

Но зато каким взглядом! От ее взгляда Витьке враз захотелось по всей комнате на руках пройтись. Жаль, еще не научился…

Молодые зеленые травинки, росшие на газонах, уже хорошо, конечно, усвоили такую нехитрую истину: когда над ними голубое небо и светит жаркое солнце, то живительной влаги не жди. Так было во все дни еще недолгой их жизни. И вдруг что-то нарушилось в этом, казалось, незыблемом порядке. В небе — синь, печет и печет солнце, а сверху почему-то падают крупные, прохладные, вкусные капли воды.

«И мне! И мне!» — словно шепчут и молят травинки. А капли падают и падают. Всем хватит!

Сожмет Саша пальцы покрепче, и серебряная змейка воды, вылетающая из шланга, вытягивается, прямеет, а где-то у второго этажа все равно рассыпается на отдельные капли. Жадно глотает эти капли сухая земля. Проглотит десяток-другой — и сразу в том месте почернеет.

Постепенно темнел газон и под Витькиным балконом. Витька даже не подозревал, что поливать будет так интересно. Чуть подергивая рукой, он то веером рассеивал сверкающие брызги, то устремлял живые струи вверх, и они сочным дождем слышно шлепались на землю.

Не только травинки радовались нежданному дождю. На теплом асфальте, под балконами, визжа и смеясь, толпилась босоногая мелкота.