Бритт Мари изливает душу - Линдгрен Астрид. Страница 26

— Это еще что? — ответила совершенно сбитая с толку Майкен. — Что за глупости?

Тут Телефонная станция прыснула со смеху и отвратительным голосом негодника Сванте запела:

— Апрель, апрель!

Майкен страшно разозлилась и поклялась отомстить. А вскоре настал и мой черед взывать о мести.

Когда я после полудня вернулась домой и мирно и спокойно готовила уроки, в дверь позвонили. Я пошла и открыла дверь; снаружи стоял маленький мальчик по имени Фольке. Мама Фольке убирает квартиру ректора моей школы и живет в одном доме с ней. И этот Фольке сказал мне, что «Бритт Мари должна сейчас же зайти к ректорше фрёкен Лунд домой».

Я подумала, что это, возможно, первоапрельский розыгрыш, и спросила:

— Почему она не позвонила, вместо того чтоб посылать тебя?

— Ее телефон разбился, — сказал Фольке.

И тогда я, понятное дело, пошла. Слякотно и неуютно было на улицах, да и путь тоже совсем не близкий. Так я и шла, раздумывая, что дурного я натворила, если ректору так уж необходимо срочно поговорить со мной.

Я позвонила, и сама фрёкен Лунд отворила мне дверь. Я сделала изящный книксен [96]и вопрошающе посмотрела на нее. А она вопрошающе посмотрела на меня.

— Что у тебя на сердце, милая Бритт Мари? — спросила она.

— Я думала, вы, фрёкен Лунд, хотите поговорить со мной, — ответила я.

— Нет, я ничего об этом не знаю. Но ведь сегодня первое апреля, — улыбнувшись, сказала она.

«Горе тебе, Сванте, когда я схвачу тебя», — подумала я, так как ни минуты не сомневалась в том, кто был подстрекателем. Перед фрёкен Лунд я, запинаясь, как можно любезнее извинилась.

В результате я была приглашена на чашку кофе с дивным бисквитом, так что эта первоапрельская шутка провалилась, поскольку мне все время было приятно. Но отомстить я все равно отомщу!

Я отправилась домой, и мы с Майкен соединили наши умные головы, но ничего путного так и не придумали.

Но вот случилось так, что после обеда мама послала Сванте отнести какую-то книгу Тетушке Лиловой. А с Тетушкой Лиловой дела обстоят так, что хотя она неслыханно очаровательна, но болтает так нудно, и еще у нее множество семейных альбомов, которые она так охотно показывает! Я не раз попадалась на эту удочку и теперь уже точно знаю, что именно перитонит уложил ее кузена Альберта на смертный одр и что именно ужасное воспаление легких унесло из жизни ее тетушку Клару. Лица их обоих — и Клары, и Альберта — были многократно запечатлены на фотографиях в ее альбоме, а вдобавок там были фотографии примерно еще девяноста пяти родственников.

Когда Сванте ушел (после разнообразного скулежа, потому что он, как и мы, боится болтовни Тетушки Лиловой), в моем мозгу вспыхнула молния гениальности, и я совершенно отчетливо узрела путь своих дальнейших действий. Ринувшись к телефону, я лихорадочно позвонила Тетушке Лиловой. И сказала, что Сванте уже пошел к ней с книгой.

— Вы ведь, тетушка, знаете, какой Сванте стеснительный, — продолжала я. — А теперь есть кое-что, о чем он хотел бы попросить вас, тетушка, но, верно, не осмелится сказать вам об этом.

— Вот как, — закудахтала Тетушка Лиловая, — что бы это могло быть?

— Понимаете, тетушка, ему так безумно хочется заглянуть в ваш альбом с фотографиями, о котором он столько слышал от меня. У вас, тетушка, вероятно, не найдется времени показать ему альбом?

— Конечно, конечно, найдется, — ответила Тетушка Лиловая. — Мне это доставит удовольствие!

— Спасибо, милая тетушка, — поблагодарила я. — Не обращайте внимания, если он начнет протестовать. Он делает это только потому, что считает необходимым, из упрямства.

Затем Майкен и я набросили на себя плащи и ринулись на улицу. И мы веселились весь ближайший час так, как я не веселилась с тех пор, когда малышкой в первый раз попала в цирк. Я забыла и про свое разбитое сердце, и про все на свете.

Тетушка Лиловая живет в нижнем этаже и еще не опустила шторы, так что у нас перед глазами был прекрасный вид на нашу несчастную жертву. Сванте сидел, корчась, словно уж, а Тетушка Лиловая расположилась рядом с пятью альбомами, которые листала от первой страницы до последней. Иногда она делала небольшой перерыв, и мы понимали, что она читает доклад о ком-то из множества наиболее примечательных родственников.

Примерно через час с небольшим Сванте, шатаясь, вышел из дома, и мы услышали, как Тетушка Лиловая, стоя в дверях, заверяла Сванте, что если бы кузен Альберт явился к врачу немного раньше, то был бы жив еще и по сей день.

Когда Сванте прошел примерно двадцать пять метров, мы с Майкен обхватили его с двух сторон.

— Милый малыш Сванте, — сказала Майкен, — подумать только, как ты интересуешься альбомами с фотографиями, а я и не знала!..

— А мне бы хотелось задать моему милому любимому братцу, — сказала я, свободно перефразируя Харриет Лёвенельм [97],— хорошую взбучку, настоящую трепку!

И, подхватив Сванте под руки, мы, торжествуя, повели его домой. Он барахтался изо всех сил, но что он мог сделать против двух мужеподобных женщин!

А вернувшись домой, мы внесли Сванте в его комнату и сунули в постель, одетого и в башмаках. Затем довольно осторожно уселись на него и запели:

— Апрель, апрель!

Мы отомстили ему!

Но сегодня уже 2 апреля, и мне грустно, как никогда. В своей беде я совершила нечто такое, чего никогда раньше не делала. Обещай никому об этом не говорить, тогда я расскажу тебе обо всем!

Я побывала у гадалки. Ты ведь знаешь, когда над дорогой, по которой идешь, сгущаются сумерки и звезда надежды больше не светит, тогда обращаются к сверхъестественным силам, чтобы обрести ясность.

Разумеется, не хочу утверждать, что Крёса Тильда прямо-таки сверхъестественное существо. Она сверхъестественно грязна, да, она такая, и это, пожалуй, единственное, что в ней сверхъестественного. «Все-таки, — подумала я, — быть может, перст судьбы начертает кое-какие письмена на ее грязнущих обрывках карт». И тогда я уговорила Аннастину пойти со мной. Вообще-то уговорить ее было нетрудно.

Крёса Тильда живет в маленькой-премаленькой лачуге, которая вот-вот рухнет. Она живет на окраине города, в той его части, которая в повседневных разговорах называется «Горе Луковое». Это наш злачный квартал, и он почти столь же живописен, как «Старый Город» [98]у вас в Стокгольме. Маленькие лачуги подпирают друг друга изо всех сил, а иначе они бы наверняка давно рухнули. И, как ты понимаешь, там живет не самое высшее общество нашего городка.

Там обитает по-настоящему великолепное сборище живописных хулиганов, и наш городской прокурор говорит, что, не будь квартала «Горе Луковое», городу вообще не понадобился бы никакой полицейский корпус.

Когда спустилась темнота и зажглись фонари, мы с Аннастиной направили наши стопы к злачному кварталу. Но там освещение было плохое, и на душе у меня стало почти жутко. Я пошарила во внутреннем кармане плаща, нет ли у меня с собой денег.

— Тебя что, блохи кусают? — спросил какой-то парень, стоявший на углу улицы и заметивший мой маневр.

Мы вздохнули с настоящим облегчением, когда наконец вошли в сени Крёсы Тильды, где можно было с грехом пополам выпрямиться, и постучали в дверь. Через некоторое время Крёса Тильда осторожно высунула голову, а я в ужасе отступила назад. Потому что если ты хочешь видеть подлинный, классический школьный экземпляр гадалки, то возьми в качестве образца Крёсу Тильду! Скрюченная и остроносая, испачканная табаком и грязная, да еще с каркающим голосом — такова она. И все причиндалы, имеющие отношение к гаданию, у нее тоже есть: три черные кошки, и кофейник в очаге, и засаленная колода карт на столе, который вообще завален кофейными чашками, пивными бутылками, картофельными очистками и всякими штучками-дрючками, всем понемногу.

Мне гадали первой. Старуха очистила рукавом один из углов стола и разложила карты в виде звезды.