Меч генерала Бандулы - Булычев Кир. Страница 16

Вот уже виден Шведагон. Миша свернул в один из переулков и остановился, въехав под портик большого двухэтажного дома, у дверей которого висела вывеска на бирманском и английском языках:

Игорь помогал вытащить Маун У из кабины. Навстречу уже спешила женщина в белом халате.

– Куда его? – спросил Володя.

– Змея?

– Да.

– На второй этаж. – Женщина повернулась и пошла по лестнице впереди Володи.

Они внесли Маун У в большую комнату, посреди которой стоял покрытый клеенкой операционный стол. Около шкафчика с инструментами склонился пожилой врач.

– Доктор! – сказала женщина.

Тот обернулся.

– Кладите его, – показал он на стол, а сам принялся мыть руки. – Какая змея?

– Вот эта. – Игорь показал зеленую змею.

– Это еще не так страшно, – сказал доктор. – Бросьте ее. Или возьмите на память. Сколько прошло времени?

– Минут двадцать, – сказал Володя.

– Будет жить и бегать, как молодой, – сказал врач. – Попрошу посторонних выйти.

И дверь в операционную закрылась.

Они сидели почти полчаса на длинной деревянной скамье в коридоре. Шурыкин с Мишей выходили покурить, потом вернулись. Наконец появилась женщина в халате и сказала им:

– Все в порядке. Можете забрать его домой. Пусть полежит немного, дня три, и все придет в норму.

Два санитара с носилками вошли в операционную и вывезли оттуда Маун У.

За ним вышел доктор и сказал:

– Опасности никакой нет, ему будет лучше дома.

– А если бы мы приехали позже?

– Позже приезжать не следовало. Семьдесят процентов смертельных случаев от укусов змей в Бирме происходят оттого, что начинают применять всякие знахарские средства, вместо того чтобы привезти человека к нам.

– Можно еще один вопрос, доктор? – спросил Зеленко. – Что надо делать в случае, если человека укусила змея? До того, как привезти его сюда.

– Ничего. Ровным счетом ничего. Если есть сыворотка, сделайте укол.

– А как насчет того, чтобы высасывать яд, прижигать рану, перетягивать ее жгутом?

– Никуда не годится. Суеверие. Только его еще не скоро поборем, – сказал доктор. – От этого потом образуются раны и язвы, человек может стать на всю жизнь калекой. Змеиный яд распространяется в человеческом организме почти мгновенно… А сейчас попрошу меня извинить…

– Спасибо, доктор.

Зеленко торжествующе посмотрел на Шурыкина, но, по мнению Игоря, ни в чем не убедил механика.

7

ПРОСЬБА СТАРИКА

– Ну, ты настоящий герой, – сказал совершенно серьезно Шурыкин, когда «газик» ехал к дому Маун У. – Не испугался и сразу змею камнем. Молодец! Даже молодециус. Я в твоем возрасте от змей бегал.

– Не надо, – ответил ему Зеленко. – Испортите ребенка. Ведь он это по глупости, змей не знает.

– И не по глупости, – обиделся Игорь.

– Вот видите! – сказал Зеленко. – Он уже сам уверен, что герой.

Маун У лежал между сиденьями на носилках, которые им одолжили в Пастеровском институте, чтобы довезти больного до дома. Он дремал, иногда морщился от боли, но прислушивался к разговорам. Он понял, что говорят об Игоре, и сказал ему по-русски:

– Спасибо.

– Вот уж не за что! – искренне удивился Игорь. – Я-то ничего не сделал.

– Очень карашо, – сказал Миша. – Карашо. – И запел песню: «Но провожают пароходы совсем не так, как поезда…»

Дом Маун У был деревянный, одноэтажный, такой же, как почти все дома на этой тихой улочке. Перед домом шла неширокая веранда, на ней стояло кресло-качалка, и в кресле сидел старый усатый бирманец в роскошной юбке-лоунджи, переливавшейся всеми цветами; волосы его, по старинному бирманскому обычаю, были забраны в узел на затылке.

Старик увидел «газик», поднялся и подошел к крыльцу.

Миша сразу начал ему говорить по-бирмански, стараясь не делать страшного лица, а остальные, вылезая по очереди из «газика», смущенно улыбались и всем своим видом показывали, что ничего плохого не случилось. В результате старый бирманец забеспокоился, подбежал к машине, заглянул внутрь, но тут молодцом себя повел Маун У. Он заговорил таким веселым голосом, что у старика, видно, отлегло от сердца.

Носилки внесли в дом и поставили их у возвышения, на котором лежали циновки и подушки. Старик включил фен, а Маун У тем временем перебрался с помощью Володи на циновки.

– Ну, все, – сказал Володя, – мы поехали. Работать надо, а то никто на площадке не знает, куда мы делись.

– Ни в коем случае, – сказал старик по-английски. – Я вас не отпущу. Вы спасли жизнь моему сыну. Пусть ваш шофер поедет обратно и расскажет, что я вас взял в плен.

– Оставайтесь, – сказал Маун У. – Побудьте со мной.

В конце концов остались только Володя с Игорем. Шурыкину надо было срочно возвращаться на площадку – он ведь оставил экскаватор без присмотра. С ним уехал и экскаваторщик.

– Ты за отца не беспокойся, – сказал на прощание Шурыкин Игорю, – я ему все распишу, как в фантастическом романе.

Заплаканная женщина, мать Маун У, принялась хлопотать возле сына. Старик ворчал на нее, видно, хотел, чтобы она заботилась о гостях, а Маун У уговаривал ее не волноваться. Наконец старик сам ушел на кухню помогать жене, а Игорь между тем рассматривал комнату, в которой они находились. Тут было что рассматривать. Наверно, отец Маун У был офицером. На стенах висели мечи, пистолеты и ружья, еще там было много портретов всяких людей в военной форме или старинных нарядах и картинки, на которых были изображены различные бои и стычки.

Маун У заметил интерес Игоря и объяснил:

– Мой отец еще в Первую мировую войну был капралом в английской армии. Потом в бирманской Армии освобождения дослужился до полковника, а теперь вот пишет историю войны за независимость.

Вернулся старик.

– Я говорю о твоих занятиях, – сказал Маун У.

– Ну, это все пустяки, – сказал старик. – Так, на досуге занимаюсь историей. Вот сейчас пишу о генерале Бандуле. Вы о нем слышали?

Зеленко кивнул головой, а Игорь сказал, вспомнив, что рассказывал Евгений Александрович:

– Он воевал с англичанами и погиб.

– Какой умный мальчик! – сказал старик. – И так хорошо говорит по-английски!

– По-английски еще плохо. Но я научусь, – сказал Игорь. – И по-бирмански тоже.

Он был в центре внимания, немного гордился тем, что не струсил, когда увидел змею, и вообще чувствовал себя настоящим мужчиной.

– Что же ты еще знаешь о Бандуле? – спросил старик.

– Он погиб в первую англо-бирманскую войну, в тысяча восемьсот двадцать пятом году.

– Правильно.

Мать Маун У принесла чай и всякие сладости. Володя и Игорь стали отказываться, но старик и Маун У и слушать их не хотели.

– Маун У должен отдыхать, – говорил Володя.

– Вот сейчас выпьете чаю и тогда поедете. Я договорился с Маун Чве, вашим шофером, что он за вами заедет через час. Так что вам все равно некуда деваться. В такую жару по улице не погуляешь.

Пришлось пить чай. Игорь совсем не жалел, что попал в этот дом.

– Отец, – сказал Маун У, – помнишь, ты хотел спросить у русских про твою картину?

– Конечно, конечно. Совсем забыл в суматохе. Если вас не затруднит, я хотел бы спросить вашего совета в одном историческом вопросе, – сказал старик. Он обращался одинаково и к Володе, и к Игорю, и Игорю очень хотелось, чтобы он смог ответить на этот вопрос.

Старик снял со стены старинную картину, раскрашенную акварельными красками. На ней был изображен бой. Солдаты в красных мундирах шли стройными шеренгами на невысокий холм. На вершине холма стояли маленькие пушки и около них полуголые артиллеристы. Среди них был один – ростом выше других, с желтыми волосами и розовым лицом. Человек явно командовал пушками, потому что он указывал на фигурки в красных мундирах зажатым в руке мечом. На поясе у него висели ножны от этого меча.

– Тут изображен бой под Рангуном в тысяча восемьсот двадцать четвертом году. В красных мундирах – англичане, – сказал старик, передавая картину Володе и Игорю, чтобы они ее получше рассмотрели. – На холме стоит бирманская батарея, которая отразила эту атаку. Сама битва известна, но в картине есть одна деталь, о которой я очень хотел бы узнать. Вот. – Старик показал на человека с желтыми волосами. – Подпись под картинкой гласит: «Артиллерист Иван и пушки генерала Маха Бандулы стреляют по англичанам». Я долго думал, кто мог быть этот человек. И имя Иван, мне кажется, встречается у русских. Вы ничего не знаете?