Польские народные сказки - Автор неизвестен. Страница 53

— Потому и беден, что не мошенник, — отвечал господь бог, — людей не обманывает, чужого не присваивает.

Святой Петр только-только вдали показался, а мужик навстречу уж бегом бежит, — так ему не терпится узнать, что же ему мешает разбогатеть. Святой Петр его сразу узнал и кричит:

— Неси седло, я дальше еду!

— А сказал тебе господь бог, почему мне никак из нужды не выбиться? — спросил мужик прежде чем бежать за седлом. Уж очень его любопытство разбирало.

— Потому что ты не мошенник, — ответил святой. — Ну, неси же скорее мое седло!

Мужик был не дурак, сразу все понял и, чтобы наука не пропала даром, решил не возвращать святому седла. Притворился он удивленным и спрашивает:

— Что за седло? У меня никакого седла нет.

— Как так нет! Забыл, что ли? По дороге в царствие небесное я у тебя седло оставил. Ступай скорей за ним!

— Да вы, может, у кого другого оставили?

Святой очень торопился, разбираться ему было некогда, махнул он рукой и поехал своей дорогой, так что золотое седло с золотыми стременами достались мужику безо всякого труда.

«Посмотрим, что дальше получится», — подумал мужик и пошел к перекупщику продавать свою добычу. Поторговались, как водится, и сошлись на том, что перекупщик даст за седло со стременами сто ренских и корову. Деньги он дал мужику тут же, а корову обещал привести когда ее пригонят с поля — тогда-де он и седло получит.

Приводит перекупщик вечерком корову, требует седло, а мужик говорит:

— Нет, за одну только корову я седла не отдам.

— Почему же за одну корову? Ведь ты ж получил уже с меня сто ренских!

— Какие сто ренских? Когда? Кто это видел? Убирайся ты со своей коровой и оставь меня в покое!

Присвоил мужик деньги, но это дело ему так просто с рук не сошло: перекупщик подал на него в суд, и судья назначил срок для разбора жалобы. Вот настал день суда, а мужик пошел в корчму, сел там и сидит. Люди его спрашивают, почему он в суд не идет.

— Как же я пойду в суд, когда у меня шубы нету? — отвечает он.

— Так я вам одолжу свою, — говорит один, снимает с себя шубу и отдает мужику.

Надел мужик шубу, но все сидит, не уходит. У него снова спрашивают, почему он не идет в суд — ведь уже пора.

— А вы не видите разве, что у меня и сапог нету? Как же я босиком в суд пойду?

— Ладно, берите мои и ступайте, — сказал другой мужик, разулся и отдал сапоги хитрецу.

Тот обулся, но с места не трогается, сидит по-прежнему — шапки-де у него нету. Ссудили ему и шапку, только тогда он ушел. А те трое, что его одели-обули, говорят:

— Пойдем-ка послушаем, как его судить будут!

И пошли.

На суде перекупщик рассказал все, как было, и потребовал, чтобы ему вернули сто ренских. Но мужик ни в чем не признался.

— Понимаете, господин судья, — сказал он, — такой уж я несчастный человек, что все меня обирают, каждый рад с меня живьем шкуру снять. Ничего у меня нет, на людей работаю, а им только волю дай, так они и одежонку последнюю с меня снимут. Вон этот, к примеру, готов сказать, что и шуба на мне не моя, а его.

И указал пальцем на того, что ему в корчме шубу одолжил.

— Да она моя в есть! — закричал тот.

— Вот видите, господин судья! — продолжал хитрец. — А тот, с ним рядом, готов и сапоги у меня с ног стащить!

Указал он на владельца сапог, а тот в ответ:

— Да ведь это мои сапоги, господин судья!

— Слышите? — подхватил обвиняемый. — А третий из их компании, наверное, и шапку рад содрать у меня с головы.

И он указал на того, кто ему шапку одолжил.

— Что ты там врешь! Ведь шапка-то моя!

Одураченный судья решил, что этого мужика все сговорились ограбить средь бела дня. Прогнал он перекупщика, прогнал всех остальных, а мужика оправдал. Так что у него осталось все: седло золотое с золотыми стременами, сто ренских, шуба, сапоги и шапка. С тех пор он и стал богатеть, потому что плутовал вовсю.

САМОЕ СТРАШНОЕ НАКАЗАНИЕ

Был у одного богатого хозяина сын, и тот сын ни за что не хотел жениться: мол, ранняя женитьба редко добром кончается. А отец настаивал: женись, мол, неженатый хозяин немногого стоит, недаром-де говорится, что дом тремя углами на хозяйке держится и только одним — на хозяине. «Притом, — говорит, — жену надо брать смолоду, поздняя женитьба — дьяволу потеха».

Уговаривал отец сына, уламывал — и своего добился, привел сын жену в дом.

Да не повезло бедняге: баба попалась злая, сварливая, неуживчивая — сущая ведьма. Хозяйка она была никудышная, а непременно всем верховодить желала. Что муж привозил в дом возами, то она умудрялась вынести из дому под фартуком. С утра до вечера бранились они и ссорились из-за всякого пустяка. Ад кромешный в доме сделался. Парень уж привык: чуть что, он шапку в руки — и вон из дому. Только затемно, бывало, возвращается.

Как-то ранней весной поехали отец с сыном пахать делянку, которая у них в лесу была. Отец вола привал, сын вола привел, запрягли их парой, чтобы работа спорилась. В полдень пошли они домой обедать, а волов оставили в лесу. Привязали к елям, сена подбросили. И на ту беду рыскал поблизости волк, учуял добычу, одному волу горло перегрыз, а другого сожрал, только косточки остались.

Воротились мужики после обеда — где волы? Искали, искали и нашли: в одном месте полхвоста, в другом — голова, в третьем копыта да кучка требухи'. Догадались они, что это волчья работа. Выследили разбойника и накрыли его в чаще; он до того объелся, что с места двинуться не мог. Повязали его мужики и стали советоваться, какую бы кару ему придумать, да посуровее. Говорит отец:

— Давай ему хвост зажмем в расщепленной колоде, чтоб он с голоду сдох.

— Это не кара, — говорит сын. — Знаешь что сделаем? Давая его женим — вот это будет ему пострашней всякой казни.

ДУША

Приехал епископ навестить приход и зашел в школу на урок закона божьего. Спросил у одного мальчонки;

— Видел ли ты душу и как она выглядит?

Мальчонка растерялся, никогда он души не видал. А другой руку тянет: я, мол, видал.

— Ну, скажи, как выглядит душа?

— Беленькая.

— Где ж ты ее видал?

— Утречком шла она от ксендзова дома, а пан ксендз провожал, по плечику поглаживал да приговаривал: «И нынче приходи, душа моя!»

КАК РАБОТНИК КСЕНДЗА ПРОУЧИЛ

Жил в одной деревне мужик. Богатый мужик: дом у него был, кони, волы — но ел почти всегда впроголодь. А все потому, что жена его обманывала: захаживал к ней знакомый ксендз, и ему все лучшие куски доставались.

Пришел как-то к этому мужику один продувной парень по имени Гжесь и говорит:

— Хозяин, возьмите меня в работники.

Отвечает ему мужик:

— Э-э, милый, что тебе у меня делать? Чем тебя кормить, когда мне самому-то есть нечего?

— Да обойдусь как-нибудь, — говорит Гжесь, — только бы работу получить. Мне без работы никак нельзя.

Нанял мужик Гжеся.

В первый же день говорит Гжесь хозяину:

— Как это так? Вы такой богатый, всего у вас много, а есть нечего?

— Да сам увидишь, — отвечает хозяин.

Пошли они к хозяйке, чтобы она им завтракать дала. Та поставила перед ними миску: вода да гнилая картошка.

Зашли они потом в овин, тут Гжесь и говорит хозяину:

— А ржи-то у вас порядочно! Давайте я намолочу, и мы хлеба напечем.

Хозяин на пашню отправился, а Гжесь принялся рожь молотить. Намолотил, заходит в хату, а там ксендз сидит. И чего только нет перед ним на столе, а хозяйка мечется, не знает, как ему угодить.

— Вон оно что! — говорит Гжесь. — Для хозяина сухарь, а для ксендза пир горой! Ужо расскажу я хозяину!

Взмолился ксендз:

— Ой, не рассказывай! Я сюда больше не приду!