Джинкс - Блэквуд Сэйдж. Страница 17
– Так уж ли это было необходимо, Джинкс?
– Да, – ответил Джинкс.
Он с трудом поднялся на ноги, окинул взглядом ставший неправильным мир. Пошатнулся. Симон протянул руку, чтобы поддержать его, но Джинкс ее оттолкнул.
– Я не вижу, – сказал он.
Симон наклонился к нему, заглянул в глаза.
– Конечно, видишь. Ты же смотришь прямо на меня.
– Не вижу.
Одно из его чувств исчезло. А может, и больше. Ладно, глазами он видеть может. Различает запахи, звуки, осязание тоже при нем. Он лизнул тыльную сторону ладони – вкус земли и соли. Пять чувств. Шестое сгинуло.
– Я не вижу облачков вокруг твоей головы, – пояснил Джинкс, стараясь придавить панику, которая нарастала в его душе. Ему казалось, что в собственной его голове появилось пустое белое пространство.
– Да ведь вокруг моей головы и нет никаких облачков.
Говорил Симон тоном очень терпеливого человека, а лицо его выражало… что оно выражало? Джинкс не понимал, о чем думает Симон.
– Я о цветных облачках! О тех, что и ты всегда видишь.
– Я никаких облачков не вижу, Джинкс.
– Конечно, видишь! Их все люди видят!
Впрочем, Джинкс уже начинал приходить в себя, и в голове у него стало проясняться. «Оставь попытки прочесть мои мысли, – сказала Дама Гламмер. – Этого никто не может». Уж не облачка ли она имела в виду?
– Или не все… – проговорил Джинкс. Эта мысль впервые пришла ему в голову.
Заклинание Симона лишило Джинкса способности… не читать мысли, нет, ведь он их и не читал, но видел окраску и форму того, что думают люди. Симон смотрел на него сверху вниз, на лице чародея застыло выражение… озабоченности? Гнева?
Какая разница! Джинкс бочком, виляя, – пустое белое пространство мешало ходить по прямой – побрел к входной двери. Она не открылась.
– Выпусти меня!
– Не сейчас, Джинкс. Успокойся. Съешь что-нибудь.
– Не хочу я ничего есть!
Он протиснулся мимо Симона. Существовал еще один выход из дома. Джинкс неуклюже начал карабкаться по ведшей на чердак лестнице. Пустое белое пространство мешало ему, и, добравшись до чердака, он споткнулся и чуть не свалился обратно в кухню. Он слышал, как Симон поднимается по лестнице следом за ним, но все равно подошел к двери-в-никуда и распахнул ее. Однако Симон успел схватить его.
– Джинкс! Не надо, Джинкс. Не делай этого.
Джинкс бился, пытаясь вырваться из его рук. Ему стало немного лучше – от кусочка синего неба вверху, от живого дыхания Урвальда, вливавшегося в открытую дверь. По крайней мере, это он еще ощущает.
– Здесь очень высоко, Джинкс. – Симон втянул его внутрь, и дверь захлопнулась сама собой. – А теперь спустись вниз и поешь.
– Тебе не удастся заставить меня есть.
– Конечно. Спускайся.
Джинкс наполовину слез, наполовину скатился по лестнице, подбежал к стоку у водяного насоса, и там его вырвало.
– Ничего, ничего, иногда это действует на людей и так.
Симон подергал ручку насоса, промыл сток и дал Джинксу влажное полотенце.
Он снова положил руку на плечо Джинкса, и тот, устав сопротивляться, позволил Симону подвести его к ступеням лежанки и усадить.
– Что ты со мной сделал? – требовательно спросил Джинкс.
– Ничего особенного, заворожил немного.
– Немного! Ты наложил на меня страшное заклятье!
– Ты скоро придешь в себя.
– Не приду, пока не смогу снова видеть облачка!
– Ты заговариваешься, Джинкс. Нет никаких облачков. Может, тебе стоит отдохнуть?
– У меня что-то не так с головой.
– С головой у тебя все в порядке.
Погодите-ка, есть же еще один выход из дома! Джинкс вскочил на ноги, доковылял по коридору до стены, за которой исчезала София. Врезался в нее всем телом. Она по-прежнему оставалась каменной стеной. Джинкс толкнул ее, потом замолотил кулаками по камню.
– Перестань, Джинкс! – Симон снова ухватил его.
Но на этот раз Джинкс из его рук вырвался.
– Пропусти меня туда!
– Джинкс…
– Я хочу увидеть Софию, – он снова ударился о камень всем телом. – Скажи, как пройти сквозь стену!
– Ты пройти сквозь нее не сможешь.
– Потому что ты мне не скажешь, да? – прежде Джинкс не осмелился бы так разговаривать с Симоном. Он взглянул на чародея, ожидая увидеть оранжевый гнев, но, разумеется, ничего не увидел. Только встревоженное лицо, – а кто знает, что за ним кроется?
Скорее всего, ложь.
– Она разъярится, узнав, что ты сделал со мной, – сказал Джинкс.
– Я ничего с тобой не сделал. Послушай, Джинкс…
– Я же знаю, здесь есть проход!
Джинкс повернулся к стене, намереваясь еще раз ударить по ней, но Симон оттащил его в коридор.
Отбросив руки чародея, Джинкс поплелся в мастерскую. В поисках зеленой бутылки, которую Симон использовал, когда творил заклятье, он перевернул все, что лежало на рабочем столе, стянул с полок книги – вдруг бутылка спрятана за ними.
– Прекрати! – сказал Симон.
Джинкс ненароком сбил с полки Кальвина, попытался поймать череп в воздухе, но белое пространство в голове заставило его промахнуться. Кальвин ударился о рабочий стол, перекатился на бок и замер, угрюмо глядя на Джинкса.
– А что он сделал с тобой? – спросил у черепа Джинкс.
– Хватит, Джинкс. Сядь. Успокойся. Ну же, – Симон подхватил мальчика, поднял и усадил на табурет. – Давай-ка – несколько глубоких вдохов и выдохов.
Джинкс поднял взгляд на Симона и снова не увидел никаких облачков. Ему захотелось прибить Симона, запустить в него чем-нибудь, швырнуть Кальвина в непроницаемое лицо чародея, но сделать этого он не мог, потому что Симон был опасен. Джинкс и не представлял себе до этого времени, насколько он опасен.
Мальчик сидел и дышал, глубоко, неровно, и старался успокоиться, начать думать, хоть пустое белое пространство и мешало этому. Что бы ни сотворил с ним Симон, должен был существовать способ или средство поправить это. И Джинкс был намерен найти его.
Глава десятая
Знание – сила
Дни и ночи Джинкс обшаривал дом, отыскивая ключ к тому, что сотворил с ним Симон. А Симон тем временем работал над новыми заклинаниями. Джинксу казалось, что чародей стал намного могущественнее. А единственный успех Джинкса по части изучения магии сводился к тому, что теперь он овладел искусством поднимать в воздух книги, да и то не слишком тяжелые. И это все.
Потери его новое умение не возмещало.
Симон ходил всклокоченный, с запавшими глазами. Наверное, мало спал. А мылся уж наверняка нечасто. И подолгу сидел, уставившись взглядом в голую каменную стену, из-за которой раньше появлялась София. Джинкс теперь уже понимал – по таким признакам и узнаешь, о чем человек думает… нужно присматриваться к тому, куда обращается его взгляд, отмечать, на каких словах он вдруг замолкает, ну и так далее.
Впрочем, Джинкса это не занимало. Утратив способность видеть чувства других, Джинкс стал проникаться намного бо?льшим интересом к тому, что чувствует он сам. А чувствовал он, что ему все надоело. И в доме Симона Джинкс оставался лишь потому, что не понимал, как сможет вернуть утраченную способность, если уйдет отсюда.
Правда, он мог бы добраться до Самарры. Джинкс помнил слова Софии о том, что Симон пришел в Самарру, чтобы найти ответы на магические вопросы. А ну как и ему, Джинксу, удастся выяснить там что-нибудь о своей пропавшей способности? Ведь Симон отнял ее с помощью магии, и Джинкс, обдумав все, пришел к заключению, что она тоже была своего рода магией. Великой магией Урвальда, как назвала ее Дама Гламмер.
Он снова и снова изучал ту каменную стену. Иллюзией она не была. Была стеной.
Симон часто уходил в Урвальд, иногда отсутствуя по нескольку дней подряд. Джинкс ни разу с ним не попросился. Он использовал отлучки Симона для обысков в мастерской и в других комнатах дома, искал зеленую бутылку. Но так ее и не нашел.