Три дня без Веры - Воробей Вера и Марина. Страница 10

– А ты в какой институт хочешь поступать?

– В Строгановское училище, на дизайнера.

Я даже на подготовительные курсы пошла. Правда, я пока всего на одном занятии была – отчислят, наверное.

– Все равно здорово. Дизайнер - это интересно.

– А знаешь что? – сказала Шурка и засмеялась.

– Что?

– А ты не обидишься?

– Нет, конечно.

– Я забыла, как тебя зовут.

– Вера.

– Точно, Вера – я еще подумала: какое хорошее имя. Вера. Теперь не забуду.

Они помолчали.

- Вер.

- А?

– У тебя парень есть?

– Есть один человек, но он старше. И потом, он живет в Англии. А так нет. А у тебя?

– Был, но я его бросила.

– Почему?

– А ты никому не расскажешь?

– Даже если бы я хотела, как ты думаешь, кому я могу рассказать? – А бабе Зине?

– Нет, конечно. Но если не хочешь, не говори.

– Понимаешь, я ему сказала, что я беременная, а он стал орать, чтобы я аборт сделала. И главное, о деньгах ни слова, как будто он тут ни при чем.

Шурка задумалась и после паузы сказала:

– Деньги – ладно, но я не убийца. Это, конечно, не фонтан – в шестнадцать лет стать матерью одиночкой, я понимаю, но это лучше, чем убить своего ребенка. Как ты думаешь?

– Наверное. Я не знаю.

– А я знаю. Это все равно что человека убить. Нет, ребенок – это хорошо. Я бы его любила, а деньги – это ерунда. И отец бы помог. Он бы, конечно, сцену устроил и орал бы как сумасшедший, но это ничего. Он так всегда: накричит, а потом сам переживает. И вообще, он хороший человек – просто ему не повезло. Он добрый.

Вера подумала, что то же самое, наверное, можно сказать и о ее отце, но с другой стороны, откуда она знает, добрый он или нет, если он двух слов сказать не может, чтобы не кричать. А может, правда злых людей нет – просто у него такой характер.

– Я бы своего ребенка никогда не бросила, – сказала Шурка. – Дети – это хорошо. Если подумать, кроме этого, ничего в жизни нет. Все равно однажды умрешь, а так у тебя ребенок будет.

Шурка замолчала.

– Выходит, ты беременная?

– Нет. Оказалось, просто задержка.

– А твой парень – он что?

– Ничего. Я его бросила. Сволочь он.

Собаки стояли у скамейки и, ожидая команды, смотрели на Шурку, как бы говоря: «Ну что? Пойдем, что ли? Пора».

– А раз сволочь, – закончила Шурка, – то и говорить о нем не стоит. Пошли? А то баба Зина там волнуется.

– Ну-ка, дыхни, – сказала баба Зина, закрыв за ними дверь.

– Ладно тебе, – оправдывалась Шурка. – Мы на лавочке сидели, разговаривали.

Вера пожала плечами: мол, правда, на лавочке сидели.

– Я тут с ума схожу, – сказала баба Зина, всплеснув руками, – а они, видите ли, на лавочке сидят, разговаривают. Поздно уже. Идите поешьте – там голубцы на плите – и спать.

Она еще долго ворчала, пока раскладывала диван и стелила белье – Вере на диване, как гостю, а Шурке – рядом, на полу.

За стеной ворчала баба Зина, а они ели голубцы и молчали, потому что рот был занят.

– Ну и вкуснятина, эти ее голубцы, – наконец сказала Шурка, положив из кастрюли добавку сначала Вере, а уже потом себе.

Кот Васька все это время терся о ноги и мурлыкал, потому что тоже, наверное, был не прочь полакомиться бабзиниными голубцами.

– Просто вкуснятина, честное слово.

– Это правда, – согласилась Вера. – Очень вкусно.

12

– Ты что? – спросила Вера, открыв один глаз.

Над ней стоял Полкан и, наклонив голову набок, внимательно смотрел на Веру, ожидая, когда она проснется.

– Ты что? – спросила Вера и снова заснула.

Когда она открыла глаза, Полкан радостно взвизгнул и, виляя хвостом, засунул голову ей под мышку. ,

– Эй, щекотно, – сказала Вера, одной рукой обняв Полкана, но продолжая лежать.

Полкан поставил на кровать одну лапу, потом другую и вильнул хвостом. Но Вера не вставала. Тогда Полкан попытался просунуть голову между ее спиной и кроватью, но это опять не помогло, и он стал с громким лаем прыгать по комнате.

На его голос прибежал Тишка и тоже радостно залаял:

– Встав-ав-ав!

На шум пришла Тяпа. Она с презрением посмотрела на Полкана и Тишку и легла у двери, положив голову на лапы.

Начало светать. За окном висело серое, неподвижное небо. Вера встала.

– Встав-ав-ав!

Полкан и Тишка, отталкивая друг друга, с радостным лаем бросились на кухню, чтобы известить бабу Зину о том, что Вера уже встала и можно готовить завтрак. Тяпа неторопливо поднялась и тоже ушла.

Вера нашла в коридоре свой рюкзак и, достав полотенце и зубную щетку, которые она предусмотрительно взяла с собой, вышла на кухню.

– Доброе утро.

– Доброе, – сказала баба Зина, которая уже хлопотала у плиты. – Умывайся – и завтракать.

– Можно я приму душ? – спросила Вера. – У меня полотенце есть.

– Я тебе полотенце уже приготовила. На двери висит – полосатое.

– Спасибо, – сказала Вера и потерла кулаками заспанные глаза.

Глупо таскать с собой в рюкзаке мокрое полотенце. Вера приняла душ и села завтракать, потому что баба Зина уже позавтракала с Шуркой, которая, как выяснилось, ушла раньше, чтобы перед школой зайти домой за учебниками.

Баба Зина сварила для Веры два яйца всмятку и приготовила сырники.

– Вот это да, – удивилась Вера, увидев такое изобилие. – А мы утром овсяную кашу едим из пакетика – такая гадость.

Баба Зина оставила ее замечание без ответа.

– Баба Зин, – сказала Вера, прожевав сырник, – а у тебя родные есть?

Вера знала, что это бестактно, но уж очень ей было интересно, откуда у бабы Зины эта привычка – сырники по утрам готовить, и какие сырники. – Муж был, – сказала баба Зина.

– А он где?

– Умер. В сорок шесть лет. Встал утром, вышел из дома и умер – инсульт. Он авиаконструктором был. Высокий пост занимал.

– А дети?

Любопытной Варваре, как известно, на базаре оторвали нос – и Вера не раз об этом слышала. Вообще, любопытство не было ей свойственно. Родители воспитывали ее в строгости, и, будучи человеком замкнутым, она редко задавала вопросы. Но с бабой Зиной Вера не чувствовала привычной скованности. И потом, уж очень она хотела понять, почему у бабы Зины муж был, а детей нет.

– Хотели детей. Но не выходило. Врачи сказали, бесплодие. Но мы до последнего надеялись. А когда стало ясно, что уже не выйдет, потому что возраст пришел, хотели из детского дома взять.

– А почему не взяли?

– На это время нужно – это не так просто. А тут как раз муж умер. А одной куда мне ребенка – его накормить надо, обуть, одеть, а я не работала.

Вере было неловко, что она об этом заговорила, и, чтобы как-то загладить свою вину, она сказала: – Зато у тебя собаки – они тебя любят. Собаки – как дети.

– Вроде как дети, – согласилась баба Зина. А все таки человеку без семьи нельзя. Одному быть – хуже нет.

«Странно, – подумала Вера, – как бывает: одному, казалось бы, и детей заводить не стоит, как ее отцу, например, а вот тебе, пожалуйста. А другому сам Бог велел детей иметь – а он один. Разве баба Зина была бы плохой мамой? А бабушкой? О такой бабушке только мечтать. Она и накормит, и постирает. И поговорить с ней можно – не то что некоторые. Разве это справедливо?»

– Ешь, – сказала баба Зина, – а то в школу опоздаешь.

– Ага, – согласилась Вера и, чтобы не продолжать этот разговор, сунула в рот сырник.

В школу идти нельзя – она это знала. Ее отец не был бы ее отцом, если бы первым делом не побежал в милицию. А что он им сказал? Пропала – и все, наверняка. Вряд ли он сказал, что она сама ушла из дома. Значит, ее уже ищут. Вера слышала, что розыск объявляют на третьи сутки, не раньше. И если ее еще никто не ищет, то в любом случае в школе о ее исчезновении уже знают. А если отец, чтобы не запятнать, как он выражается, свое доброе имя, решил не сообщать в милицию и вообще никому не говорить, он просто придет в школу и там будет ее ждать. Вера понимала, что рано или поздно ей все равно придется вернуться домой, но сейчас она старалась об этом не думать.