Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. - Автор неизвестен. Страница 32

— Здравствуй, бабушка, — обрадовалась королевна.

Старушка отвечает:

— Здравствуй, моя красавица, и прощай! Иди к отцу. Всё как по писанному, как по сказанному сделалось. Дам я тебе соль в мешочке, дороже она теперь золота и самоцветов. И ещё возьми вот этот прутик. Когда повеет тебе в лицо тёплый ветер, пойдёшь ему навстречу. Пройдёшь три долины, три вершины, ударишь прутиком о землю, и расступится перед тобой земля. Там ты найдёшь своё приданое.

Жалко было королевне со старушкой расставаться. Однако поплакала, попрощалась и пошла.

Шла, шла и пришла ко дворцу своего отца, где она родилась, где выросла. Хотела во дворец войти, а стража её не пускает.

— Иди, — говорят, — прочь, девушка! Король болен, никого видеть не хочет.

Королевна отвечает:

— Несу я королю такой подарок, что его сразу вылечит.

То ли поверила стража, то ли не поверила, а пропустила девушку.

Знакомыми лестницами, знакомыми переходами поднялась девушка в королевскую опочивально и низко поклонилась королю. Хочется ей обнять отца, поцеловать ему руку, да не смеет.

Не узнал отец своей дочери.

— О чём пришла просить, девушка? — спрашивает.

— Прикажите принести кусок хлеба, ваше величество.

Хлопнул в ладони король, приказал принести ломоть хлеба. Взяла девушка хлеб, круто посолила из своего мешочка и поднесла к устам. Король увидел соль, даже затрясся весь.

— Дай и мне кусочек, — просит.

Съел хлеб, круто посоленный, и на ноги вскочил.

— Вот теперь я здоров! До чего же вкусно! Чем тебя отблагодарить, девушка? Чего ты в дар хочешь?

— Хочу вашей любви, государь мой отец! Любите меня, как соль! Больше мне ничего не надо.

Тут король и узнал свою дочь, к груди прижал. Нарадовались они, наговорились.

А уж люди прослышали, что вернулась под отчий кров младшая королевна, да ещё мешочек соли с собой принесла.

Потянулись люди ко дворцу. Королевна никому не отказывает, хоть немножко соли, да даст.

Стал пустеть мешочек. Король чуть не плачет, дочку уговаривает:

— Что ты делаешь, неразумная! Как же мы сами без соли жить будем?!

— Как ваши подданные, так и мы проживём, — отвечает королевна.

Только отдала королевская дочь последнюю щепотку, подул ей в лицо сильный тёплый ветер. Взяла королевна прутик и пошла навстречу ветру за приданым, что старушка сулила.

Прошла три долины, взошла на три вершины и ударила прутиком о землю. С грохотом земля расступилась, скалы раздвинулись, и открылся перед ней ход в пещеру.

Смело королевна туда вступила и тотчас зажмурилась. Блестят и искрятся стены пещеры, чертог за чертогом вглубь уходят. Ни в каком дворце такой красы не увидишь! Дивные травы радугой переливаются, звенят тихонько. Цветы что драгоценные камни сверкают. Озирается королевна и думает: то ли из стекла тут всё, то ли изо льда?

Вдруг слышит голос:

— Не изо льда, не из стекла всё тут, королевна! Это соляное царство. Соль — твоё приданое!

Голос знакомый. Будто старушка с ней в бедной хижине разговаривает. А самой старушки не видать нигде.

— Рада я такому приданому, — вымолвила королевна, — да жаль эту красу рушить.

Отвечает ей старушкин голос:

— Не бойся, королевна, много чертогов в соляном дворце, вновь та краса возродится. Не иссякнет соль в подземном царстве.

Смолк голос. А королевна сняла с головы платок, набрала в него соли и домой пустилась за три вершины, через три долины. Кого ни встретит, делится доброй вестью, рассказывает, как пройти к соляной пещере.

Ох, как обрадовался король! Позвал повара и велел закатить пир, какого никто не видывал.

Уж каких только яств повар не наготовил — и жареное, и пареное, и печёное, и варёное! Только на радостях пересолил малость все блюда, но гости не жаловались, каждый ел, сколько мог, да похваливал.

Гостей съехалось превеликое множество. И среди них — кто бы вы думали?! — тот самый молодой охотник, королевич из соседнего королевства.

Опустила королевна ресницы, из-под ресниц лишь на него и глядит. А он, как увидел королевну, словно окаменел. Весь вечер храбрости набирался и, когда начались танцы, подошёл к ней сказал:

— Не бывает такой красоты дважды. А я поклясться готов, что не во сне вас в первый раз увидел. Откройте мне эту загадку, королевна.

Королевна лукаво усмехнулась.

— И я молодого охотника у озера не во сне видела!

Дальше и рассказывать нечего. Это про беды да горе долог рассказ. А про счастье что долго говорить! Счастье — оно счастье и есть. Всякому понятно.

Вышла королевна замуж за королевича, как старушка обещала.

Отшумела свадьба. Говорит королевна молодому мужу:

— Надо старушку навестить, что мне второй матерью стала. Если б не она, не встретились бы мы с тобой.

Поехали в дальний лес. Королевна хорошо дорогу знала, да не нашла лесной избушки. Вдоль и поперёк весь лес обыскали — и следа избушки нет. И старушка куда-то пропала.

Верно, сделала волшебница своё доброе дело и навсегда ушла из этого леса.

РАЗБЕРИСЬ-КА, ЧТО К ЧЕМУ

Польская сказка

Вот послушайте, какая история приключилась. Когда — не знаем, в каких краях — не ведаем, а только так в точности и было, как мы вам расскажем. А вы уж сами прикиньте, что к чему.

Так вот, жил в своём княжестве вельможный князь. Не велико было его княжество, да и сам он росточком не вышел. Зато гордости в нём да спеси на десятерых бы хватило.

И всё он старался перехитрить самого себя и другим пыль в глаза пустить. Туфли носил на высоких золочёных каблуках, чтобы повыше казаться. Чтобы выглядеть поважнее, пышную длинную мантию с плеч не снимал. С княжеской короной расставался, только когда спать уляжется да свечу задует.

Нрава князь был крутого: чуть что не по нём — уже и разгневается. Придворные — те, ясное дело, угождать ему старались, да не всё на свете у него в подчинении находилось. Ну, он и сердился с утра до ночи и с ночи до утра. То солнце слишком ярко светит, то ночь темна — хоть глаз выколи. А уж тут ни мудрецы, ни придворные помочь не могли.

Вот надел он однажды новую мантию и отправился на прогулку в свой дворцовый сад. А княжеская мантия — не простая одежда: вся в складках да сборках, полы по земле волочатся, в ней и сидеть-то неудобно, не то что разгуливать. Зато кто ни взглянет, сразу поймёт: не простолюдин какой-нибудь перед ним — сам князь прохаживаться изволит.

Идёт князь по дорожке, посыпанной песочком, атлас на его мантии так и переливается, самоцветы в короне огнём горят. Доволен князь новым нарядом, а ещё больше — самим собой в новом наряде.

В конце сада стоял старый дуб — могучий ствол впятером не обхватить, подперто дерево толстыми корнями, что глубоко в землю вросли, корявые ветви во все стороны раскинулись.

Князь остановился перед дубом и сказал:

— Вот так дерево! Среди всех деревьев князь. Мне подстать.

Тут он разглядел в густой листве дуба золотистые жёлуди.

— Это ещё что такое?! — закричал князь и обернулся к придворным, которые следовали за ним на цыпочках.

Придворные, разумеется, знали, что это такое на дубе растёт, но на всякий случай кликнули старика садовника. Если князь изволит гневаться, пусть гневается на него.

— Чему же на дубе и расти, как не желудям, — сказал садовник, — жёлуди — это жёлуди, твоя ясновельможная светлость.

— Ты меня не учи! — топнул ногой князь. — Сам вижу, что жёлуди. А ты скажи, почему они маленькие? Разве пристало такому огромному дереву рождать такую мелочь? Изменить! Переделать. Пусть будут величиной с тыкву.

— Ничего у нас с тобой, пан князь, не выйдет, — покачал головой старик садовник. — Не в моих силах это сделать. А если бы и удалось такое, сам рассуди, разве удержится тыква на весу на тоненькой ножке? Тыква, ровно поросёнок, любит одним бочком на мягкой земле лежать, другой бочок солнышку подставлять, так что, твоя княжеская светлость, хоть гневайся, хоть не гневайся, а как растёт, так оно всё и будет расти.