Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. - Автор неизвестен. Страница 45

Пока мельник за бумагой ходил, Крабат обмакнул свой палец в воробьиную кровь. Этой кровью и расписался.

Так он в первый раз колдуна перехитрил.

Зажил Крабат на мельнице, сказать хорошо — не скажешь, сказать плохо — язык не повернётся. Товарищи-подмастерья весёлые, хорошие. Ест Крабат досыта, спит вволю, и ученье ему нравится, хоть и обучали тут не мукомольному да крупорушному делу, а тайному чернокнижному ремеслу. Мельник-чародей нахвалиться новым учеником не мог — так на лету и схватывает, все колдовские штуки мигом перенимает.

Крутятся жернова на мельнице, зерно мелют, и время перемалывается — неделя за неделей, месяц за месяцем. Скоро год Крабатову ученью минет.

Видит Крабат — что-то примолкли его друзья подмастерья, песни не поют, шутки не шутят. Стал Крабат у них выспрашивать-выпытывать, а они будто воды в рот набрали. Да от нашего парнишки так быстро не отвяжешься. Ну, один из них ночью тайком от всех вот что ему рассказал.

Раз в году собирает колдун-чернокнижник своих учеников вокруг большого мельничного колеса, а на том колесе нарисована стрела и тайные колдовские знаки. Раскрутит хозяин колесо, оно покрутится, покрутится и остановится. И на кого стрела укажет, тот наутро куда-то без следа исчезает. Куда девается, что с ним делается — никому неведомо, остаётся одиннадцать подмастерьев, хоть считай, хоть пересчитывай. И тогда мельник-чародей берёт себе нового ученика. Скоро тот страшный срок наступит, потому и невеселы друзья-товарищи.

Услышал это Крабат и подумал:

«Э, видно, пора уносить отсюда ноги!»

Правдой-неправдой отпросился он у хозяина на денёк домой, родных навестить. Отпустил его мельник.

Мать ему обрадовалась, не знает, куда усадить, чем попотчевать. Да недолго радовалась: узнала, где он год пропадал, кто его хозяин, — испугалась, расплакалась. Крабат ей говорит:

— Не плачь, матушка, лучше выслушай меня. Ты одна можешь вызволить меня, от беды спасти.

И научил её, что делать.

Вернулся Крабат на мельницу как ни в чём не бывало, хозяина слушается, во всём ему покорен.

Через три дня залаял на мельнице чёрный пёс, заухала сова на чердаке — почуяли, что Крабатова мать пришла. Просит она мельника сына отпустить.

Мельник отвечает:

— Будь по-твоему. Нет такой силы, чтоб была сильней материнской любви. Коль узнаешь сына среди других учеников, отпущу его с тобой.

Привёл он её в тёмную комнату, а там сидят на жёрдочке двенадцать воронов — все, как безлунная ночь, черны, у всех двенадцати крылья синим отливают, у всех в левую сторону клювы повёрнуты.

— Вот, — сказал мельник, — если вправду так велика материнская любовь, найди, угадай, который твой сын.

Смотрит мать во все глаза. Схожи меж собой вороны, словно из одного гнезда вылетели. Где тут угадать?! Вдруг один ворон клювом под правым крылом почесал.

Вспомнила мать, что ей сын наказывал, смело на того ворона показала.

— Вот моё дитя, что я под сердцем носила.

— Верно ли ты говоришь, я и сам не знаю, — отвечает мельник.

Дотронулся до ворона, заклинание выговорил, и стал перед ними не чёрный ворон, а юный Крабат, его любимый ученик.

Заскрипел чародей зубами, но делать нечего. Пришлось отпустить Крабата.

Так Крабат от мельника спасся. Да не только сам невредим ушёл, а ещё главную чародейскую книгу тайком с собой унёс. А какая сила у чародея без той главной чёрной книги? Разве полсилы осталось! И поклялся чародей извести молодого Крабата, сделался его врагом не на жизнь, а на смерть.

Дома застал Крабат старых неотвязных постояльцев — беду с нуждой. Денег ни гроща, хлеба ни крошки, даже соли маловато, а картошка без масла, без соли только горло дерёт. Не к такой еде привык Крабат на мельнице.

Вот и говорит он однажды отчиму:

— Хочешь не хочешь, а придётся Мельникову науку в ход пустить. Завтра в Кулеве весенняя ярмарка, скота на продажу нагонят много. Обращусь я в тучного вола, а вы меня на ту ярмарку ведите. Только не продавайте доброму человеку, продайте злому да хитрому каменецкому купцу. И просите подороже. Одно запомните — постромки себе оставьте, не то не смогу я принять человеческий облик, волом на убой к мяснику попаду.

Сказал так и вышел из хаты. Мать и отчим за ним выбежали. Видят — стоит во дворе вол, красивый, сытый, рога разлогие, копыта клешнятые. Мать плачет, отчим страшится, да делать нечего. Повели вола на торг в Кулево.

Купцы, как увидели того вола, чуть меж собой не передрались, цену друг перед другом набивают. Столько денег отвалили, сколько отчим и в жизни не видывал. Припрятал он деньги получше, постромки через плечо перекинул и домой отправился.

А купцы погнали вола в Каменец. По дороге остановились в корчме, по обычаю добрую покупку обмыть да перекусить малость. Вола поставили в хлев, сами сели за стол угощаться. Пьют, едят, потом и про скотину вспомнили. Велели служанке задать волу корму.

Вот входит служанка в хлев с охапкой сена. А вол нагнул рогатую голову, поклонился. И вдруг сказал человечьим голосом:

— Спасибо тебе, но сена я не люблю. Принеси-ка мне лучше жареного мяса пожирней.

Испугалась девушка, сено рассыпала, бросилась со всех ног вон из хлева.

Вбежала в корчму и заголосила:

— Ой, не пойду я больше в хлев! Не просите, не приказывайте! Там ваш вол по-человечьи говорит, сена не хочет, жареного мяса просит.

Смеются купцы — надо же! Такое девке причудилось!.. А тот, что вола купил, забеспокоился всё же, встал из-за стола, в хлев пошёл.

Едва дверь приоткрыл, взвилась над его головой ласточка. А вола будто и не бывало.

Быстро ласточка острыми крыльями машет — это юный Крабат домой спешит. Раньше отчима поспел. Ударился о землю — сам собой стал.

Хорошо зажили. Только всему конец приходит, кончились и деньги, что за вола получены. Тут как раз осенний торг наступает. Опять говорит Крабат отчиму:

— Теперь поведёшь на торг в Кулево не вола, а ретивого коня. Смотри, однако, уздечку не отдавай.

Как задумал Крабат, так и сделал. Обернулся ретивым конём, копытами бьёт, шея крутая, бока серебром отливают. Не конь, а загляденье!

Добрался отчим до Кулева. Купцы, завидев коня, толпой его окружили. Спорят друг с другом, цену набивают. Пока купцы меж собой бранились, какой-то почтенный старик с седой бородой всех растолкал и кинул хозяину кошель с золотом. Никто и опомниться не успел, как вырвал он из рук отчима уздечку, вскочил на коня и ускакал.

Отчим кричит:

— Отдай уздечку! Без уздечки конь продаётся!

Да куда там! Скрылся из глаз старик, только облако пыли клубится.

А был это не простой старик — смертный Крабатов враг, чернохолмский мельник.

Натерпелся тут Крабат и страху, и боли. Гнал его старик по полям и лесам, по кустарникам и терниям, плетью нещадно крутые бока хлестал.

Наконец прискакали они к закопчённой кузне на краю какого-то села. Спрыгнул чернокнижник с коня, привязал его к коновязи и говорит кузнецу:

— Конь у меня молодой, ни разу не кованный. Подкуй его раскалёнными подковами.

Удивился кузнец, пожалел коня, да смолчал: кто скрипача нанял, тот и музыку заказывает. Пожал плечами и сказал:

— Входи, пан, в кузницу, выбери сам подковы.

А пока чародей с кузнецом подковы выбирали, конь повернул голову и сказал Кузнецову парнишке, что рядом крутился:

— Сними с меня узду через левое ухо!

Послушался мальчик, снял узду. Только снял и рот от изумления открыл — исчез конь, будто в воздухе растаял. А над головой парнишки жаворонок звонкую песенку запел.

Вышел из кузницы чернокнижник, глянул на коновязь — нет коня! Услышал жаворонковы переливы — мигом понял, в чём дело. Стал ястребом; взвился выше жаворонка. Но жаворонок сложил крылья и пал камнем вниз, прямо в глубокий колодец. Нырнул в тёмную воду, оборотился серебристой рыбкой. Ястреб в небе кругами ходит, хочет в колодец броситься, да не может: как раз в ту пору молодая девушка над колодцем, наклонилась воды набрать. А рыбка подпрыгнула, сделалась золотым колечком, и наделось то колечко на палец девушке. Девушка обрадовалась, залюбовалась колечком, домой спешит матери похвастаться.