Братья Гримм. Собрание сочинений в двух томах. - Гримм братья Якоб и Вильгельм. Страница 165

Оба они повиновались ему, хотя и не знали, на что им могли пригодиться угли, а затем они пошли далее по дороге, чтобы отыскать себе ночлег.

Когда они спустились в долину, колокол соседнего монастыря прозвонил полночь.

Мигом смолкло вдали пение, все исчезло, и холм, освещенный ярким сиянием месяца, опустел.

Оба путника отыскали себе на дороге харчевню, в которой и улеглись спать на соломе, накрывшись своим платьем; из-за усталости они позабыли даже вынуть уголья из карманов.

Какая-то особенная тяжесть, давившая на их тела, заставила их пробудиться ранее обычного времени.

Они схватились за карманы и глазам своим не хотели верить, увидев, что они наполнены не древесными угольями, а настоящим чистым золотом; да притом оказалось, что и волосы, и бороды успели у них вновь отрасти.

Оба они нежданно разбогатели; однако же золотых дел мастер, жадный до денег и успевший больше набить свои карманы, приобрел по крайней мере вдвое против портного.

Ну, а уж известно, что корыстолюбец, имея много, желает всегда еще большего.

А потому золотых дел мастер и предложил портному остаться в той местности еще на денек, вечером выйти на прогулку, чтобы еще больше добыть себе богатства от старика на холме.

Портной отказался, сказав: «С меня хватит того, что есть, и я доволен; теперь из подмастерьев мастером сделаюсь, женюсь на своей любимой и буду счастлив».

Однако же ради удовольствия товарища он согласился остаться еще на один день.

Вечером, золотых дел мастер вскинул на плечи еще пару кошелей, чтобы было куда класть золото, и пустился по дороге к холму.

Как и в предшествующую ночь, он застал маленьких людей за плясками и пением.

Старик опять его выбрил и указал ему на уголья, предлагая захватить их с собою.

Тот не заставил себя просить еще раз, набил в карманы и кошели сколько мог снести, возвратился домой совершенно счастливый и накрылся своим платьем. «Как ни тяжело золото, — думал он про себя, — ну да уж я это как-нибудь вынесу», — и наконец заснул со сладким предвиденьем того, что завтра он проснется еще большим богачом.

Едва продрав глаза, он быстро поднялся, чтобы осмотреть свои карманы; но каково же было его изумление, когда он ничего не вытащил из своих карманов, кроме черных угольев! «Ну, да у меня еще осталось то золото, которое я получил в предшествовавшую ночь», — подумал золотых дел мастер и как же испугался, когда увидел, что и то золото тоже обратилось в уголь.

Он ударил себя по лбу рукой, запачканной углем, и тогда только почувствовал, что у него и голова, и борода голы-голешеньки. Но беда была не только в этом: он только теперь увидел, что сверх прежнего горба на спине у него вырос еще и другой спереди, на груди.

Тут признал он в этом наказание, понесенное им за корыстолюбие, и громко начал плакать.

Добряк-портной, разбуженный этим плачем, утешал несчастного товарища сколько мог и сказал ему: «Ты был моим товарищем в пути, так поселяйся у меня, и я разделю с тобою мое богатство».

Он сдержал слово; но его товарищ остался на всю жизнь с двумя горбами и вынужден был прикрывать шапочкой свою лысую голову.

183. Великан и портной

Одному портному, большому бахвалу, но дурному плательщику, вздумалось как-то прогуляться и в лес заглянуть. Как только оказалось возможным, он вышел из мастерской

И вот во время пути он увидел в самой дали крутую гору, а за нею высочайшую башню, которая возвышалась над темным и дремучим лесом. «Ого! — воскликнул портной. — Что бы этом могло быть?» — и, подстрекаемый любопытством, он прямо пошел к этой горе.

Но как же он вытаращил глаза, когда подошел поближе и увидел, что у башни есть ноги, что эта башня поднялась, шагнула через гору и стала перед портным в образе громадного великана!

«Чего тебе здесь нужно, жалкая мошка?» — крикнул великан громким голосом.

Портной пролепетал: «Хочу поосмотреться, не найдется ли мне здесь в лесу небольшой заработочек». — «Коли так, — сказал великан,  — так ты, пожалуй, и ко мне на службу можешь поступить». — «Отчего бы и нет? А какое мне будет положено жалованье?» — «Какое жалованье? А вот изволь послушать. Каждый год я подарю тебе триста шестьдесят пять дней жизни, а в високосный — одним днем больше. Довольно ли тебе?» — «Пожалуй, и довольно», — отвечал портной, а сам про себя подумал: «По одежке протягивай ножки! Ну да надо же постараться поскорее от него отделаться».

Затем великан сказал ему: «Ступай, плутишка, да принеси мне кружку воды». — «А не лучше ли притащить весь колодец и ключ тоже кстати?»  — спросил хвастунишка, взял кружку и пошел за водой. «Что такое? Весь колодец и ключ тоже? — пробормотал себе в бороду великан (а крепколоб и глуповат был, сердечный!), и в душу его закралось опасение:  — Да этот парень-то мудреный какой-то! Уж нет ли у него приворотного корня в запасе? Будь осторожен, старый Ганс, это не по тебе слуга!»

Когда портной вернулся с водою, великан велел нарубить в лесу охапку-другую дров и принести к нему.

— спросил портной и пошел рубить дрова.

— Что?

— проворчал легковерный великан себе в бороду, и стал еще больше опасаться: — Этот парень точно мудреный, и у него, наверно, есть приворотный корень в запасе! Будь осторожен, старый Ганс, не слуга он тебе!

Когда портной вернулся с дровами, великан приказал ему застрелить к ужину двух-трех кабанов. «А почему бы не тысячу сразу, одним выстрелом?! И всех сюда стащить?» — спросил угодливый портной. «Как?  — воскликнул перетрусивший не на шутку великан. — Нет, уж на сегодня хватит! Ступай и ложись спать».

Великан был до такой степени напуган, что всю ночь глаз не сомкнул и все обдумывал, как бы ему поскорее избавиться от этого слуги, который, несомненно, с нечистым ведается.

Известно, что утро вечера мудренее.

На другое утро великан и портной пошли к болоту, около которого по берегам росло много ивняку.

Вот великан и сказал портному: «Слышь-ка, портной! Присядь-ка ты на одну из этих веток, мне смерть хотелось бы посмотреть, согнется ли она под тобою».

И мой портной сейчас же уселся на ивовую ветку, напыжился и постарался так надуться и отяжелеть, что ветка и точно под ним погнулась, да на беду-то портняга наш позабыл утюг с собою захватить! И вот, ветка, разогнувшись, к великой радости великана так вверх подкинула портнягу, что он даже из глаз скрылся…

Коли он сверху не свалился, так и теперь еще, пожалуй, в воздухе носится…