Маленькие женщины (другой перевод) - Олкотт Луиза Мэй. Страница 42

– А разве не было бы хозяина в твоем воздушном замке? – спросил Лори лукаво.

– Я же сказала – приятные люди. – И, говоря это, Мег принялась аккуратно шнуровать туфлю, так что никому не было видно ее лица.

– Почему ты не скажешь, что у тебя будет замечатель­ный, умный, добрый муж и несколько детишек-ангелочков? Ты же знаешь, без них твой замок не будет совершенным, – заявила прямолинейная Джо, у которой еще не было соб­ственных нежных фантазий и которая пренебрежительно относилась к любовным историям, если встречала их не в книжке.

– Уж в твоем-то не будет ничего, кроме лошадей, чер­нильниц и книжек, – отвечала Мег раздраженно.

– Неужели нет? У меня была бы конюшня, полная арабских скакунов, комнаты, заваленные книгами, а писала бы я, макая перо в волшебную чернильницу, так что мои творения стали бы такими же знаменитыми, как музыка Лори. Но прежде чем отправиться в мой дворец, я хочу совершить что-нибудь выдающееся – что-нибудь героиче­ское или удивительное, такое, о чем не забудут и после моей смерти. Я не знаю точно, что это будет, но жду случая и намерена когда-нибудь поразить вас всех. Я думаю, что буду писать книги, стану богатой и знаменитой: это мне по вкусу, так что это и есть моя любимая мечта.

– Моя – благополучно оставаться дома с папой и ма­мой и помогать заботиться о семье, – сказала Бесс с до­вольным видом.

– Разве ты не хочешь ничего больше? – спросил Лори.

– С тех пор как у меня появилось мое маленькое пи­анино, я совершенно счастлива. Я хочу только, чтобы все мы были здоровы и не разлучались, и ничего больше.

– У меня так много желаний, но главное – стать ху­дожницей, поехать в Рим, рисовать прекрасные картины и сделаться лучшим художником в мире, – таковы были скромные мечты Эми.

– Честолюбивая компания, не так ли? Каждый из нас, кроме Бесс, хочет быть богатым, знаменитым и блистатель­ным во всех отношениях. Интересно, осуществятся ли наши желания когда-нибудь? – сказал Лори, жуя травинку, словно задумчивый теленок.

– У меня есть ключ от моего воздушного замка, но сумею ли я открыть дверь, это еще предстоит выяснить, – заметила Джо таинственно.

– У меня тоже есть ключ от моего, но мне даже не дают попробовать. Пропади он пропадом, этот универси­тет! – пробормотал Лори со вздохом досады.

– Вот мой ключ! – И Эми помахала своим каранда­шом.

– У меня нет ключа, – сказала Мег безнадежным то­ном.

– Есть, – тут же отозвался Лори.

– Какой?

– Твое красивое лицо.

– Глупости, от этого никакой пользы.

– Поживем – увидим, не принесет ли оно тебе что-нибудь стоящее, – ответил мальчик, засмеявшись при мысли об отличном маленьком секрете, который, как он полагал, был известен ему одному.

Мег покраснела и, закрывшись папоротником, устремила взгляд на реку с таким же выжидательным выражением, какое было у мистера Брука, когда он рассказывал историю о рыцаре.

– Если через десять лет все мы будем живы, давайте встретимся и посмотрим, много ли наших желаний сбылось или насколько ближе стали мы к их осуществлению, чем сейчас, – сказала Джо, у которой всегда был наготове ка­кой-нибудь план.

– Боже мой! Какой я буду старой – двадцать семь! – воскликнула Мег, которая чувствовала себя взрослой, хотя ей лишь недавно исполнилось семнадцать.

– Нам с тобой, Тедди, будет по двадцать шесть, Бесс – двадцать четыре, а Эмн – двадцать два. Какое почтенное общество! – сказала Джо.

– Я надеюсь, что к тому времени уже сделаю что-ни­будь, чем можно будет гордиться. Но я такой лентяй, Джо, боюсь, я буду, как ты выражаешься, «лодырничать».

– Мама говорит, что тебе нужен стимул, побудитель­ный мотив; и, как только он у тебя появится, она уверена, ты будешь работать замечательно.

– Она так говорит? Клянусь Юпитером, я буду тру­диться, если только у меня будет такая возможность! – приподнявшись, воскликнул Лори с неожиданным приливом энергии. – Я должен радоваться, что могу угодить дедушке, и я буду стараться, но это против моего желания и, как вы понимаете, дается с трудом. Он хочет, чтобы я стал торговцем, торговал с Индией, как прежде он сам, а по мне уж лучше умереть. Терпеть не могу чай, шелк, пряности и прочую чепуху, которую возят эти его старые корабли, и, когда я стану их владельцем, мне будет ровным счетом наплевать, как скоро они пойдут ко дну. Я думаю, что мне следует пойти в университет, чтобы угодить ему, потому что, если я соглашусь ради него потерять четыре года, его долгом будет отпустить меня и не заставлять заниматься делами его торговой компании. Но он упрям, и, боюсь, мне придется делать в жизни то же, что делал он, если только я не убегу и не займусь тем, чем мне хочется, так же как мой отец. Если бы здесь был кто-нибудь, кто мог бы остаться со стариком, я завтра же убежал бы.

Лори говорил взволнованно, и было очевидно, что до­статочно малейшего повода, чтобы он привел в исполнение свою угрозу, ибо рос он очень быстро и, несмотря на при­вычку к праздности, испытывал, как любой молодой муж­чина, отвращение ко всякого рода зависимости и беспокой­ную жажду встретиться с этим миром лицом к лицу.

– Я советую тебе уплыть на одном из твоих кораблей и не возвращаться, пока тебе не надоест жить по-своему, – сказала Джо, чье воображение воспламенилось при мысли о столь дерзновенном подвиге и чье сочувствие было по­догрето тем, что она называла «нарушением законных прав Тедди».

– Ты не права, Джо, и не должна так говорить, а Лори не должен следовать твоему дурному совету. Дорогой мой мальчик, ты должен делать именно то, чего хочет твой дедушка, – сказала Мег самым материнским тоном. – Ста­райся хорошо учиться в университете, и, когда он увидит, что ты хочешь угодить ему, я уверена, он не будет суров или несправедлив к тебе. Как ты сам говоришь, у него нет никого, кто мог бы остаться с ним и заботиться о нем, и ты никогда не простишь себе, что покинул его без его согласия. Не унывай и не злись, но просто исполняй свой долг, и ты получишь награду, такую же, как мистер Брук, то есть будешь любим и уважаем.

– Что ты знаешь о Бруке? – спросил Лори. Он ис­пытывал благодарность за добрый совет, но был недоволен ее поучительным тоном, хотя и обрадован возможностью отвести разговор от себя после своей необычной вспышки чувств.

– Я знаю только то, что рассказал нам о нем твой дедушка: как он нежно заботился о своей матери до самой ее смерти и не поехал гувернером за границу в одну очень хорошую семью потому, что не хотел оставить мать в оди­ночестве; и как теперь он помогает старушке, которая уха­живала за его матерью, но никогда никому об этом не рассказывает, и какой он великодушный, добрый и терпе­ливый.

– Все правда, такой он и есть, дорогой старый друг! – сказал Лори сердечно, когда Мег сделала паузу, раскрас­невшись и проникнувшись глубоким чувством от собствен­ных слов. – Как это похоже на дедушку – узнать все о человеке и, ничего не говоря ему, рассказать всем о его добродетелях, чтобы они полюбили его. А Брук и не знает, почему ваша мама так добра к нему, приглашает его в ваш дом вместе со мной и так чудесно, по-дружески обходится с ним. Он считает ее совершенством и целыми днями говорит о ней и о вас всех в самом пылком тоне. Если когда-нибудь я смогу осуществить свои мечты, то вы увидите, что сделаю я для Брука!

– Начни прямо сейчас с того, что не отравляй ему жизнь, – сказала Мег резко.

– Ас чего вы взяли, мисс, что я отравляю?

– Я всегда могу узнать это по его лицу, когда он возвращается домой. Если ты был послушным и добросо­вестным, у него довольный вид и идет он быстрым шагом; если же ты досадил ему, он печален и идет медленно, словно очень хотел бы вернуться и сделать свою работу заново.

– Хм, мне это нравится! Значит, вы получаете отчет о моих хороших и плохих отметках, глядя на физиономию Брука, так? Я вижу, как он кланяется и улыбается, когда проходит мимо ваших окон, но даже и не подозревал, что вы устроили телеграф.

– Мы не устраивали. Не сердись и не говори ему о том, что я сказала! Я только хотела, чтобы ты знал, что меня волнуют твои успехи, и то, что было сказано здесь, было сказано по секрету, ты же понимаешь! – воскликнула Мег, очень встревоженная мыслью о том, какие последствия могут иметь ее необдуманные речи.