Король живет в интернате - Добряков Владимир Андреевич. Страница 30

Ромка

Шел октябрь. Теперь седьмой «Б» дежурил не в коридорах общежития, а следил за порядком и чистотой на школьном дворе. В их ведении находился обширный участок двора вместе с прудами.

В классе радовались: наконец-то дела поправятся! Наверстают упущенное! Не о первенстве в конкурсе мечтали они, не об экскурсии на самолете. На это уже было трудно надеяться. Просто заразились общим настроением. И как не заразиться! Возле графика конкурса чистоты вечно торчат ребята. Спорят, горячатся, подсчитывают очки. А когда вечером, незадолго до ужина, там появляется Светлана с пузырьками разноцветной туши и начинает малевать яркие квадратики, — страсти разгораются с особенной силой. А народу сбегается столько, что можно подумать, будто здесь проходит какое-то собрание.

Нет, никак невозможно было остаться ко всему этому равнодушным! Потому-то в седьмом «Б» и радовались, что будут теперь убирать не коридоры общежития, а двор. Это, мол, легче и веселей. Но где там легче!

В одну из ночей вдруг ударил первый морозец, и листья с плакучих ив посыпались, точно дождь из темной тучи. Каждый раз, приходя после завтрака на свой участок, они видели множество узеньких золотистых листочков, усыпавших и землю, и холодную, сверкающую поверхность пруда.

Нечего было и думать справиться с уборкой силами одних дежурных. Трудиться приходилось всем — и семиклассникам, и их маленьким, шустрым подшефным. Малышам нравилась эта работа. Они носились по участку и кричали:

— Не трогай! Это мои листья! Мои!

Но были среди первоклассников и такие, кто лишь бегал, шумел, а дела не делал. Особенно выделялся среди шалунов Ромка — подвижный, как ртуть, курносый мальчишка с родимым пятнышком на щеке. Он больше всех кричал, вихрем кружил по участку, толкался, дергал девочек за косы и только мешал всем работать.

Дима Расторгуев пробовал урезонить Ромку, но тот и слушать не стал. И Андрею надоело смотреть на его беготню. Поймав мальчишку за руку, он сердито сказал:

— Чего без толку гоняешь? Не работаешь?

— И без меня уберут! — вырвавшись, крикнул Ромка.

В тот же день Андрей взял в слесарной мастерской железный прут, насадил его на ручку, а с другого конца немного заострил. Утром подозвал Ромку и вручил прут:

— Вот тебе рапира. Сражайся с листьями. Накалывай их.

От рапиры Ромка пришел в восторг. Ромка заважничал. Ромка поднял нос. Ромка перестал бегать. Ромка считал Андрея лучшим из всех людей. Остальные первоклассники умирали от зависти. Они толпой ходили за Андреем и просили, чтобы тоже смастерил им рапиры. И Андрей обещал. После обеда он до пяти часов провозился в мастерской и на другое утро принес десяток рапир.

Раздавая их, предупредил:

— Если кто вздумает драться ими, из того сделаю отбивную котлету, а может, и настоящий винегрет!

И хотя малыши поняли, что это шутка, но никто из них не посмел ослушаться этого замечательного человека.

— Ты, видать, умеешь с ними ладить, — с уважением сказал Дима.

— Да ничего, слушаются.

Пока малыши, вооруженные рапирами, охотились за листьями на земле, старшие занимались очисткой пруда. Это было очень нелегкое дело. В ход пускались специальные сачки на длинных шестах, грабли и просто палки. И как обидно было: уберут утром, все до листочка уберут, а к обеду столько навалится новых, что все кругом желто от них.

Лицом к лицу

Уборка листьев, учеба, занятия в кружках… Жизнь шла своим чередом. Но однажды ее нормальное течение для Андрея нарушилось.

В этот день в школу привезли две машины угля. Его ссыпали здоровенной кучей у маленьких, узких — вровень с землей — окошек котельной. Старший воспитатель отобрал шестерых ребят посильнее и поручил им убрать уголь. В числе этих шести были Андрей, Митяй и четверо восьмиклассников.

Сначала около работавших толкалось много любопытных мальчишек. Но скоро им надоело глазеть, как черные окошки котельной, словно пасти ненасытных животных, пожирают все новые и новые порции угля. Если бы хоть поработать дали эти большие! Не дают. Ну и не надо. Подумаешь, охота глотать пыль! Ребятишки разбежались. Лишь Ромка продолжал преданно вертеться возле Андрея. Он клянчил лопату и все повторял:

— Дай — я. Ну, один разочек!

— Отстань, — говорил Андрей. — И так лопата еле держится.

Черенок его лопаты в самом деле был надломлен, и всякий раз, когда Андрей поднимал лопату с углем, в ней что-то скрипело, точно она жаловалась на тяжелую работу и собиралась развалиться надвое.

— С такой лопатой только намаешься, — посочувствовал восьмиклассник Гена Мухин — коренастый, загорелый паренек, первый силач интерната. Сходи к дяде Васе в гараж, попроси совковую.

— И правда! — оживился Андрей и, протянув счастливому Ромке лопату, добавил с улыбкой: — Попробуй, попробуй, чем это пахнет.

Обогнув школьное здание, Андрей направился в дальний конец двора, к гаражу.

Дядя Вася лежал под машиной на рогожной подстилке, что-то подкручивал гаечным ключом и, держа во рту неизменную цигарку, ворчливо говорил:

— Ну, кем я теперь стал возле этой музейной старушки? Сказать смешно. Не уважаемый всеми шофер высокого класса Василий Иванович Точилкин, а никому не ведомый — дядя Вася Чинилкин. Это порядок разве: час езжу — день чиню!..

В первую минуту Андрей решил, что рассерженный шофер разговаривает сам с собой, но это было не так. С другого бока полуторки сидели на корточках двое мальчишек. Им-то, оказывается, и жаловался на свою печальную шоферскую судьбу дядя Вася. Андрей увидел мальчишек лишь после того, как сам присел. И то не самих мальчишек увидел, а их согнутые коленки.

А дядя Вася не переставал ворчать. Пригрозив напоследок, что ей-ей наплюет на все и уйдет, если не дадут новую машину, он наконец умолк. Сильнее залязгал его гаечный ключ.

— Дядя Вася, — воспользовавшись паузой, спросил Андрей. — У вас лопаты не найдется?

Шофер пыхнул в сторону Андрея дымом.

— Зачем тебе?

— Уголь нам поручили убирать. Знаете, чтобы в школе топить…

— Ясно. Возьми. Только с возвратом.

— А где она?

— В углу. Направо.

Андрей посмотрел направо, налево.

— Что-то не видно…

— Вот она — лопата, — вдруг послышался голос, и тотчас из-за машины появился… Сенька.

Андрей остолбенел. Он как открыл рот, так и стоял — секунду, другую, третью. И черноглазый Сенька с любопытством, внимательно, будто силясь что-то вспомнить, глядел на Андрея. Не дыша, Король машинально, молча взял лопату и шагнул, в распахнутые ворота гаража. Он шел и, не смея оглянуться, чувствовал на себе пристальный взгляд Сеньки. Этот взгляд давил, прижимал Короля к земле. И чтобы скорее избавиться от него, Андрей направился не к школе, а свернул к общежитию. Зайдя за угол, остановился. «Попался. Теперь я попался. Кажется, узнал. А если не узнал, то теперь уже обязательно вспомнит. И расскажет. А что же тогда?.. Тогда и кражу в спальне припишут мне? Нет, этого допустить нельзя! Но что же придумать? Что?..»

Минута текла за минутой. Над волейбольной площадкой весело взлетал мяч. Рядом белобрысая девочка, крутя веревку, безостановочно, как заводная игрушка, подпрыгивала то на одной ноге, то на другой. Тонюсенькие косички с красными ленточками смешно трепыхались на ее головенке. Блестя серебристыми крыльями, стороной, над пригородами, проплыл по небу пассажирский самолет.

Что же делать? Что?.. Кажется, лучше всего пойти и самому открыться Сеньке, пока не поздно. И упросить, наобещать, запугать — что угодно, но только добиться, чтобы молчал.

Но прошло еще немало минут, пока Андрей окончательно понял: иного выхода у него нет.

К гаражу он подходил медленным, тяжелым шагом. Удастся ли убедить Сеньку? Как сказать ему?

Так же, по-прежнему, распахнуты ворота гаража. А может, все-таки не ходить, обождать?.. Чего ждать — неминуемой беды! Коротко вздохнув, Король вытер ладонью широкий вспотевший лоб и вошел в гараж. Дядя Вася уже вылез из-под машины и теперь подкручивал в заднем колесе болты. Андрей огляделся, отыскивая глазами Сеньку.