Школьная любовь (сборник) - Щеглова Ирина Владимировна. Страница 15
Где же Яблоков? Может, уволиться решил? От этой мысли стало совсем тошно, и я ее сразу отогнала. Да нет, не мог он. Это ж не какая-нибудь истеричка, а наш Яблоков. На моих глазах еще никому не удавалось вывести его из себя, да и не на моих, думаю, тоже. Он никогда не повышал на нас голоса, но это почему-то действовало куда лучше, чем крики и вопли других учителей.
Как-то в девятом классе, когда концентрация дебилов еще значительно превышала предельно допустимые нормы, они довели до слез училку по русскому Ольгу Владимировну. В классе повисла мертвая тишина, а она плакала у окна, повернувшись к нам спиной. А потом, всхлипывая, диктовала упражнение…
Нет, это явно не про историка. Двоечники и прочие хулиганы боятся и ненавидят его без всяких истерик. И вот решили достать по-другому… Стоп. Какая-то очень неприятная мысль пришла мне в голову, но додумать ее я не успела.
– Ну что, куда двинем? – спросила Ирка. – Может, еще раз на «Магию»?
– А она еще идет? – удивилась я.
– Угу, где-то на окраине.
– Нет, Ирк, извини, не могу, – с сожалением отказалась я.
– Ну и ладно! – надулась она. – Одна схожу!
Подружка обиделась и ушла, но сейчас мне было не до нее. Я без особой надежды прошлась по двору, высматривая Ромку, и с огромным удивлением обнаружила его в компании Смирнова! Они вполне мирно общались, время от времени поднимая глаза на разбитые окна третьего этажа.
Здраво рассуждающий внутренний голос пытался меня остановить, но я задвинула его советы куда подальше и решительно направилась к новым друзьям.
– Привет! – как можно беззаботнее сказала я.
Они обернулись и переменились в лице. Или у меня мания величия? Но Смирнов тут же торопливо бросил:
– Ладно, пока, – пожал Ромке руку и быстро пошел к выходу со двора.
– Привет, – только после этого ответил Орещенко.
– Ничего не хочешь мне рассказать?
Он пожал плечами:
– А что тебе рассказать?
– Про это, – я кивнула на разбитые стекла, которые, впрочем, уже начали вынимать из рам.
– А при чем тут… – вскинулся было он, но опомнился и закончил нарочито спокойно: – Я к этому не имею никакого отношения.
– Уверен? – прищурилась я.
– А ты, я вижу, не уверена?
– Ты о чем со Смирновым разговаривал? – вопросом ответила я. – Перенимал опыт? Тоже теперь будешь меня посылать?
– У тебя мания величия, – Ромка неожиданно подтвердил недавно поставленный мною самой себе диагноз. – Думаешь, больше и поговорить не о чем?
– Но вы же… – я растерянно замолчала.
– Ну подумаешь, подрались, чего между людьми не бывает, – пожал плечами он.
Я внимательно посмотрела на него, молча развернулась и пошла к выходу со двора.
Ромка догнал меня у самых ворот.
– Насть, ну извини! Мы со Смирновым просто…
– Отомстили историку, – подхватила я. – Чего между людьми не бывает!
Он презрительно дернул плечом:
– За что мне ему мстить?! Мне лично он ничего плохого не сделал!
– Что же ты так бесился из-за зачета?
– А то, – начал закипать Ромка, – что он дешевую популярность у девчонок зарабатывает! А вы и ведетесь, дуры!
– Так, значит, это все-таки ты? – тихо спросила я, даже пропустив мимо ушей «дур».
– А что, если я? – с вызовом сказал он. – Настучишь на меня Римме?
– Уже! – кивнула я и не оглядываясь пошла прочь.
По дороге я встретила Лешку.
– Круто, да? – бурно радовался он. – Уроки отменили, да и историчке нашей кабинетик подпортили…
– Какой еще вашей историчке?
– А ты что, думала, там один Яблоков единолично сидит? Это ж общий кабинет истории! В нем еще и наш Медведь-Тугодум гнездится.
– Почему Медведь-Тугодум? – невольно заинтересовалась я.
– Да она обычно орет по пол-урока глухим низким голосом: «Так, братцы, времени нет, денег нет, всем день добрый, сели-поехали…»
– Что, прямо так и говорит – «денег нет»? – усомнилась я.
– Да нет, это мы уже сами добавляем, – снисходительно пояснил Лешка. – Просто она вечно всех подгоняет, а на самом деле только тормозит своей болтовней. Недавно раздавала контурные карты:
– Вот, братцы, посмотрите на эту работу. Не знаю, что ставить, три или два. Поставила три с пятью минусами.
Так всегда и говорит – минусами. Потом взяла другие карты:
– Чья это работа неподписанная? Во всех классах уже спросила, кроме вашего! Разве это карты? Это мазня!
Бросила на пол и давай топать сапогами – она всегда ходит в платье, похожем на домашний халат, и кожаных сапогах. Так вот, а потом подняла эти карты и на урну положила:
– Я, говорит, от вас таких результатов вообще не ожидала. Такое впечатление, что у вас не голова, а задний орган!
Тут Бондаренко громко заржал, но его никто не поддержал. Я Ваське говорю:
– Надо записать и послать в газету, в отдел маразмов.
А историчка тем временем продолжала:
– Я говорю, оно будет или оно не будет, или за оно будет два! А то что такое, половина класса сдает, половина нет…
Васька знай в своем блокноте строчил:
– Представляешь, говорит, какую нам премию пришлют из газеты за маразмы! Только надо изменить имя и город, а то Медведь нас убьет…
В итоге, когда историчка перешла к новой теме, прошло уже пол-урока.
– Сами знаете, братцы, крестовые походы проходили в двенадцатом веке…
– Откуда мы знаем? – громко удивился Миха.
– А ты, Бондарденко, помолчи! – рявкнула она.
Мы, конечно, заржали, а Мишка не растерялся и поправил:
– А вы неправильно сказали, у меня фамилия Бондаренко.
После этого историчка совсем рассвирепела и остаток урока орала сначала на Миху, а потом на весь класс. Так мы больше про крестовые походы в тот день ничего и не узнали. А на перемене девчонки вытащили из урны карты и говорят:
– Это же Аньки Белимовой! Она сейчас болеет!
– Ничего себе! – удивилась я. – Что-то она у вас действительно…
– Ну я же говорю, – с удовольствием подтвердил Леха. – А на следующем уроке Анька закатила скандал. Подошла к историчке, картами размахивает и говорит:
– Покупайте мне новые!
Медведь у нее альбом вырвала, расправила и спокойненько так говорит:
– И так сгодится. Все равно ты никогда больше тройки на картах не нарабатывала.
– Я мать позову! – закричала Анька.
– Зови, – невозмутимо ответила историчка. – Только побыстрее, а то времени нет!
Так они и ругались почти весь урок, и опять мы про крестовые походы ничего не узнали.
– Да-а, – протянула я. – У вас, я смотрю, еще веселее!
– Конечно, – с гордостью согласился Леха.
– Кстати, – вдруг сообразила я. – Какой еще Медведь-Тугодум? А Наталья куда делась?
– Не знаю, вроде из школы ушла.
– Ну надо же, какого ценного кадра лишились… Слу-у– у-шай, – осенило меня. – А вдруг это была месть как раз вашему Медведю, а вовсе не Яблокову?
– Ага, – скептически отозвался Лешка. – Вот только надписи и картинки там были совсем не про нашего Медведя!
– А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю, – туманно высказался он.
– Ну и что там? – живо поинтересовалась я.
– Тебе еще рано, – высокомерно заметил он.
– Ах, так? – возмутилась я. – Ладно-ладно, попроси еще сочинение…
– А нам теперь долго не зададут, – легкомысленно отмахнулся Лешка. – А потом ты все равно забудешь.12 Здравствуй, плоскость!
На следующий день уроки начались как ни в чем не бывало. Все желающие, конечно, сбегали посмотреть на кабинет истории, но ничего интересного там уже не было.
После уроков в класс забежала Татьяна Дормидонтовна. У меня екнуло сердце – неужели опять? – но она озабоченно заговорила:
– Ребята, вы не забыли, что сегодня КВН с десятым «А»? Кто будет участвовать?
Конечно же, про дурацкий КВН все забыли, хотя Дормидонтовна говорила о нем на последнем классном часе. Народ сразу поскучнел, засобирался и стал потихоньку просачиваться к выходу из класса, бормоча:
– Мне в музыкальную школу…
– Брата надо из детского сада забирать…