Юнги с Урала - Леонтьев Алексей Петрович. Страница 30

«Я — Решетняк, — передает он. — Катер всем корпусом на мели. Два прямых попадания. Отсеки затоплены.

Кроме меня и двух раненых, все убиты. Противник ведет огонь по кораблю».

Ответ приходит сразу: «Снимем вечером. Каждый час давайте знать о себе».

— Ну, что ж, подождем до темноты! — говорит Решетняк. Он знает: днем подойти по реке к катеру нельзя. Немецкие батареи стерегут фарватер.

Обстрел постепенно прекращается.

«Отвязались!»—с облегчением вздыхает Решетняк. Но радуется напрасно. Над кораблем появляется немецкий бомбардировщик. Очевидно, немцы решили доконать полузатопленный катер.

Надо отбиваться!

Решетняк поднимается наверх к зенитному пулемету, возле которого лежит мертвый пулеметчик.

Иван Решетняк — мастер на все руки. Он может заменить моториста, встать к рулю, справиться, если придется, за командира, умеет неплохо стрелять из пулемета .

Встреченный огнем Решетняка, бомбардировщик наспех сбрасывает бомбы в реку и улетает. Опять начинают бить немецкие батареи. Сбита антенна. Связь со своими потеряна. Но радист знает: товарищи не забыли о нем, они придут.

Снова возвращается бомбардировщик. Опять Решетняк отбивается из пулемета. И так целый день.

С бессильной злобой глядят на бронекатер немцы с правого берега. С тревогой и восхищением следят за кораблем наши моряки и солдаты с левого. Израненный, полузатопленный, неподвижный корабль в строю, корабль сражается. Над его мачтой вьется на речном ветерке весь изрешеченный пулями и осколками боевой флаг.

О том, что на борту остался и отбивается от врага последний из команды катера — радист Иван Решетняк, известно уже всем морякам. Они рассказывают о нем солдатам. И видавшие виды, скупые на похвалу сталинградцы говорят:

— Вот это герой!

Вечером, когда на реке становится совсем темно, к бронекатеру осторожно подходит шлюпка.

— Кто на шлюпке? — окликает с катера строгий голос.

— Свои.

Над палубой показывается силуэт человека с автоматом в руках. Это — Решетняк.

На шлюпку грузят раненых. Отважный радист остается на корабле. Вскоре шлюпка возвращается, Решетняк с товарищами снимает флаг корабля, перегружает на шлюпку приборы, рацию, боеприпасы, зенитный пулемет.

Теперь, если враг даже завладеет катером, ему не достанется ничего, кроме пустого, изрешеченного снарядами корпуса.

То, что сделал Решетняк в эту ночь, он не считает чем-то необыкновенным. Он поступил так, как обязан был поступить каждый на его месте. Но командование отметило его мужество в этом бою и представило Ивана Решетняка к ордену Ленина».

— Вот это моряк! Вот это герой! — восхищается Гена Мерзляков. — Неужели и нам в такие переплеты попадать доведется? Даже не верится.

— Настоящий воин, — соглашается вместе с другими слушавший корреспонденцию Воронов. — Только, ребятки, чтобы так бить врага, надо много знать, уметь. Обратили внимание на то, сколькими флотскими специальностями он владеет? К этому надо стремиться и вам. Главное, никогда, ни при каких обстоятельствах не хныкать.

В последующие дни с помощью групкомсоргов статью с описанием подвига Решетняка прочли и обсудили и в других сменах роты радистов. В кубриках появились лозунги: «Брать пример с Решетняка!», «Будем достойны славы фронтовиков!», «Не хныкать!» и другие.

— А ты почему свое письмо никому не прочел? — спросил Гена Мерзляков Ваню Умпелева.

— А зачем всем знать, о чем мне пишут? — покраснев. вопросом на вопрос ответил юнга.

Так бы, наверное, никто и не знал, что было в том письме, да спустя полгода, выйдя в отличники боевой и политической подготовки, Ваня сам рассказал нам об этом.

— Глуп я был, — признался юнга. — Узнав десятка три морских терминов, решил удивить одноклассниц своими знаниями. Сочинил им примерно такое письмо: «Служба идет нормально. Стал настоящим «морским волком». Кормят хорошо: едим шкентеля с мусингами, чай пьем на клотике, спим на торм-трапах...» и прочую чепуху. А девчата, оказывается, разыскали словарь морских терминов, расшифровали всю мою галиматью и дали ответ, в котором было всего одно слово: «Салага».

Все захохотали. Упрекать юнгу в хвастовстве было уже поздно. Морское дело он знал теперь не хуже любого из нас.

В последних числах декабря в школу прибыл комиссар Шахов.

Примерно в те же дни на одном из общих построений нам зачитали приказ об установлении в армии и на флоте единоначалия. Должности комиссаров упразднялись. Сергей Сергеевич официально стал именоваться заместителем начальника Школы юнг по политической части.

До этого ему приходилось иметь дело с людьми взрослыми. А тут перед Шаховым оказались пятнадцатилетние мальчуганы, которым не чужды были детские забавы и шалости.

Отличительной чертой рано повзрослевших ребят была ярая ненависть к врагу, желание, несмотря на свою молодость, непременно принять участие в его разгроме. Это благородное стремление юнг и решил Шахоз направить в нужное русло. По подсказанной им идее комсомольцы приступают к сбору средств на торпедный катер. Работа закипела во всех ротах и сменах. Собирали не только деньги, но и облигации. Боевые листки и «молнии» каждую неделю информировали юнг о проделанной работе.

Многие после распределения мечтали попасть служить именно на этот катер.

Однажды юнги были собраны на митинг.

—• Товарищи! В адрес начальника Школы юнг и его заместителя по политической части, — сообщил Шахов, — получена правительственная телеграмма. Вот ее содержание: «...Передайте юнгам, собравшим 160 тысяч рублей и 40 тысяч облигациями на постройку торпедного катера, мой привет и благодарность Красной Армии. Желание юнг будет исполнено. И. Сталин».

Последние слова Сергея Сергеевича утонули в многоголосом «Ура-а-а!»

Так на Черноморском флоте появился еще один боевой корабль — торпедный катер (ТКА-451) «Юнга».

Инициатива комиссара, претворенная в жизнь юкга-ми первого набора, нашла поддержку у юных воинов последующих выпусков. Среди активных сборщиков средств в Фонд обороны в те годы были юнги Володя Лотошников, Коля Стрелков, Юра Борисов, Вася Швалев, Боря Пономарев, Валя Ширинкин, Миша Маковкин, Петя Чемоданов, Виталий Дружинин, Володя Седунов, Володя Колпаков из Перми, Владлен Ощепков из Березников, Толя Казаков из Нытвы, Володя Рудженец из Кунгура, Реьа Воротов из Серги, Вася Леонтьев из Березовки, Витя Белкин из Соликамска, Игорь Бурдин и Костя Чазов из Очера, Вася Копытов и многие другие. В результате их труда на Балтике появился сторожевой катер (CK-6Q3) «Юнга Севера».

По душе пришлась Сергею Сергеевичу наша переписка с воспитанниками и воспитателями Очерского детского дома, с военными моряками Волжской военной флотилии. По его совету связались с действующими флотами, флотилиями, тружениками тыла и другие роты и смены. Писали ребятам прославленные североморцы Герои Со^ ветского Союза Иван Александрович Колышкнн, Валентин Георгиевич Стариков, Николай Александрович Лунин.

С приходом Шахова заметно активизировалась работа комсомольских организаций, групп и кружков художественной самодеятельности. Командиры, побывавшие в боях, рассказывали юнгам о героическом прошлом русского флота, событиях на фронтах, боевых подвигах моряков в годы Отечественной войны, истории Архангельска, Соловецких островов и самоотверженном труде тружеников тыла. В воспитательную работу среди юнг с его помощью были вовлечены члены семей офицерского и старшинского состава, среди которых особой активностью выделялись жены начальника школы — Тамара Николаевна и замполита — Антонина Васильевна.

У Шахова был талант находить общий язык не только с командирами, партийными и комсомольскими активистами, но и с любым из юнг.

Нам Сергей Сергеевич понравился с первого дня его приезда на Соловки. И Пусть мы были не всегда дисциплинированными, далеко не все умели делать, он верил в наши благородные порывы, помогал осуществлять наши ребячьи мечты, умело лепил из шаловливых хлальчн-шек будущих военных моряков.