Капля дёгтя и полмешка радости - Ермолаев Юрий Иванович. Страница 38

— Не реви! — строго сказал Костя и принялся собирать черепки.

Потом он отнёс их в кухню и выкинул в мусорное ведро. А когда вернулся, стал снова выпиливать. А Павлику теперь даже смотреть не хотелось на лобзик. Он лёг на диван, лицом к стене, и всхлипывал до тех пор, пока Костя не позвал его помогать.

Часа через два шкатулка была почти готова. Оставалось только приладить к ней крышку. Но в это время в передней раздались два коротких звонка.

— Это мама, — сказал Павлик упавшим голосом.

— Мама, — нахмурился Костя и добавил: — Я пойду открою, а ты убери шкатулку.

Костя выбежал из комнаты, а Павлик первым делом схватил полотенце и закутал им лампу. Пусть мама хоть не сразу заметит, что на ней нет абажура. Потом он на секунду задумался, куда бы получше убрать шкатулку, но Костя и мама уже вошли в комнату.

— Что же ты! — укоризненно прошептал Костя и, заметив, что мама увидела шкатулку, торопливо сказал: — Пожалуйста, не смотри. Это мы тебе подарок готовим к Восьмому марта, он ещё недоделан.

А Павлик ничего не сказал, только покосился на закутанную лампу.

— Спасибо вам, — улыбнулась мама и спросила: — Ну, а что же мне подарить вам на день рождения?

Тут Павлик, не дожидаясь Кости, выпалил:

— Подари нам абажур!

МАЛЕНЬКАЯ РОЛЬ

«…Ну и не надо! Если так, то и совсем не надо. Завтра же скажу Виктору Семёновичу, что выступать не буду. И зачем только старался… три дня мороженое не ел, голос берёг…» — думал четвероклассник Ваня Чугунов, шагая из школы домой хмурый и недовольный.

Ваня вспомнил, как недели две назад он усердно готовился к конкурсу, который был объявлен в школе для желающих заниматься в драматическом кружке. Приходя в те дни из школы, Ваня сейчас же подбегал к зеркалу и, придав своему лицу грозное выражение, кричал:

— «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…»

Ваня не случайно выбрал для чтения «Песню о Буревестнике» Горького. Его всегда влекло к возвышенному. В драматическом кружке он мечтал играть только героев.

В день конкурса Ваня затащил в пустой класс своего друга Федю Михеева и попросил его послушать, как он читает. Федя внимательно слушал, а когда Ваня кончил, сказал:

— У нас скоро кружок юных техников организуется, давай лучше туда запишемся.

— Что ж, по-твоему, в драматическом не интересно заниматься? — возмутился Ваня и побежал в актовый зал, где уже собрались будущие артисты.

Вскоре в зал пришёл руководитель кружка, учитель литературы Виктор Семёнович. Оглядев собравшихся, он спросил:

— Ну, кто из вас самый храбрый?

Ребята молчали и переглядывались.

— Кто же всё-таки храбрее всех? — повторил Виктор Семёнович и почему-то остановил свой взгляд на Ване, хотя он был младше других.

Ваня поёжился, но сказал:

— Я самый храбрый. — Он вышел на середину зала и закричал: — «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…»

От волнения Ваня забыл объявить название стихотворения.

По залу прокатился смешок. Но потом ребята притихли и слушали его внимательно.

Когда Ваня кончил, Виктор Семёнович сделал ему несколько замечаний и попросил прочитать ещё раз.

К огорчению Феди, Ваню приняли в кружок. Его даже назвали способным. Назвали! А на первом же занятии обидели. В тот раз Виктор Семёнович читал отрывки из комедии Островского «Свои люди — сочтёмся». Некоторые сцены из этой комедии он хотел поставить с ребятами-старшеклассниками.

— Чугунов, не уходи, — предупредил учитель, — ты тоже будешь занят в спектакле.

Ваня так и просиял. Вот это повезло — играть со старшеклассниками!

Во время чтения Ваня примерял себя то к одной, то к другой роли и наконец пришёл к заключению, что больше всего его «актёрские данные» подходят к роли Подхалюзина. Голос у Вани был сильный, черты лица, как он сам считал, мужественные. Вот только рост маловат. Ну, да это не беда. Во время представления можно подложить в сапоги бумаги, и всё будет в порядке. Однако Виктор Семёнович поручил Подхалюзина восьмикласснику Борису Касторскому.

«Ладно, — мысленно согласился Ваня, — сыграю стряпчего. Тоже хорошая роль».

Но и тут Ваню ожидал жестокий удар. Стряпчего тоже отдали старшекласснику.

— А Чугунов сыграет у нас Тишку, — сказал наконец учитель.

— Кого? — растерянно переспросил Ваня и помрачнел.

— Тишку, мальчика на побегушках, — повторил Виктор Семёнович и сказал, чтобы к следующей репетиции ребята переписали свои роли.

Из школы Ваня шёл один. Всю дорогу он ругал себя за то, что сразу не отказался от роли. И дома у него был такой сердитый вид, что сестрёнка — первоклассница Оля — не выдержала и затеребила Ваню:

— Ну что ты всё молчишь?

— А мне теперь много говорить не полагается, — горько усмехнулся Ваня. — Роль такую дали. В ней всего несколько слов.

— А когда на представление приходить? — обрадовалась Оля.

— Отстань, — отмахнулся от неё Ваня и тяжело вздохнул.

Весь вечер он не знал, чем заняться. Ходил по комнате из угла в угол и хмурился до тех пор, пока мама не напомнила, что пора садиться за уроки.

После уроков, которые, кстати сказать, Ваня тоже выучил хуже обычного, он из-за какого-то пустяка повздорил с сестрёнкой. В общем, вечер прошёл невесело. Да и спалось плохо. Три раза Ваня видел один и тот же сон. Будто он вышел играть Тишку, а говорит всё за Подхалюзина и купца Большова. Приснится же такое!

На следующее утро Ваня пошёл в школу рано. Он решил встретить Виктора Семёновича на улице, чтобы поговорить с ним наедине. Но когда в конце переулка Ваня увидел знакомую фигуру учителя, решимость вдруг оставила его.

«Ведь если я откажусь от роли, — подумал Ваня, — тогда, пожалуй, Виктор Семёнович совсем меня из кружка исключит. Уж лучше сыграю как-нибудь Тишку, зато в следующий раз сам попрошу хорошую роль», — решил он и, поравнявшись с учителем, поздоровался.

— А, Чугунов, здравствуй! Ты что такой невесёлый? — спросил Виктор Семёнович.

— Роль мне не нравится: маленькая она. Даже играть нечего, — с горечью заговорил Ваня.

— Роль, конечно, у тебя не главная, это верно, — согласился учитель. — Но там есть что играть. Как это Тишка говорит: «Эх, житьё, житьё! Чуть свет, ты уж полы мети. А потом по лавкам бегай. А если проштрафишься, так либо сам, либо приказчики взбучку дадут». Так ведь, кажется?

Ваня уныло покачал головой в знак согласия.

— За этими словами целая жизнь стоит, — сказал учитель. — Вот ты и попробуй показать её. Подумай хорошенько над ролью. Ведь с такими Тишками ты уже встречался.

— Это где же? — удивился Ваня.

— А «Ваньку Жукова» помнишь? Разве у него ничего нет общего с Тишкой?

«А ведь верно, — подумал Ваня. — Ваньке тоже чуть ли не каждый день выволочка была».

После уроков Ваня зашёл в школьную библиотеку и перечитал «Ваньку Жукова».

«Наверное, у Тишки тоже отца с матерью не было. А то чего бы ему в услужение к чужим идти?» — подумал Ваня и, возвращая книгу, спросил:

— У вас нет ещё таких же рассказов про мальчиков, которые у чужих людей жили, вроде Ваньки?

Библиотекарша дала Ване две книги.

— У Мамина-Сибиряка прочитай рассказ «Вертел», а у Андреева — «Петька на даче». В томике Чехова посмотри ещё рассказ «Спать хочется».

— Так там про девчонку, а ему про мальчишек надо, — заметил стоящий за Ваней мальчик.

— Ладно, прочитаю и про девчонку, — сказал Ваня, очень довольный тем, что нужные ему книги нашлись.

Он прочитал все три рассказа. Особенно большое впечатление произвёл на него рассказ Чехова «Спать хочется».

Целый день трудилась тринадцатилетняя нянька Варька на своих хозяев. Даже по ночам не отдыхала. Всё ребёнка качала. А хозяева ещё били её.

Хорошо запомнился Ване и вечно голодный Прошка из рассказа Мамина-Сибиряка «Вертел». Ваня так ясно представил себе Прошку, что ему теперь уже хотелось сыграть такого мальчика, чтобы показать ребятам, как тяжело жилось сиротам в те времена.