Восемь миллионов способов умереть - Блок Лоуренс. Страница 56

Еще один осколок сверкнул в свете уличного фонаря изумрудно-зеленым огоньком.

Я наклонился и поднял этот маленький кубик стекла. Положил его на ладонь и разглядывал, точно цыганка магический кристалл. И вдруг вспомнил стихи Донны, записку Санни и свою собственную оговорку.

И зашагал по улице, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать.

Глава 27

— Господи, мне бы побриться! — сказал Деркин. Бросил окурок в остатки кофе и провел ладонью по щетинистой щеке. — Побриться. Принять душ. И выпить. Причем необязательно именно в такой последовательности. Я напустил своих ребят на твоего маленького колумбийца. Октавио Игнасио Кальдерон Ла Барра. Имя длиннее, чем он сам. Проверил морги. У них на полках такового не имеется. Во всяком случае, пока.

Он выдвинул верхний ящик стола, достал зеркальце для бритья в металлической оправе и электробритву на батарейках. Прислонил зеркальце к пустой кофейной чашке и начал бриться. Сквозь урчание электробритвы до меня доносились его слова:

— Ни единого упоминания о ее кольце я в деле не нашел.

— Можно я взгляну?

— Да ради Бога!

Я молча перелистывал страницы, заранее зная, что о кольце там не будет ни слова. Затем взялся за фотографии места преступления. Старался смотреть только на ее руки. Просмотрел все снимки и ни на одном не увидел того кольца.

Сказал об этом Деркину. Тот выключил электробритву, потянулся к снимкам, быстро и внимательно просмотрел.

— Ну, на некоторых даже рук не разглядеть, — заметил он. — Ладно... Вот на этой руке кольца точно нет. Это какая у нас, левая?.. Никакого кольца на левой. Так, дайте-ка еще раз посмотрим вон тот снимочек... О'кей. И на этой тоже нет. Черт, это же опять левая! А этот вообще нечеткий. Ага, вот оно... вот тут точно правая, и опять никакого кольца... — Собрав снимки, он тасовал их, точно колоду карт. — Кольца нет, — сказал он. — И о чем это нам говорит?

— Но на ней было кольцо, когда мы встречались! Я его дважды видел.

— И что?

— И оно исчезло. В квартире его нет. В шкатулке для драгоценностей лежит одно кольцо, но это совсем другое, простенькое. Не то, что я видел на ней.

— Может, память подводит?

Я покачал головой.

— То колечко без камня. Ведь перед тем, как зайти сюда, я еще раз специально съездил и проверил. Ничего общего. Простое гладкое кольцо, на таком обычно гравируют надписи. А тогда на ней было совсем другое. Дешевое она бы ни за что не надела с норковым манто. Да и к такому шикарному красно-коричневому маникюру оно бы не подошло.

Не один я придерживался такого мнения. После озарения при виде осколка стекла я прямиком помчался на квартиру Ким и оттуда позвонил Донне Кэмпион.

— Это Мэтт Скаддер, — сказал я. — Знаю, что поздно, но хотел задать вам один вопрос. Относительно вашего стихотворения.

Она удивилась:

— Какого стихотворения?

— Ну, ваших стихов о Ким. Вы же сами подарили мне листок.

— Ах, ну да! Погодите минутку, ладно? Я еще не совсем проснулась.

— Еще раз простите за поздний звонок, но...

— Ничего страшного. Так что там за строчки?

— "Разбросай бутылки с вином у ног ее... Пусть зелень стекла сверкает у нее на пальцах"...

— "Сверкает" — это не то слово.

— Но ваш листок лежит передо мной, и там...

— Я прекрасно помню, что там написано, — сказала она. — Но это плохо. Надо переделать. Так мне, во всяком случае, кажется. И что же вас заинтересовало в этих строчках?

— Откуда взялось это зеленое стекло?

— Ну, из осколков бутылки.

— Зеленое бутылочное стекло на пальцах! Что вы этим хотели сказать?

— О, — протянула она, — теперь я поняла! Ее кольцо...

— У нее было кольцо с зеленым камнем, да?

— Да. Правильно.

— И давно оно у нее?

— Не знаю... — На секунду она задумалась. — Первый раз я увидела его незадолго до того, как было написано стихотворение.

— Вы уверены?

— Ну, по крайней мере именно тогда впервые обратила на него внимание. Кстати, это кольцо и было причиной вдохновения. Этот контраст синевы ее глаз и зеленого блеска камня. Но затем я почему-то опустила синеву, забыла про нее, когда села писать.

Она еще долго объясняла мне что-то. Но я так и не понял, о чем она говорила.

Донна не помнила, когда именно это было. А сколько обычно времени занимает работа над стихотворением? Она написала его за месяц до убийства Ким? Или, может быть, за два?

— Трудно сказать, — ответила она. — Когда я пишу, то забываю о времени. И не связываю такие понятия, как «время» и «событие».

— Итак, кольцо с зеленым камнем...

— Теперь я отчетливо представляю его.

— Вам известно, откуда оно у нее? Кто подарил ей это кольцо?

— Ничего об этом не знаю, — вздохнула она. — Возможно...

— Да?

— Возможно, она разбила бутылку с вином?

Деркину я сказал:

— Приятельница Ким написала стихотворение, где упоминается кольцо. И потом еще предсмертная записка Санни Хендрикс, — я достал блокнот, раскрыл его. И процитировал: — «Нет иного способа соскочить с этой карусели. Она выбрала медное кольцо, и палец у нее позеленел. Никто не купит мне изумруды».

Он взял у меня блокнот.

— Думаю, она действительно имела в виду Даккинен, — сказал он. — А вот тут, дальше: «Никто не собирается дать мне ребенка. Никто уже не спасет мою жизнь...» Эта Даккинен не была беременной, и Хендрикс тоже не была, так что насчет ребенка совпадает! И ни та, ни другая не спасли свои жизни! — Захлопнув блокнот, он протянул его мне. — Не представляю, каким образом ты собираешься все это использовать, — добавил он. — На мой взгляд, это не тот материал, из которого можно что-то выжать. Откуда мы знаем, когда Хендрикс это написала? Может, после того, как наглоталась виски и таблетки уже начали действовать? Так что вряд ли стоит воспринимать эту писанину всерьез...

Позади нас двое полицейских в штатском заталкивали молодого белого парня в зарешеченную комнату. За соседним столом сидела мрачного вида чернокожая женщина и отвечала на вопросы. Я взял из пачки верхний снимок и посмотрел на истерзанное тело Ким Даккинен. Деркин включил электробритву — он так и не успел добриться.

— Я одного не понимаю, — сказал он, — ну что ты так прилепился к этой версии? Считаешь, что у нее был любовник и что именно любовник подарил ей это кольцо? Ну, ладно, допустим. Ты уверен, что и манто подарил ей он. Мало того, ты нашел это манто, и оказалось, что, по всей видимости, ты был прав. Однако эта норковая шубка все же не вывела тебя на ее дружка, поскольку имя он свое утаил. Теперь послушай вот что. Если не удалось найти его с помощью шубки, которая у нас на руках, как, интересно, ты собираешься искать этого парня по кольцу, о котором мы не знаем ровным счетом ничего, кроме того, что оно исчезло? Ну, в общем, ты меня понял, да?

— Понял.

— Точь-в-точь, как у Шерлока Холмса. Собака, которая не лает. Итак, у нас есть кольцо, которого нет, и что это доказывает?

— Оно исчезло.

— А я что говорю?

— Но куда-то оно девалось?

— Упало в раковину. В унитаз и уплыло вместе с дерьмом! Откуда мне знать, куда оно девалось?

— Оно исчезло...

— Ну и что с того? Или само ушло на ножках, или же его кто-то подобрал.

— Кто?

— Да я почем знаю!

— Допустим, она его надела, когда шла в гостиницу.

— Это еще неизвестно.

— Ну, давай предположим.

— О'кей.

— Тогда кто его взял? Может, кто из полицейских сорвал с пальца, а?

— Нет, исключено, — сказал он. — Этого наши ребята не делают. Что касается наличных, это да, это другое дело. Вполне могут прихватить, раз уж попалось под руку. Да мы оба это знаем. Но чтобы сорвать кольцо с пальца жертвы... Нет! — Он покачал головой. — И потом: наедине с телом никто не оставался. Да и кто станет такое делать, зная, что другие могут увидеть?

— Ну, а горничная? Которая обнаружила тело?