Румо и чудеса в темноте. Книга II - Моэрс Вальтер. Страница 30

Румо пожал плечами:

– Мне очень жаль, что вы должны привести меня в Гел. Но это проклятие, понимаете…

Укобах и Рибезел снова закивали.

– Хорошо, мы приведём тебя в Гел! – вздохнул Укобах. – Но это всё равно бессмысленно. Нет ни одного входа в город, у которого бы не стояла охрана. И тебя, вольпертингера, они схватят сразу же. Мы должны были подделать королевские документы, чтобы выбраться из города. Ты идёшь на собственную казнь. И ведёшь нас с собой.

– Эти проблемы я буду решать, когда мы будем на месте, – отрезал Румо.

– Хотя нет! – сказал вдруг Рибезел. – Есть один путь в Гел, который никто не охраняет.

– Правда? – спросил Румо.

– Да. Я знаю дорогу через канализацию. Она ведёт в самое сердце Гела. Прямо в Театр красивых смертей.

– Очень хорошо! – сказал Румо. – Тогда вы будете моими пленниками, пока не доведёте меня через канализацию до театра.

Укобах осуждающе посмотрел на Рибезела.

– И не надо на меня так смотреть! – сказал Рибезел. – Что я должен делать, если он так хитро допрашивает?

История Рибезела

В жизни Рибезела был период, когда он ещё не был знаком с Укобахом. И это был очень длинный период, поскольку его жизнь между рождением и поступлением на должность слуги была настолько бурной, что её с излишком хватило бы среднестатистическому гомункелу.

После выхода из материнского супа, Рибезел, как и каждый гомункел после алхимического рождения, чувствовал себя довольно странно. Такое спутанное чувство может испытать только тот, кто попадает в этот мир уже взрослым существом. И для гомункелов это было тяжелее вдвойне.

Суп кипел, пара конечностей и органов различных существ соединились в нём в одно целое и вот из супа появляется новый гомункел. Никакого ползания, вскармливания грудью, прорезания зубов – гомункел появился на свет совершенно готовый и должен сам разбираться с этим миром. Первым опытом общения с миром, как обычно, был пинок в зад, полученный от какого-нибудь бесчувственного солдата, который должен был направлять в жизнь с рампы вокруг котла новоиспечённых и лишённых всех привилегий граждан. И Рибезел тоже получил крепкий толчок, скатился с рампы и попал в грохочущую городскую жизнь Гела. Тут же проводили осмотр новых граждан и проверяли их способности.

Грубые руки схватили Рибезела, покрутили его, ощупали. Гелцы, солдаты и гомункелы толкали его со всех сторон. Здесь, около рампы, оценивали всех новорождённых рабов и распределяли профессии. Здесь решалась их судьба.

– Клешни краба, глаза навыкат, дыхание через жабры – он создан для работы в воде. Он будет чистить тоннели! В канализацию! – сказал кто-то и Рибезел не понял ни слова, поскольку хоть гомункелы и появляются на свет уже взрослыми, но о языке и воспитании они должны позаботиться сами. Рибезела отвели в канализации Гела.

Если бы кто-то решил составить список всех профессий в Геле, а затем бы отсортировал его от самой уважаемой профессии до самой худшей, то вверху списка стояло бы "Король", а в конце – "Чистильщик тоннелей". Первые годы своей жизни Рибезел занимался чисткой стен подземных пещер, используемых в качестве канализации, от паразитов и возбудителей болезней. Губкососы, масляные улитки, навозные черви, присосконогие пауки, бактоморфы, чумные лягушки, тоннельные клещи, трубные вампиры – это были настоящие властители этого мокрого тёмного мира, и было необходимо сдерживать их распространение, чтобы они не стали однажды властелинами Гела. Профессия чистильщика тоннелей была не только небезопасной для здоровья, но, вероятно, самой опасной профессией вообще в подземном мире. Практически все звери, обитающие в канализации, крупные и мелкие, были опасны по тем или иным причинам – были ядовиты, распространяли болезни, кусались, сосали кровь или делали всё это сразу. Средняя продолжительность жизни чистильщика тоннелей составляла около одного года. Но многие пропадали навсегда уже в первый день в разветвлённых и жадных всепоглощающих трубах канализации.

Рибезела отправили в этот мир, вооружив только лишь длинной верёвкой и ржавым трезубцем. И больше всех был удивлён сам Рибезел, когда в конце первого рабочего дня вернулся обратно в город. До колен он был вымазан коричневой водой, а на его трезубец были насажены все навозные черви и присосконогие пауки, которых он обнаружил в призрачном свете медузного факела. И он благодарил судьбу, что ни один из этих паразитов не был больше обычной собаки. В тот же первый день Рибезел нашёл в мусоре воронку и бочонок и приспособил их в качестве доспехов, для защиты от всевозможных опасностей самого глубокого из всех миров. Они столько раз спасали ему жизнь, что позже, когда он мог себе позволить купить приличную одежду, он не захотел с ними расстаться.

Подземные каналы появились естественным путём в древнейшие времена и представляли собой жутко спутанную систему проходов, напоминавших внутренности губки. Некоторые алхимики даже утверждали, что Гел расположен на гигантской окаменелой губке. Только те, кто обладал великолепной памятью и отличными инстинктами, могли здесь ориентироваться. Почти каждый день пропадали коллеги Рибезела и никого это не заботило. Может быть, они попадали неожиданно в тоннель со смывной водой или они встретили жителя канализации, который всё же оказался больше собаки – возможностей расстаться здесь внизу со своей жизнью существовало не только множество, они к тому же были очень неаппетитны.

Рибезел обладал удивительным даром для своей профессии – он не только мог отлично ориентироваться в тоннелях, но и исключительно умело обращаться со своим трезубцем, накалывая на него паразитов. И он наверняка бы оставался там внизу, пока его не настигла бы внезапная смерть, если бы однажды он не спас жизнь маленькому гелцу, который нечаянно через люк провалился в канализацию и которого чуть не сожрали кровавые крысы, и его бы в награду за это не вернули назад в цивилизацию. Так закончилась полная лишений жизнь Рибезела в клоаках Гела и началась новая рядом с Укобахом.

– Хорошо, – сказал Укобах, когда они, наконец, пошли дальше. – Мы делаем тебе одолжения одно за другим. Мы рассказываем тебе все тайны нашего народа и пытаемся провести тебя – под угрозой нашим жизням – в Гел. Мне кажется, что сейчас твоя очередь.

– В каком смысле? – спросил Румо.

– Рассказывать. Путь достаточно далёк и я бы хотел знать, почему ты хочешь попасть в Гел, не обращая внимания на здравый смысл. Мы хотим, как минимум, знать, за что мы рискуем своими жизнями. И кто эта таинственная Рала?

– Но я не умею рассказывать, – сказал Румо.

– Просто пропусти скучные вещи, – предложил Рибезел. – А расскажи только захватывающие.

Медвежий бог

Рала была готова умереть. Боль, холод, жар, тошнота – всё это было выносимо, но не это гримаса безумия. Неважно, кто был там, снаружи, но он победил. Битву с противником, заключившим договор с безумием, никто не может выиграть. Рала хотела просто уснуть, без снов, без боли и без страха.

– Рала?

Рала испугалась. Кто позвал её? Это был опять голос снаружи?

– Рала? Не бойся! Это я.

Своим внутренним глазом Рала не видела ничего, кроме абсолютной тьмы.

– Я иду издалека.

Что-то отделилось от темноты.

– Да, я иду издалека, доченька.

Огромное чёрное существо вышло из темноты, и теперь Рала узнала Талона. Талон-коготь – бывший дикий медвежий бог, её приёмный отец и партнёр по охоте.

– Привет, Рала! – сказал Талон.

– Привет, Талон! Я думала, что ты мёртв, – сказала Рала. После всего произошедшего в последнее время, она уже не удивлялась ничему происходящему в её мозгу.

– Не решаюсь тебя спросить, – сказал Талон. – Но обстоятельства не позволяют тянуть дольше. Итак, скажи-ка, моя девочка: то, что я тут вижу, это на самом деле?

– Что ты видишь?