Рыцарь Лета (СИ) - Нечаев Павел. Страница 3

Вернувшись домой, он первым делом проведал раненого. Тот по-прежнему спал, но уже в другой позе, а уровень воды в пластмассовой крышечке уменьшился. Сашка пообедал, покормил Собака, и, набравшись смелости, пододвинул к стене стул, влез на него и встал на цыпочки. Лицо его при этом оказалось точно напротив вентиляционной решетки. Он несколько раз стукнул в стену, и сказал: — Соседи, ау! Давайте дружить, приходите чай с булочкой пить.

Домовые из мультиков любили вкусненькое, и Сашка подумал, что эти наверняка не откажутся от угощения. Голос его провалился в темноту, он повернул голову и прижался ухом к решетке. Ни звука, ни шороха, тишина. 

— Ну, — притопнул Сашка ногой, — я же знаю, что вы меня слышите. Я вас видел, не бойтесь, — хотя, прямо скажем, побаивался как раз он. Разочарованный, Сашка слез со стула, и решил, что раз так, то булочку он и сам съест, квадратные сдобные булочки с изюмом он любил. Он положил булочку на блюдце, и пошел на кухню ставить чайник. Когда он вернулся, то обнаружил на столе Собака, уже нацелившегося отгрызть от булочки кусочек, Собак был тот еще сладкоежка. Сашка топнул ногой, и разрезал булочку ножом на четыре куска.

— Аххх, — донеслось откуда-то из-под серванта.

— Что, сладенького хотите? — обрадовался Сашка, трюк с булочкой сработал. — Ну, тогда вылезайте. — Под сервантом послышалось шуршание, потом оттуда опасливо высунулось лицо домового. Блестящие глазки зыркнули туда-сюда, осматриваясь, потом, решив что опасности нет, домовой вылез и выпрямился во весь рост.

— Давай сюда, — Сашка показал на стол. Домовой подошел к стул, подпрыгнул, забрался на сиденье, и оттуда перелез на стол, оказавшись прямо перед Сашкой. Росту он был небольшого, пониже фэйри, но поплотнее. На нем был надет длинный потертый кафтан красного цвета, соединенный желтыми поперечными застежками, как у стрельцов на старинных картинах, на ногах валенки. Уши у него были заостренные, из них торчал мех. Несмотря на все различия, было видно, что он и фэйри похожи друг на друга. Заостренные уши, яркие, непохожие на человеческие, глаза, черты лица — не было сомнений в том, что они дальние родственники. Домовой потянулся было к булочке, но Сашка остановил его:

— Сначала надо познакомиться, — сказал Сашка, и добавил: — Меня зовут Александр, Сашка.

— Акинфий, — буркнул домовой, и, схватив кусок булочки, принялся уплетать его так, что за ушами трещало. На кухне засвистел чайник, и Сашка пошел за ним, а, когда вернулся, на столе сидел еще один домовой, в ватной телогрейке и шапке-ушанке.

— Влас, — поклонился он.

— Чай будете? — спросил Сашка, домовые, увлеченные поеданием булочки, ответили согласным ворчанием. Маме на день рождения кто-то подарил набор кофейных чашечек, они пылились в серванте без дела — мама кофе не пила, Сашка тем более. Сейчас они пригодились, хоть и оказались для домовых великоваты. Сашка разлил из фарфорового чайничка заварку, долил кипятка.

— Эх, до чего хорош чай! — отведав булочки с чаем, домовые заметно подобрели, и Влас поблагодарил Сашку: — Благодарствуем, хозяин!

— А скажите, уважаемые домовые, кто это такой? — Сашка не выдержал, и задал вопрос, ради которого, собственно, и затеял чаепитие.

— Этот-то? Фей, пакость заморская! — фыркнул Акинфий в кошачьи усы.

— Понаехали тут! — поддержал его Влас.

— А за что вы их так не любите? — спросил Сашка. Домовые, которых подкупила Сашкина вежливость, принялись рассказывать. Рассказывали они не торопясь, обстоятельно. Сашка их не перебивал, слушал с интересом. С того самого момента, как он обнаружил на своем столе раненого фэйри, его не покидало чувство, что он в сказке. Подумать только, он разговаривал с настоящими домовыми! Лето заиграло яркими красками, скука испарилась без следа. Оказалось, что домовые не зря не любят фэйри: те сгоняли их с обжитых насиженных за века мест. Жилищный вопрос стоял остро: старых домов становилось все меньше, а в новых панельных домах домовые не приживались. Вот и получалось, что лишившиеся пристанища волшебные существа, поневоле вступали друг с другом в конфликты. И хорошо, если все кончалось мирно, как в Сашкином доме, где обитало целых семь домовых. Бывало, что домовые и убивали друг дружку из-за жилплощади, дело немыслимое по старым временам. А тут еще злые фэйри нагрянули из-за моря. Раньше, бывало, один-другой приедет, в гости там, или проездом, и все. А теперь — сотни, да все как один агрессивные. Тут было отчего занервничать. Акинфий все время дергал левой ногой, он весь был как на шарнирах. Сашка подумал, что у него не в порядке нервы. Ватник Власа был до того засален, что блестел. Домовые явно переживали не лучшие дни.

— А между собой они воюют? — полюбопытствовал Сашка.

— Ну а как жа иначе, воюють, — закивали домовые. — Вона твово ктой-то из своих и истыкал.

— Ну а вы, что же, не даете им сдачи? — поддел Сашка домовых.

— Вы ведь, люди, тожа заморских выше себя ставите, — Акинфий обхватил руками чашку, поднял ее, и сделал большой глоток, чуть не опрокинувшись на спину. — Джинсы у вас, мода… Что эти феи? Оне свой Остров Яблок за центр мира держат, а мир, он-та большой, кубыть, и тварюшек в ем живет не счесть. Так и люди заморские, у самих истории-та с гулькин нос, а тоже туда же, всех поучают. А вы им в рот смотрите, а свое-та и позабыли. Нас позабыли, оттого и все наши беды…

— Мы, хозяин, и так как-нибудь так, — добавил Влас, и Акинфий кивком поддержал товарища.

— Эх вы! Вот мой дедушка им бы показал! — похвастался Сашка, и показал на фотографию дедушки, висящую на стене. Домовые, как оказалось, дедушку хорошо помнили, и разговор перешел на него, они долго вспоминали, каким справным хозяином был Сашкин дедушка.

— А он выздоровеет? — спросил Сашка, и кивнул в сторону фэйри.

— Коль сразу не умер, будет жить, — Влас поднял к небу палец: — Оне живучие, феи-та.

— Это хорошо, — обрадовался Сашка.

— Да что ж тут хорошего, милай, — покачал головой Акинфий, и вздохнул. — Где один, там и десять.

— А может, он добрый? — спросил Сашка. В книге, что он читал в библиотеке, было написано, что фэйри бывали добрые и злые. Добрые принадлежали к Благому Двору, или Двору Лета, как его еще называли. Злых объединял Неблагой Двор, или Двор Зимы. Раненый фэйри не выглядел злым, во всяком случае, так казалось Сашке. Впрочем, для своих лет он повидал достаточно, чтобы знать, что зло не всегда выглядит отвратительно.

— Добрый, злой… всяко нам он не друг, — упорствовал Акинфий.

— Ахвить он не из простых будет, фей-та, — заметил Влас. — Шпага золотая не у всякого фея есть. — Шпага у фэйри и правда была необычная, очень тонкой работы, с клинком из желтого металла и украшенной блестящими камнями рукояткой.

— Быть беде, вот увидите, — проворчал Акинфий, церемонно поклонился Сашке, и, спрыгнув со стола, скрылся под сервантом. Было слышно, как он там скребется, протискиваясь к скрытому за сервантом лазу.

— Эх, — вздохнул оставшийся с Сашкой Влас. — Прав он, ить за феем придут. И хорошо, если друзья. А ну как те, кто его истыкал, пожалуют? Кончилась спокойная жисть…

— Пусть только попробуют, я им покажу! — вскочил Сашка, схватил мухобойку и принялся размахивать ею, нанося удары по воздуху.

— Эх, хозяин, не лез бы ты в это. Не дело смертным в наши дела лезть, неправильно это, — Влас попрощался, и ушел, Сашка остался один. Он подошел к полке с фэйри, посмотрел на того через стекло. Фэйри лежал с открытыми глазами, заметив Сашку, он повернул голову, и посмотрел на него, но ничего не сказал. Сашка вытащил его вместе с «кроватью», положил на стол, и сменил повязку. Фэйри шипел сквозь зубы, но не сопротивлялся. Когда Сашка закончил, фэйри произнес какую-то длинную фразу на своем языке. Сашка не понял, но, судя по интонации, тот благодарил. Голос у фэйри был писклявый, что неудивительно при таких размерах.

День шел за днем, вскоре фэйри стал поправляться. Он уже вставал, и, прихрамывая, разгуливал по полке, завернувшись в платок. Платок волочился за ним, точно мантия. С домовыми Сашка общался почти каждый вечер, за чаем с булочками. Однажды у него собрались все домовые, что жили в доме, и еще из соседних пришли. Сашка выпросил у мамы денег, накупил сладостей, и устроил для домовых пир. Они сидели, кто на столе, кто на серванте, болтая ногами, и разговаривали друг с другом и с Сашкой. Видно было, что они соскучились по общению с человеком, что их тянет к нему. Фэйри в празднике участия не принимал, сидел на своей полке, сложив слюдяные крылья, и делал вид, что его это не касается. Булочку, впрочем, съел. Домовые косились на него неодобрительно, но агрессии не проявляли. То ли Сашкино покровительство играло свою роль, то ли домовые были от природы незлые, а может и то, и другое. Сашка и сам не заметил, как заснул, а домовые засиделись допоздна. Наутро, когда Сашка проснулся, в комнате не было и следа вчерашней пирушки, все чашки стояли на своих местах, сверкая чистотой.