Девочка по имени Солнце - Беленкова Ксения. Страница 8

– Стой! – Я снова вцепилась маме в руку. – Не ходи! Ты что, не знаешь, как это бывает в фильмах ужасов? Герои, как бестолковые щенки, вечно суют свой нос куда не надо. Шляются ночами по пустым домам в заброшенных провинциях, их прямо несет в замшелые подвалы…

– Я не собираюсь лезть в провинциальный замшелый подвал, я хочу всего лишь заглянуть в соседскую квартиру! – Мама вырвала руку и вышла за дверь. – Тем более мне доверили приглядывать за этим домом. Вдруг там трубу прорвало, вот она и воет!

Мне ничего не оставалось, как тащиться за мамой. Если она сейчас и рисковала, то лишь по моей вине, стоило это признать. Мама на всякий случай нажала соседский звонок, он затрещал где-то за дверью. Ответа не последовало. Мама повторила попытку – и опять тишина. Тогда она вставила ключ в замок, тот послушно щелкнул – никакого скрипа или нытья, как вечно творилось с нашей дверью. Время летело так быстро, что не успевало даже свистеть, по мне толпами носились мурашки.

– Хозяева! – крикнула мама в темноту. – Есть тут кто?

Призрак не захотел встретить нас у двери. Мама легко зажгла свет в коридоре и прошла по нему уверенно, свободно.

– Видишь, тут никого нет. Полный порядок. Кажется, все на своих местах, – рапортовала она, заглядывая в комнаты.

А я так и мялась на пороге, и в носу застрял тот самый травяной запах.

– Ма, ты чувствуешь: чем это здесь воняет?

– Трубы тоже в порядке! – крикнула мама из туалета.

– А в комнате? Что в дальней комнате? – Я посылала маму на верную гибель.

Мама рванула туда с отчаянным оптимизмом, зашла за дверь и тут же пропала, исчезла с глаз.

– Ма! – крикнула я.

Ответа не было.

– Мама! – завопила громче.

Тишина.

– Мама! Мамочка! – Я, кажется, сорвала голос и теперь шептала, осторожно пробираясь по коридору в глубь страшной квартиры. – Мамочки мои!..

Шла, еле ступая и прислушиваясь: из комнаты, где исчезла мама, не доносилось и звука. Неужели призрак проглотил ее? Уволок в свою гудящую реальность? Волосы зашевелились у меня в хвосте, он буквально встал дыбом. И тут, как это бывает в ужастиках, за моей спиной отчетливо скрипнула дверца шкафа. Словно кто-то сидел в нем и наблюдал за мной через крошечную щель. Я кожей почувствовала этот колючий взгляд. Завизжала и ворвалась в комнату, чуть не сбив маму с ног.

– Ты что кричишь? – Мама была жива и здорова, только побледнела от испуга или недоедания. – Хочешь меня в могилу свести?

– Я видела… там… в шкафу… кто-то смотрел на меня…

– Шуба соседская на тебя смотрела, – отмахнулась мама. – Или у курток выросли глаза на рукавах?

Я глядела на нехорошую комнату: все здесь было обычно, никаких духов, скребущихся в стены. Небольшой беспорядок, но ничего особенного, быть может, хозяева не утруждали себя уборкой перед отъездом. На столе разложены книги, одну из них мама и взялась изучать так не вовремя.

– Смотри-ка, не ожидала, что наши громкие соседи зачитываются книгами Котикова! – Она разглядывала блестящую ядовито-лимонную обложку. – Думаю, не будет ничего плохого, если я возьму ее почитать.

Как она могла сейчас думать о литературе, ума не приложу. Я рассматривала стену и наконец заметила то, что искала! Цвет обоев как раз в том месте, где к стене с другой стороны примыкала моя кровать, был сочный и яркий, тогда как по углам и под потолком рисунок поблек.

– Мам, смотри! Здесь обои как новенькие!

– Ну да, – согласилась мама. – Здесь висел ковер. Видишь, даже гвоздики остались. Наверное, соседи сняли ковер и увезли в свой загородный дом.

Все у нее так просто получалось, но я нутром чуяла: здесь дело нечисто. И до сих пор спина чесалась от этого колючего взгляда из шкафа.

– Пошли домой. – Мама повернула к выходу.

Я поспешила за ней, боясь даже взглянуть на шкаф, и вдруг за моей спиной тягуче скрипнула дверь туалета. Тот, кто прятался в шкафу, пока мы были в комнате, переметнулся в туалет, не иначе.

– Мама, ты слышала? – зашипела я. – Там! В туалете!

– Угу, унитазный монстр! – Мама вышла за дверь. – Бессмертный Мойдодыр. Хватит, Соня! Это скрипит старый рассохшийся ламинат под ногами. Говорила я им брать паркетную доску…

Я выскочила из квартиры как ледяной водой облитая – меня трясло, вся спина была мокрая от холодного пота. Даже вернувшись домой, я никак не могла успокоиться: мы оказались так близки от этой чертовой сущности! Теперь я была уверена: квартира по соседству не пустовала…

– Ну что, теперь ты успокоилась? – спросила мама.

– А можно я с тобой сегодня посплю? – прижалась я к ней, надеясь найти защиту.

Мама покачала головой, задумалась о чем-то. А потом вдруг улыбнулась, погладила меня по голове.

– Я все понимаю, – сказала она. – Тебе тяжело из-за нашего разрыва с папой, ты переживаешь, но не показываешь вида. Тебе нужно внимание, вот откуда ложь и все эти выдумки. Прости, я думала только о себе. Конечно, давай сегодня поспим вместе! А хочешь, устроим пижамную вечеринку?

– Не надо вечеринок, – промямлила непослушным языком, – я очень устала.

Пусть мама думает что хочет, главное – этой ночью я не буду одна.

Я уже засыпала, заняв папино место под двухметровым одеялом, пригревшись, как кенгуренок в материнской сумке, когда мама вдруг сказала в полудреме:

– Думаю, тебе надо походить к моему психологу. Завтра же запишу тебя…

Еще минута – и мама мирно засопела, а я опять валялась без сна: психолог – это же монстр пострашнее моего застенного друга! Спасите меня!..

Неподражаемый мистер Люк

Я решила пока не рассказывать Женьке больше ничего о призраке. У подруги слишком истончилась душевная организация, точно шелковая нить, она пролезает в ушко любой самой острой проблемы. Женька изводит себя из-за нехватки донорской крови, она зеленеет каждый раз, вспоминая о загрязненности столичного воздуха. Когда в Петербурге вовсю принимают законы о «топоте котов», запрещающие четвероногим нарушать ночной покой совестливых граждан, Москва даже не чешется и шумные призраки плодятся как моль! Потусторонний дух, запросто скребущий стены столичных квартир, Женьку вконец доконает. Такой участи подруге я не желала. Но ничего плохого не будет, если посоветоваться с ней по поводу психолога: для меня он пострашнее мятежного духа, но Женьке, как и моей маме, все эти мозгоправные штуки кажутся нормальными и простыми, как болотные головастики. Меня же от них оторопь берет. Почему-то большинство психологов считает, что, покопавшись в детских травмах, они найдут корни всех проблем. «Ага! Вас часто ставили в угол? – внедряются в суть, как нож в теплое масло. – Не удивляйтесь, что теперь по жизни преследуют тупики – это ваше привычное местоположение». И вот человек начинает кропотливо вытаскивать себя из угла, тут же загоняя в кресло перед психологом, который становится его новым «строгим папой». «Выходи из угла! – грозит он. – Не то плохо будет!» Разве такое куда-то годится? И не дай бог этот тип выползет из своего угла – тогда бед не оберешься! Ему, быть может, в тупике самое место. Люди думают: вот походят они к психологу, все свои детские травмы проработают, родителей обвинят в личных бедах, потом простят, выдирая обиды с мясом, и все – станут новыми людьми: добрыми, умными, веселыми… Ага, ну конечно! Если ты злой глупец и зануда, тебя только могила исправит. Или не исправит? Я вспомнила своего неугомонного призрака. Наверное, самый правильный ужастик – это «Звонок». Сколько люди ни копались в прошлом злого потустороннего создания, сколько ни распутывали клубок детских обид и лишений, а все одно – если есть в существе желание портить жизнь себе и окружающим, от этого никуда не деться.

Но Женьке я всего этого рассказывать не стала, а лишь попросила:

– Спасай, мама меня к мозгоправу хочет отправить! Думает, у меня травма из-за их разрыва с папой. Что делать?

– А у тебя точно нет травмы? – Женька пристально посмотрела на меня, так что я почувствовала себя иголкой, в ушко которой она хочет проникнуть.