Особый дар - Эшбах Андреас. Страница 2

Я убавила звук и пошла в прихожую. Там у нас есть маленькое окошечко, через которое, когда звонят в дверь, можно посмотреть, кто пришел, и, если понадобится, сделать вид, что никого нет дома.

Оба полицейских прогуливались теперь по другой стороне улицы. Один приложил рацию к уху и, пока разговаривал, повернулся и, казалось, смотрел прямо на меня.

Я невольно пригнулась, хотя было понятно, что он не мог меня видеть через толстую занавеску. Это была ложная тревога. В конце концов, должен же человек куда-то смотреть, если у него открыты глаза. Теперь он смотрел в сторону леса, который начинался прямо у нашей улицы и пользовался большой популярностью как у любителей утренних пробежек, так и у владельцев собак, что часто приводило к крупным ссорам.

Что же могло случиться? Мне пришла в голову идея, что можно выйти и спросить об этом тех двух полицейских, но потом я подумала, что рано или поздно я все узнаю. Самое позднее – завтра, из газет или в школе, если это было не так важно, чтобы снимать об этом репортаж и показывать по телевизору. По крайней мере, я ничего преступного не сделала, да и ценных свидетельских показаний у меня тоже не было, и все это меня просто не касается.

Так мне казалось, опять же.

Я глубоко вздохнула и приготовилась начать свой уютный тихий вечерок, поставила школьную сумку на ступеньки лестницы, как я всегда это делала, чтобы прихватить ее с собой, когда стану подниматься наверх в свою комнату, сняла ботинки и надела тапочки. Когда я пришла на кухню, по радио с бешеной скоростью объявляли афишу различных мероприятий на предстоящие выходные, и конца этому видно не было. Это действовало на нервы. Я выключила приемник и принялась придумывать себе меню на сегодняшний вечер.

Я открыла холодильник, чтобы оценить запасы консервов, маринадов, упаковок с макаронами, рисом, мукой, связку копченых колбасок, бутылки подсолнечного масла, уксуса, вина и пива, кипу пакетиков заварных супов и лапши, ящик в темном углу, где хранилась картошка. Почти автоматически я протянула руку к маленькой полочке, где лежали сладости, и хотела достать клубничную шоколадку.

Но клубничной шоколадки там не было.

Я посмотрела повнимательнее. Очень странно. Там лежала нетронутая плитка молочного шоколада, что, конечно, несколько обнадеживало и успокаивало, но мне казалось, я ясно помнила, что накануне оставалась еще почти половина клубничной шоколадки. Я стала вспоминать, не прикончила ли я ее как-нибудь незаметно для себя в течение вчерашнего дня. Это могло быть. В таком случае где-то должна остаться обертка, не так ли?

Но факт оставался фактом: шоколадки на полке не было. Я обыскала все ящики и полки, посмотрела на полу и даже на полочке со специями, но шоколадки не нашла, а вместо этого заметила нечто еще более примечательное: не хватало четырех кусков хлеба с отрубями.

Сегодня утром я пересчитала кусочки хлеба в пакете, чтобы выяснить, нужно ли идти в магазин за хлебом, и в пакете было семь кусочков. А теперь осталось только три.

Бывают ситуации, когда начинаешь сомневаться в ясности своего рассудка. Это была одна из них. Я пересчитала еще раз, получив, естественно, тот же результат. Если человек учится в 11 классе гимназии, то обычно он умеет считать до трех и даже до семи и в состоянии отличить одно число от другого. Но я никогда не слышала, чтобы хлеб из отрубей растворялся в воздухе.

Тут я стала пересчитывать остальные продукты, по крайней мере, те, о количестве которых имела представление. Результат оказался весьма странным: вместо трех пакетов молока в холодильнике осталось только два, жестких кровяных колбасок было четыре вместо пяти, не хватало, как минимум, трех бутылок яблочного сока, а сыр и виноград, которые должны были стать главным лакомством моего вечернего стола, и вовсе бесследно исчезли.

Наверное, у меня было совершенно глупое лицо, когда я закончила свои подсчеты. Некоторое время я тупо смотрела перед собой, и разные мысли проносились у меня в голове, пока я не начала постепенно осознавать, что же произошло.

В течение сегодняшнего дня из холодильника исчезли некоторые продукты. Но продукты не соскакивают сами собой с полок и не растворяются ни с того ни с сего в воздухе. Как правило, они исчезают оттого, что кто-нибудь их берет, обычно, чтобы съесть. И поскольку я их не ела, видимо, их взял кто-то другой.

Глава 2

Но все эти размышления тут же показались мне невероятно смешными. Я видела привидений? Вор, крадущий кровяные колбаски, молоко и сыр? Это абсурд.

Несмотря на все эти рассуждения, я никак не могла успокоиться. Я пошла на кухню, полностью погруженная в свои мысли, и вдруг осознала, что стою перед ящиком со столовыми приборами и держу в руке большой разделочный нож. Похоже, я совсем спятила. Я швырнула нож на место, задвинула ящик и тут же решила сделать контрольный обход по дому, чтобы проверить, не выбито ли где-нибудь окно, не взломан ли замок или нет ли еще каких-нибудь следов пребывания здесь кого-то, кому здесь искать нечего.

По крайней мере, дверь в подпол, а она стальная, была заперта, ключ торчал в замочной скважине – здесь у взломщиков не было никаких шансов пробраться. Таким образом, я была избавлена от необходимости проверять подвал и была очень благодарна автору правил пожарной безопасности – уж насчет подвала я была точно уверена.

Следующим пунктом была гостиная. Двери на террасу были заперты и никак не повреждены, шторы аккуратно задернуты. Я медленно оглядела комнату, но не нашла ничего, что могло бы привлечь мое внимание. Все было так, как и должно было быть.

Пока я так стояла в гостиной, мне на глаза попалась черная стальная кочерга, которая висела на большом декоративном крюке возле камина. Надо сказать, что наш камин выглядит впечатляюще только на фотографиях, а на самом деле он вовсе не настоящий. С виду кажется, что он большой, громоздкий, в замечательном деревенском стиле, сложенный из обтесанных камней, на самом же деле в нем нельзя даже письмо сжечь – всю комнату дымом завалит, потому что у нашего камина нет дымовой трубы. Точнее говоря, в нашем доме вообще не предусмотрены дымоотводы для открытых каминов. Поэтому за кованой железной решеткой лежит всего лишь электрический муляж. Если его включить, он начнет излучать тепло и будет казаться, что там лежат большие тлеющие поленья. Так что наша кочерга – это только бутафория. Но сделана она на совесть, из настоящей стали и к тому же чертовски тяжелая. Ею в случае необходимости можно ударить по черепу. С этими мыслями я сняла кочергу с крюка.

Пока я так продолжала свой обход, проверяла окна, кочерга – мощное оружие в моих руках – придала мне мужества, у меня в голове промелькнула мысль, что преступник, возможно, своровал не только продукты. Может быть, он, в своей манере, взял одну из пяти купюр, одно из трех жемчужных ожерелий или три серебряные столовые вилки из целого сервиза. Если он действовал так в каждом доме, то у него накапливалось достаточно, а большинство людей еще долгое время ничего не заметили бы.

Я взбежала вверх по лестнице в свою комнату и быстро стала пересчитывать свои денежные сбережения, которые хранила в потайном ящике письменного стола. Впрочем, возможно, для профессионального вора этот ящичек не был столь уж потайным. Но все было на месте. Вообще в моей комнате не было ничего необычного. В какой-то момент я спросила себя, не схожу ли я с ума. Может быть, какая-нибудь новая форма старческого маразма, которая распространяется и на молодежь? Я попыталась представить себе, что бы я услышала в ответ, если бы позвонила в полицию и стала невнятно объяснять про пропажу четырех кусочков хлеба с отрубями и половины плитки клубничного шоколада. Я вспомнила про патруль, который встретился мне на улице, и представила, как они входят в дом, чтобы их монстрообразная собака взяла след по запаху в нашем холодильнике. Не лучше ли успокоиться на том, что продукты могли просто исчезнуть? Что их съели мыши – новый вид, разработанный генной инженерией, который не только выпивает пастеризованное молоко, но и съедает саму упаковку?