Неугомонный Носир - Ортыков Болта. Страница 6

Ночная мгла уже начала спускаться на окрестности, когда мы двинулись в обратный путь. На полпути нас встретил Собир-амак. Он шёл помочь мне и очень обрадовался, увидев нас вместе.

— Да вы, никак, уж и подружились?

— Мы и раньше были друзьями, а теперь ещё больше подружимся, — ответил я.

— Слышишь? — обратился Собир-амак к сыну. — Ты должен стать таким же умницей, как и твой товарищ.

Собир-амак ласково обнял нас. Мы подобрали свои палки и погнали отару к стоянке.

Носиршатрама, утомлённый длинной дорогой, уснул сразу же после ужина. Улёгся и я, но сон долго не шёл ко мне.

Отец и Собир-амак засиделись допоздна. Отец жаловался на беспечность Кобил-лайлака. Вот уж двадцатый день овцы не видят соли. Хорош заведующий, ему хоть бы что, он и глаз не кажет на стоянку. Собир-амак говорил о своей тревоге за сына.

— Конечно, хорошо, что Носира перевели в школу Гайрата. Но вот начались каникулы, и сын мой опять зашалил. Позавчера голову расшиб: нырнул с берега и ударился о корягу. А если бы о камень стукнулся? Вот и решил я взять Носира в горы. Здесь он у меня на глазах, да и Гайрат ваш тут…

— И правильно сделал, — заметил мой отец. — Твой Носир немного озорной, шалун, но он исправится. Подрастёт и исправится.

— «Шалун»! Сорвиголова парень! Матери ведра воды не принесёт, а на всякие проказы — по деревьям лазать да подраться — он мастер!…

— Надо ребят предупредить, — прервал его мой отец, — чтобы они были осторожными в горах.

Здесь и пропасти, и крутые обрывы, и река горная, бурная.

— Верно, Касым-ака, — согласился Собир-амак. — Завтра же надо будет поговорить с ними…

Однако наутро Собир-амак, видно, позабыл о своём намерении. А я решил, что сам буду присматривать за Носиром.

Носиршатрама будто и вправду оставил в кишлаке все свои дурные привычки. С палкой в руке он шагал рядом со мной — пас отару. Сидя на зелёных пригорках, мы без умолку рассказывали друг другу сказки, пели песни. Порою спорили о названиях тех или иных горных трав. Случалось, даже хватали друг друга за шиворот, но вечером как ни в чём не бывало возвращались на стоянку. Мы стали хорошими помощниками наших отцов. Мы уходили в горы каждый день, а отец и Собир-амак сопровождали нас по очереди.

Прошло уже два дня, как Носиршатрама жил с нами. Вечером мы, как всегда, собрались возле нашей палатки. Собир-амак, ловко орудуя иглой и шилом, зашивал мукки [8], а мы с Носиршатрамой слушали радио. Вдруг вдали мы заметили какого-то мальчика.

— А вот и гость к нам пожаловал! — воскликнул отец. — Это Шерали, младший сын Аликула-чабана.

Шерали был высоким и стройным, с ясными карими глазами. На нём был пиджак и брюки, заправленные в красные кожаные сапожки. На голове — казахская войлочная шляпа с широкими, загнутыми вверх полями.

Мы познакомились. Шерали был на год старше нас. Он перешёл уже в восьмой класс. Шерали хорошо говорил по-таджикски. Видимо, и поэтому мы с ним подружились очень быстро.

Наш новый товарищ оказался спокойным, скромным и молчаливым. «Сам себя не восхваляй, пусть тебя хвалят другие», — сказал он, когда Носиршатрама расхвастался о своих «подвигах» в школе, и Носиршатрама прикусил язык. Горы Шерали знал хорошо. Он пас отару здесь третье лето.

Однажды мы втроём отправились за хворостом. Нашим проводником был Шерали; он, погоняя осла, шёл впереди. Скоро мы добрались до арчовой рощи. Здесь росли большие и толстые деревья. Привязав ослов, мы принялись собирать хворост.

— Гайрат! — вдруг позвал меня Носиршатрама. — Я хочу пить. Пойдём посмотрим, нет ли здесь какого-нибудь родничка.

Я согласился.

— Поблизости нет ни одного источника, — сказал Шерали.

Но Шатрама заупрямился.

— Хоть из-под земли, да найду воду! — сказал он и начал спускаться в ущелье, а я остался.

Мы с Шерали собрали четыре вязанки хвороста и присели под старой, может, даже тысячелетней арчой. Пора было в обратный путь. Мы уже навьючили наших ослов, однако Носиршатрама всё ещё не возвращался.

— Что с ним могло случиться? — взглянул на меня Шерали. — Не сквозь землю же он провалился?

— Не знаю, — отвечал я, оглядываясь вокруг.

Стояло ясное летнее утро. В роще на разные голоса заливались птицы. Высоко в поднебесье, распластав крылья, парил орёл. В когтях он держал что-то чёрное, похожее на камень. «Как это ему удалось поднять камень, да и для чего ему камень?» — подумал я.

Шерали тоже следил за орлом.

Вдруг орёл выпустил свою ношу. Камень стремительно полетел вниз. Орёл плавно опустился на дно ущелья и, снова подхватив камень когтями, взлетел на скалу и принялся клевать.

— Понял уловку орла? — с улыбкой спросил меня Шерали.

— Признаюсь, нет.

— Это не камень, а черепаха, — пояснил Шерали. — Панцирь её слишком твёрдый, и орёл не может добраться до мяса. Поэтому орёл сбрасывает черепаху с большой высоты, чтобы разбить панцирь.

— А соображает этот стервятник! — сказал я, восхищённый находчивостью орла.

— Но что же всё-таки случилось с Носиршатрамой? — встревожился Шерали. — Неужели он до сих пор ищет воду?

— Уж не заснул ли он где-нибудь, — отвечал я, чувствуя, что в сердце закрадывается непонятный страх.

— Разве он такой соня?

— Ещё какой! Стоит ему только прилечь, как он тут же и захрапит.

— Тогда немедленно нужно искать его! — вскочил с места Шерали.

Мы принялись кричать что было сил. Горы отвечали нам гулким эхом. Поднялись в воздух потревоженные птицы. Затихли красноногие куропатки. Носиршатрама не откликался.

— Видно, и в самом деле он где-то крепко уснул, — заметил Шерали.

— И всегда он такой, — распалялся я, — то уснёт, то отстанет! Одно слово — шатрама!

— Однако ждать, пока он выспится, пользы мало. Нужно начинать поиски, — решительно сказал Шерали. — В этих диких местах какие только хищники не водятся!

— Тогда — на поиски!

— Пошли!

ДИКИЙ ЗВЕРЬ

Не знаю, где лазил бедняга Шерали. Мы разошлись в разные стороны.

Я спустился в ущелье. Горы теснились вокруг. Здесь, на дне ущелья, темно, словно уже наступил вечер. Я оглянулся вокруг и немножко струсил. Арчовые пни и большие камни среди травы казались мне дикими кабанами. Хоть и страшно было, но надо искать друга, и я, продолжая громко звать Носиршатраму, снова пошёл вперёд.

«Не может же человек пропасть бесследно? — рассуждал я. — Значит, с ним что-то случилось».

— Гайрат! Скорей сюда! — вдруг услышал я чей-то голос.

Он доносился сверху, из зарослей арчи. Это Шерали звал меня. Но самого его не было видно. Подниматься по крутому склону было трудно. Я карабкался вверх, прижавшись к скале, как змея. Последнее усилие — и я взобрался. Но что это? Под большой арчой стояли Шерали и Носиршатрама! И Шатрама, вместо того чтобы извиниться за свой поступок, стал ещё насмехаться надо мной:

— Посмотри-ка, Шерали, на этого лежебоку. Наш Гайратджан совсем выдохся, словно машина, у которой кончилось горючее!

— По правде сказать, ума у тебя ни на грош! — рассердился я.

— А что случилось-то? Что случилось? — сразу стал задираться Носиршатрама. — Мы с Шерали никак не дозовёмся тебя, где ты ходишь?

Ну каков этот Шатрама! Я с ног сбился, ищу его по всему ущелью, и я же виноват. Отлупить бы его как следует, да только связываться не хочется.

— Эх ты, лежебока! — не унимался Носиршатрама. — Ты лучше спроси, как я от медведя удирал!

— От медведя! — не поверил я своим ушам. — Не может быть! И медведь не тронул тебя?

— А что он мог мне сделать?

— Да разорвать на кусочки!

— Верно ты говоришь, — сдался наконец Носиршатрама. — Если бы я не влез на эту арчу, то мне бы уж был конец! Медведь положил передние лапы на ствол и встал во весь рост. Я уж думал: конец мне. Хорошо, что косолапый не смог влезть!