Полярные моря - Блон Жорж. Страница 25

Новый остров, к которому впервые приблизился человек. Шарко нанес его на карту – Земля Шарко (70° южной широты, 77° западной долготы).

– Ясно, что речь идет не обо мне, а о моем отце, профессоре Шарко, который столько сделал для французской науки.

Сыновнее смирение, но сегодня мореплаватели, которые проходят мимо острова Шарко и видят его на экране радара или в прорезь алидады, вспоминают о Жане-Батисте и „Пуркуа па?“. На 124° западной долготы путь преградили сплошные льды. Дальше пути не было. К тому же опустели трюмы, команда устала, а судно выглядело изрядно потрепанным.

7 декабря того же года экспедицию Шарко торжественно принимали в актовом зале Сорбонны. Его публично приветствовали такие ученые, как Анри Пуанкаре, Эмиль Пикар, Эдмон Перрье. Шарко вручили золотую медаль Парижского географического общества; чуть позже его наградили медалями Королевское географическое общество в Лондоне и другие организации. Шарко стал мировой знаменитостью.

– Он сражался на труднейших участках, – заявил Шеклтон. – Достичь 124° западного меридиана, постоянно идя между 60 и 70° южной широты, – подвиг исключительный.

И это действительно так. Не только почести говорят о достижениях Шарко. „Работы Шарко в этом районе, – писал Поль-Эмиль Виктор, – карты, составленные его экспедициями, были, по сути говоря, единственными до 1925 года, пока за систематическое исследование Земли Грейама не взялись англичане. И если Франция позже заинтересовалась Землей Адели, то только потому, что в 1925–1926 годах Шарко добился принятия декретов, которые подтверждали право Франции на этот крохотный район Антарктики“.

Редкий исследователь может похвастать послужным списком, сравнимым с деятельностью Поля-Эмиля Виктора. Среди его достижений и достоинств чисто спортивные подвиги, вроде перехода на собачьих упряжках через льды Гренландии в 1936 году, и собранный огромный научный материал, и талант непревзойденного организатора. Во время второй мировой войны Поль-Эмиль Виктор тренировал американские войска в Арктике и организовал спасательную группу на Аляску. Он возглавляет научное учреждение „Французские полярные экспедиции“ с 1947 года – либо организуя научные полярные станции, либо непосредственно руководя ими. Добавлю, в противовес некоторым ученым, мореплавателям или исследователям, которых интересует лишь их узкое дело и которые замкнулись в своем кругу, Поль-Эмиль Виктор относится к людям широкой души, чье сердце занято крупнейшими проблемами человечества. Неоценим его вклад в охрану природы нашей планеты.

Я упомянул о Поле-Эмиле Викторе в связи с его оценкой гидрографических работ Шарко, а также потому, что именно Шарко на своем „Пуркуа па?“ отправился за членами экспедиции Виктора, которая пересекла Гренландию с запада на восток в июле 1936 года. Кому, как не ему, было поручить эту миссию, ведь Шарко исследовал прибрежные воды крупнейшего острова с 1926 по 1936 год.

Восточный берег Гренландии славится сложными подходами даже в благоприятную погоду из-за громадного пояса прибрежных льдов. В XIX веке английский китобой Уильям Скорсби первым проник в гигантский фьорд, который до сих пор носит название залива Скорсби.

Стоит привести краткий список трагических происшествий с экспедициями, которые оказывались в этих широтах: 1833 год – гибель судна „Лиллуаз“ под командованием Жана де Блоссевиля; 1869 год – из двух судов немецкой экспедиции одно раздавлено льдами, а второе попало на год в ледовый плен; 1906 год – три датчанина (экспедиция Эриксена) зимуют на мысе Бисмарк и умирают с голоду; 1909 год – на поиски Эриксена отправляется еще один датчанин, его судно раздавлено льдами, а умирающего от голода спасателя подбирают три месяца спустя на острове Шаннон. Не меньше жертв и среди тех, кто пытался пересечь островные льды Гренландии.

Такова репутация вод, где с 1926 по 1936 год плавал Шарко, занимаясь по поручению французского правительства гидрографическими работами. Уже давно стало ясно, что во французском флоте нет ни одного офицера, имеющего столь богатый полярный опыт, как этот self made sailor (моряк-самоучка). Во время первой мировой войны его мобилизуют в качестве врача, но он добивается перевода в боевые части, и в конце концов его, лейтенанта (с седой бородой), назначают командиром трех построенных по его планам охотников за подводными лодками. После войны военно-морской флот признает его „своим“, и его быстро повышают в чине, минуя несколько воинских званий. В 1923 году (ему исполнилось пятьдесят шесть лет) Шарко присвоен чин капитана второго ранга.

Рассказ о кампании капитана „Пуркуа па?“ в Гренландии может носить такое название: „Шестидесятилетний моряк в дозорной бочке“. Надо хотя раз побывать на этом крохотном наблюдательном посту на верхушке мачты, чтобы оценить все трудности вахты. В бурную погоду взобраться наверх совсем непросто, а потом надо сидеть на ледяном ветру, превратившись в микроскопическую планетку, описывающую эллипсы над пенящимся морем. Однако Шарко выбрал себе именно такое времяпровождение.

В 1926 году, встретив сплошные льды в ста милях от берега, он двое суток не покидает бочку, высматривая разводья. Двадцать восемь часов из этих двух суток ему даже не удается поесть, а ведь Шарко уже исполнилось пятьдесят девять лет. В 1931 году он пишет: „Мой шестьдесят четвертый год я провел в бочке на ветру, но себя не насиловал“. В 1934 году, пытаясь войти в порт Ангмагссалик, расположенный южнее залива Скорсби, „Пуркуа па?“ борется с разгневанным морем более двадцати одного часа. Шарко писал: „Уже не счесть, сколько раз я карабкался на верх мачты. Я хожу по реям с той же легкостью, что и прежде, и сижу в бочке, не чувствуя ни головокружения, ни усталости“. Сколько же ему лет? Шестьдесят семь.

Первый признак усталости можно заметить, читая письмо, датированное июнем 1936 года и адресованное молодому исследователю Фреду Маттеру: „Через три недели снова отправляюсь в путь на своем стареньком судне… По-видимому, это будет мое последнее путешествие. „Пуркуа па?“ стареет, старею и я. К тому же всем на все наплевать, а я истратил последние деньги“.

На деле усталость носит временный характер, а письмо написано под влиянием разочарования, которым всегда сопровождаются попытки Шарко найти нужные деньги для выполнения порученных ему миссий. Каждый раз одни и те же мытарства. Но когда 16 июля 1936 года „Пуркуа па?“ отплывает, от горького разочарования не остается и малейшего следа.

Напротив, у мореплавателя бодрое настроение, хотя 1936 год прославился своими бурями. Старый морской волк словно молодеет, попадая в район яростных порывов ветра и туманов. Радость омрачена лишь одним: Шарко достиг возрастного предела для морских офицеров в его звании. И потому, хотя он по-прежнему первое после бога лицо на судне, официальное командование поручено капитану Ле Конньа, офицеру, вышедшему из матросов. Ле Конньа, вначале относившийся к полярным плаваниям с недоверием, сформировался под руководством Шарко и стал умелым капитаном-полярником. В июле 1936 года радио сообщило, что для членов Института Франции [4] назначен предельный возраст отставки – семьдесят лет. „Долго ли еще мне будут разрешать участие в экспедициях, даже при номинальном руководстве?“ – спрашивает себя Шарко. У него объявился единственный враг, которого он всегда страшился, – отставка.

Итак, 16 июля 1936 года „Пуркуа па?“ отплыл на Гренландию за членами экспедиции Поля-Эмиля Виктора. Шарко сопровождает группа ученых, специалистов по Арктике.

Шарко (ему уже шестьдесят девять лет) командует судном и работает над книгой, в которой собраны лекции о полярных льдах, прочитанные в прошлом году в Океанографическом институте: „Голова моя занята работой на мостике и на палубе, а когда фразы готовы, я спускаюсь вниз и наспех записываю их карандашом“. Спать капитан ложится в полночь, а к пяти-шести часам утра он уже на ногах. Плавание проходит нормально. Шарко все так же любуется полярными пейзажами, открывает неизвестные фьорды и методично стирает одно за другим „белые пятна“ с карты.