Тихий океан - Блон Жорж. Страница 21

Он поплыл вдоль берегов Новой Зеландии, составляя точную карту, показавшую, что это был не материк, а два острова. Пролив между ними и теперь носит имя Кука.

В начале 1770 года у восточного берега Новой Голландии (Австралия) «Эндевор» налетел на коралловые рифы. Из-за отсутствия необходимых средств ремонт затянулся на несколько месяцев. Туземцы не проявляли открытой враждебности, но были не слишком приветливы. Их женщины, раскрашенные белыми и красными полосами, не вдохновляли матросов. Гораздо больше команду заинтересовали невиданные в других краях животные с сумкой на брюхе и прыгавшие на своих очень длинных задних ногах. Туземцы называли их кенгуру. Матросам удалось поймать одно животное.

– Эх, отвезти бы его в Англию!

Кук не мог не знать, что о возвращении домой люди говорили все чаще и чаще, и не только одни матросы. Ведь со времени отплытия из Плимута прошло больше двух лет. Научных сведений собрано было уже достаточно, починка корпуса «Эндевора» закончена.

– Хорошо, – сказал Кук. – Не будем больше задерживаться.

Он взял курс на северо-запад, прошел проливом Торреса между Австралией и Новой Гвинеей, сделал остановку на южном берегу этого острова, где туземцы встретили его с явной враждебностью, остановился еще раз в Батавии, пересек Индийский океан, обогнул мыс Доброй Надежды и сделал последнюю стоянку на острове Святой Елены. 11 июня 1771 года «Эндевор» бросил якорь на рейде Дьюнса, близ Дувра.

В газетах и документах того времени лишь кое-где мелькнул намек на единственную тень, несколько омрачившую этот подвиг. Восемьдесят человек уходило в плавание на «Эндеворе», а вернулось только пятьдесят. Основная причина смерти – цинга. Джеймс Кук получил поздравления Королевского научного общества и чин капитана второго ранга. 21 июня 1771 года его принимал первый лорд Адмиралтейства.

Не согласились бы вы возглавить новую экспедицию?

Одним из результатов путешествия Кука было уничтожение, можно сказать, знаменитого Южного континента, так и не открытого. Но некоторые ученые считали, что доказательств еще недостаточно и нужно исследовать более южные широты. Вновь произведенному капитану второго ранга предписывалось также, и это было особенно важно, «изучать возможные рынки во всех местах, где он будет плавать, чтобы способствовать развитию английской торговли».

Всего лишь десять дней назад Кук вернулся из плавания, длившегося тридцать четыре месяца, и только что женился. Выслушав внимательно предложение своего важного собеседника, он, не колеблясь, ответил:

– Я согласен, милорд.

Подготовка ко второму плаванию заняла год. В этот раз Кук отправлялся на двух корветах, «Резольюшен» («Решение») и «Адвенчер» («Приключение»). 13 июля 1772 года, когда оба судна, стоявшие на рейде Плимута, уже подняли якорь и поставили нижние паруса, к ним на веслах подошла лодка.

– В чем дело? – спросил Кук.

– Сэр! – крикнул старшина. – Миссис Кук разрешилась от бремени. У вас родился сын!

Люди, уходившие в это новое плавание, знали, что их ожидает. В своих рассказах моряки с «Эндевора» говорили и об исключительной строгости Кука. Это была не преднамеренная критика, а просто подробные воспоминания. Да и Кук ведь всего лишь старался с точностью придерживаться буквы устава, общего для всего английского флота.

Каждые четыре часа рулевой отбивал склянки, возвещая смену вахты, и вахтенный офицер отправлялся на доклад к командиру.

– Все в порядке, сэр.

Если во время вахты возникал вопрос о дисциплине, Кук всегда принимал решение в абсолютном соответствии с уставом. Двенадцать ударов девятихвостой кошки за малые грехи: воровство, сквернословие, плохое исполнение порученного дела. За попытку дезертировать полагалось минимум две недели карцера с кандалами.

Строгий, даже беспощадный к себе самому, Кук был суров со своими людьми, но даже те, кто приводил примеры его суровости, считали все это нормальным. Нормальным для них было и строгое обращение командира с туземцами. Все моряки, так же как и сам Кук, не могли даже вообразить, чтобы какой-нибудь туземец (или вообще не англичанин) посмел причинить хотя бы малейший вред британским интересам.

Чтобы иметь представление о том, как понимал Кук свои права и обязанности главы экспедиции, интереснее и проще всего привести здесь его описание одного «случая» во время плавания в прибрежных водах Новой Зеландии.

«Убедившись на горьком опыте, что с индейцами, которых мы видели в этом месте, каши не сваришь, я решил направиться с судами в глубь залива, чтобы поискать там пресной воды и попробовать захватить врасплох кого-нибудь из жителей, надеясь с помощью подарков и хорошего отношения завоевать их дружбу, а через их посредство установить дружеские связи и с остальными.

Со стороны открытого моря я заметил две пироги, одна шла под парусом, другая на веслах. Я подумал, что это и есть как раз благоприятный случай завладеть индейцами, не причинив им зла. Однако индейцы, плывшие на веслах, тотчас заметили нас и стали грести изо всей силы к ближайшему берегу, как будто хотели скрыться. Другая пирога, та, что под парусом, не разобрав, кто мы такие, шла прямо к нам, но в ту минуту, когда индейцы нас разглядели, они свернули парус и взялись за весла. Поскольку лодка была уже на расстоянии человеческого голоса, Тупия [15] крикнул, чтобы они подошли поближе, обещая не причинять им никакого зла, но они больше полагались на свои весла, чем на наши обещания, и продолжали удаляться со всей быстротой, на какую были способны.

Тогда я велел выстрелить разок в воздух. При звуке выстрела они сложили весла. Их было семь человек, и все стали раздеваться. Никто из нас не сомневался, что они собираются прыгать в воду, но это было не так. Они сразу решили не убегать, а сражаться и, когда наше судно подошло ближе, начали атаковать его ударами весел, камнями и другим наступательным оружием, какое только было в пирогах, и действовали так энергично, что нам пришлось открыть огонь для обороны!

К сожалению, четверо из них были убиты, остальные, совсем молодые парни, старшему не больше девятнадцати, младшему лет одиннадцать, сразу прыгнули в воду. Старший плыл очень напористо и с поразительной силой и отвагой отбивал все попытки схватить его, но ему все же пришлось уступить численному превосходству, а взять других было уже гораздо легче.

Не могу утаить, что всякая добрая человеческая душа порицает меня за то, что я позволил убить этих несчастных индейцев, я и сам не смог бы не корить себя за такое насилие, если бы взвесил все хладнокровно. Разумеется, они не заслуживали смерти за то, что отказались подняться ко мне на корабль. Однако характер моего задания обязывал меня узнать их страну, а я мог это сделать, только проникнув туда с оружием в руках или при доверии и доброй воле жителей. Конечно, в схватке, которой я совсем не ожидал, мы смогли бы добиться полной победы и не лишая жизни четверых индейцев; но следует учесть, что в подобной ситуации, когда отдан приказ открыть огонь, вы уже не вольны распоряжаться им и умерять его действие».

Искренни ли укоры совести в этой исповеди или просто рассчитаны на публику, решать читателю. Во всяком случае моряки с «Резольюшен» и «Адвенчер», даже те, кто лично пострадал от суровости начальника, признавали, что в конечном итоге строгость его была одним из факторов успеха. Когда после трех лет и восемнадцати дней плавания они вернулись к зеленым берегам Плимута, в экспедиции недосчитывалось всего пять человек, и лишь один из них умер от болезни. Они вновь обогнули мыс Горн и мыс Доброй Надежды, проделав путь в 110000 километров, четыре раза заходили за 60° южной широты, открыли новые острова.

Некоторые картины, запечатлевшиеся в памяти моряков, были фантастичны. Однажды, в конце декабря 1772 года, под 57° южной широты впередсмотрящий закричал:

– Прямо впереди лед!

Казалось, что во весь горизонт протянулся высокий белый барьер, а впереди него плавала целая эскадра айсбергов. Туман, скрывавший эти фантастические замки, неожиданно рассеялся, и солнце озарило лед. Синевато-белая цитадель с огромными выемками и трещинами засверкала, словно хрусталь.