Трещина во времени - Л'Энгль Мадлен. Страница 2

Вернется откуда? И когда? Неужели мама не знает, о чем шепчутся у нее за спиной? И наверняка это ранит ее так же больно, как Мэг. Но даже если это и так, она никогда не подавала виду. И никогда не теряла свой безмятежный вид.

Мэг бесило то, что она не умела напустить на себя такую же безмятежность. Ну почему она так глупо выдает свои чувства?!

Стекла в окне задребезжали под новым ударом ветра, и она плотнее запахнулась в одеяло. Котенок, свернувшийся пушистым серым клубочком у нее на подушке, лениво потянулся и зевнул, показав розовый язычок, снова спрятал мордочку под лапку и заснул.

Все в доме спали. Все, кроме Мэг. Даже Чарльз Уоллес, ее «тупой младший брат», которому непостижимым образом всегда становилось известно, что Мэг не спит и что ей плохо. Тогда он на цыпочках поднимался на чердак, чтобы ее утешить. Но в эту ночь Чарльз Уоллес так и не проснулся.

Как они только могут сейчас спать?! Весь день по радио повторяли ураганное предупреждение. Как они могли бросить ее на разболтанной медной кровати на чердаке, где крыша такая ветхая, что ее запросто может сорвать ветром? А вдруг ее унесет сейчас вместе с крышей в ночное небо, в непроглядную тьму, где никто ее не разыщет?

От этих мыслей дрожь пробрала Мэг с новой силой. Она отчаянно попыталась успокоить себя, повторяя, что это она сама уговорила маму позволить ей занять спальню на чердаке. И мама согласилась, потому что она самая старшая. А значит, это было привилегией, а не наказанием!

– Только не во время урагана – тогда это никакая не привилегия! – не выдержав, выкрикнула девочка. Она скинула одеяло и встала. Котенок лениво потянулся и уставился на нее огромными безмятежными глазами.

– А ты спи себе! – велела Мэг. – Радуйся, что ты котенок, а не такое чудище, как я!

Она посмотрела на свое отражение в зеркале на дверце шкафа и состроила ужасную рожу, выставив напоказ скобки на зубах. Машинально напялила очки и взъерошила свои непокорные волосы, так что они встали дыбом. От этого зрелища у нее вырвался такой шумный вздох, что на миг даже не стало слышно рева урагана.

Широкие деревянные половицы неприятно холодили ноги. В щели в рамах врывался ледяной сквозняк, несмотря на все уплотнители и ставни. Она слышала, как завывает ветер в дымоходе над камином. Здесь, наверху, было отлично слышно, как взлаивает Фортинбрас, их большой черный пес. Наверное, бедняга тоже испугался. Но на кого он так лает? Фортинбрас никогда не поднимал шум без причины.

Очень некстати ей вспомнилось, что, когда она зашла на почту забрать письмо, там все только и говорили, что о каком-то бродяге, который якобы украл дюжину простынь с веревки у миссис Бунскомб, жены констебля. Его так и не поймали, и теперь он запросто мог подбираться к дому Мурри, стоявшему на отшибе, в самом конце дороги. И кто знает: вдруг на этот раз у негодяя на уме что-то похуже кражи постельного белья? Тогда, на почте, Мэг не очень-то прислушивалась к этому разговору, поскольку заведующая почтой со слащавой улыбочкой поинтересовалась, нет ли новостей от ее папочки.

Она вышла из своей тесной спальни и прошлась по чердаку, в темноте налетев на угол теннисного стола. Ну вот, только синяка на ноге ей не хватало!

Следом ей под ноги попались ее старый кукольный дом, лошадь-качалка Чарльза Уоллеса и игрушечный поезд близнецов.

– Ну почему все это должно случиться именно со мной?! – сердито спросила она у большого плюшевого медведя.

У нижней ступеньки лестницы на чердак она замерла и прислушалась. Ни звука из комнаты Чарльза Уоллеса справа. И слева, из родительской спальни, где мама одна спала в большой супружеской кровати, не доносилось ни шороха. На цыпочках она проскользнула по коридору к комнате близнецов, автоматически поправляя очки, как будто от них был какой-то прок в этой кромешной темноте. Деннис храпел. Санди бормотал что-то о бейсболе и боковом ударе. У близнецов не было никаких проблем. Они не были отличниками, но и двоечниками тоже не были. Их прекрасно устраивали средние оценки с редкими вкраплениями высших и низших тоже. Они были сильны для своих лет, быстро бегали и умели играть в команде, и в семействе Мурри трещина могла возникнуть между кем угодно, только не между Санди и Деннисом.

Она вышла из спальни близнецов и спустилась на первый этаж, стараясь не наступить на скрипучую седьмую ступеньку. Фортинбрас уже замолчал. Значит, на этот раз бродяга к ним не полез, иначе пес своим лаем переполошил бы весь дом.

А что, если этот тип все-таки пришел ?! А если у него нож? Их дом стоял так далеко от соседей, что никто не услышит, сколько бы они ни кричали. Впрочем, даже если бы и услышали, никто не пришел бы на помощь.

Девочка решила, что стоит сварить себе горячего какао. Это немного приободрит ее, и даже если крышу сорвет ветром, Мэг не унесет вместе с нею.

На кухне уже горел свет, и Чарльз Уоллес сидел за столом, уплетая бутерброд с джемом. Он показался особенно маленьким и хрупким, когда сидел один-одинешенек в их просторной кухне под старину: белокурый малыш в выцветшей синей футболке. Его ноги сантиметров двадцать не доставали до пола.

– Привет! – дружелюбно приветствовал он сестру. – Я тебя ждал.

Со своего любимого места под ногами у Чарльза Уоллеса, где ему иногда перепадал лакомый кусочек, Фортинбрас приподнял узкую черную морду и поздоровался с Мэг, застучав хвостом по полу. Фортинбраса подбросили им на крыльцо холодной зимней ночью. Тогда он был тощим заморышем. Папа Мэг решил, что это помесь ирландского сеттера и гончей. Пес обладал неповторимой красотой и грацией и сильно отличался от других собак.

– Почему ты не пришел ко мне на чердак? – Мэг обратилась к младшему брату как к равному. – Я испугалась до смерти!

– У тебя на верхотуре слишком сильный ветер, – отвечал брат. – И я знал, что ты сама спустишься. Я поставил на плиту молоко и для тебя. Наверное, оно уже согрелось.

И откуда Чарльз Уоллес умудряется все про нее узнать? Как он сам об этом говорит, что ему неизвестно, да и безразлично, что думают Деннис и Санди. Зато он так часто копается в мозгу их мамы и самой Мэг, что даже страшно становится.

Не оттого ли люди побаиваются младшего сынишку Мурри, который вроде как не блещет талантами? «Я слышал, что у слишком умных людей часто рождаются ненормальные дети, – как-то услышала она за спиной боязливый шепот. – Двое старших мальчиков кажутся милыми, воспитанными детьми, но эта жуткая девчонка и малыш словно из другой семьи!»

Сказать по правде, Чарльз Уоллес редко открывал рот, когда поблизости находился кто-то чужой, отчего в городке поползли слухи, будто он вообще не умеет разговаривать. Правдой было и то, что он не говорил до четырех лет. Но Мэг все равно бесило, когда она замечала, с каким презрением смотрят на него окружающие и как многозначительно хмыкают при этом.

– Ты можешь не тревожиться из-за Чарльза Уоллеса, Мэг, – как-то сказал ей папа. Мэг отлично помнила тот разговор, потому что он состоялся незадолго до его исчезновения. – С головой у него все в порядке. Просто он делает все по-своему и в свое время.

– Не хочу, чтобы он вырос таким же тупым, как я, – возразила Мэг.

– Ох, милая, но ты же вовсе не тупая! – воскликнул папа. – Ты такая же, как Чарльз Уоллес. Ты развиваешься в своем собственном темпе. Ты не виновата, что он не совпадает с темпом обычного человека.

– А ты откуда знаешь? – сердито спросила Мэг. – С чего ты взял, что я не тупая? Ты веришь в это, потому что меня любишь?

– Конечно, я тебя люблю, но говорю так вовсе не поэтому. Ты же знаешь, через сколько тестов мы с мамой тебя провели!

Да, это верно. Мэг отлично понимала, что «игры», в которые предлагали ей поиграть родители, в половине случаев оказывались тестами и что им с Чарльзом Уоллесом такие тесты предлагались гораздо чаще, чем близнецам.

– Ты имеешь в виду тесты на IQ?

– Да, некоторые из них были и такими.

– И с моим IQ все в порядке?

– Более чем.