Быть котом - Хейг Мэтт. Страница 21

— Дрался?! Это не похоже на Барни.

Мисс Хлыстер рассмеялась:

— Не похоже? И это вы говорите после случая с пожарной сигнализацией?

— Сигнализацией? Какой еще сигнализацией?

— Послушайте, я понимаю, что никакая мать не хочет признавать, что ее сын ведет себя как настоящее чудовище. Но уверяю вас, именно так вел себя Барни последние пару дней. Я видела это своими глазами… Так что у меня нет выбора: придется оставить его в школе после уроков. Он вернется домой не раньше восьми вечера.

— Восьми вечера? Вы оставляете его на четыре часа? Мне кажется, это немного слишком.

— Когда речь идет о таком ужасном поведении, ничего не может быть слишком, миссис Ив.

Это был странный разговор. И именно из-за этого она показалась Барни встревоженной, когда он к ней подошел.

— Мам. Посмотри вниз. Посмотри на меня.

И она, сунув тонкую книжку стихов на верхнюю полку, посмотрела.

— А, это ты, — сказала она.

Она его узнала! Но тут же его сердце упало, потому что она добавила:

— Вот странно… Опять этот кот. Ты что здесь делаешь? Пойдем-ка… котам сюда нельзя.

Барни дождался, пока она нагнется к нему, и затем в последний момент отбежал в сторону, маня ее за собой. Оглядев полки, он подошел к нужному месту.

Классическая литература: А-К.

Он побежал вдоль полок, оглядывая корешки книг.

Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»… Эмили Бронте, «Грозовой перевал»… Сэмюэл Тейлор Колридж, «Сказание о старом мореходе»…

И вот он у цели. Буква К.

Он собирался найти свою любимую книгу, «Дети воды» Чарльза Кингсли. Это была старая книга, которую он случайно обнаружил однажды вечером и которую никто не брал из библиотеки с 22 августа 1982 года. В ней рассказывалась довольно странная история про мальчика, который упал в пруд и превратился в одно из живущих там существ, называвшихся дети воды. Книжка была странной, но Барни ее обожал, и к тому времени, как родители развелись, он успел перечитать ее раз десять. И еще несколько раз после этого.

Мама не могла не знать, что ему нравится эта книжка, потому что он много раз просил принести ее из библиотеки. Так что он подумал, что если он подойдет прямо к этой книге и дотронется до нее лапкой или даже попытается стащить ее с полки, то мама догадается, что он ее сын. И он знал, что книжка стоит на нижней полке, потому что она всегда там стояла.

Только вот сейчас книга как сквозь землю провалилась. Удивительно! Ведь Барни был уверен, что никто, кроме него, никогда ее не брал. Ну, по крайней мере с 1982 года. Барни ничего не оставалось, как оглядеться в поисках какой-нибудь другой книги, которая ему нравилась, но не увидел ничего, кроме «Книги джунглей» Киплинга — не то чтобы она была его любимой, но мама хотя бы знала, что он ее читал. Книга стояла на третьей полке. Он попытался допрыгнуть до нее, но не смог. Все, чего он добился — это уронил с полки другую книгу прямо себе на голову. Перед тем как она ударила его по затылку, он успел разглядеть крупные буквы: Кафка. Превращение.

Итак, план провалился.

Вид у Барни был совершенно безумный, и мама схватила его под ребра, отдирая от ковра, в который он отчаянно вцепился когтями.

Он понесла его мимо бесчисленных книг, написанных для людей, книг, которые он, возможно, уже никогда не сможет прочитать. К ним подошел человек.

Джереми, оранжевый мужчина.

— Это еще откуда взялось? — спросил он с отвращением.

— Понятия не имею, — сказала мама. — Хотите верьте, хотите нет, но я почти уверена, что это тот же самый кот, которого я нашла дома сегодня утром. Помните, я вам рассказывала?

— Ну и ну, — удивился Джереми. — Ладно. У нас тут не зоопарк.

И он махнул рукой в сторону выхода: кота необходимо было выкинуть. И мама уже готова была сделать это, если бы не маленькая девочка в розовом. Та, которая вопила: «видеодиск!».

Флоренс.

— Мамочка, посмотри! Мамочка! Ну посмотри!

Мамочка посмотрела.

— Ого! Да это же Морис!

«Морис?! Что еще за Морис?»

Они подошли, и Барни услышал, как женщина объясняет его маме, что это их кот.

— Как мы можем быть уверены, что это действительно ваш кот? — подозрительно спросил Джереми.

Мама Флоренс достала телефон и показала им фотографию черного кота с белым пятном вокруг глаза. К ужасу Барни, кот на фотографии был одет в костюм феи с крылышками и выглядел очень несчастным.

— Я хочу домой! — закричала Флоренс. — Хочу домой, хочу Гав-Гав!

— Ну, держите, — сказала миссис Ив, передавая своего сына совершенно чужим людям.

— Мам, это я! — в тысячный раз промяукал Барни.

Автоматические двери закрылись за ним, и, оглянувшись, он увидел маму, которая смотрела им вслед.

— Я люблю тебя, — прошептал он, потому что уже не помнил, когда в последний раз говорил ей это, а еще потому, что не знал, сможет ли сказать ей об этом в будущем.

А ведь это так важно.

Жалкое мяуканье, унесенное ветром.

Кошачий приют

Привет. Это опять автор. А я знаю, о чем вы думаете! Вы думаете: «Послушайте-ка, а что случилось с той кошкой, которая появилась пятьдесят страниц назад? Мокка, или как там ее звали».

Что? Вы не об этом думали? Ох, что-то моя система ЧМЧ (Чтения Мыслей Читателей), которую мне подарила мама на Рождество, немного барахлит. Ну ничего, я в любом случае расскажу вам про Мокку, потому что, рассказывая о ней, я на самом деле расскажу о чем-то гораздо более важном.

Она сидела в клетке в кошачьем приюте. Под «клеткой» я подразумеваю уютную теплую коробку с огромной овечьей шкурой вместо ковра и видом на холмистые луга за окном. А под «приютом» я подразумеваю роскошный дворец. Я серьезно! Приют в Эдгартоне напоминал шикарный отель. Только лучше. Потому что там были игрушки и прочие приятные вещи. Плюшевые мышки, столбики для точки когтей, кошачьи лотки, в которых вместо колючих камешков были изображения собак, так что кошки, когда ходили в туалет, писали прямо на грустные собачьи морды.

Прямо сейчас Мокка наслаждалась поздним завтраком. Поджаренные сардины с полевой мышкой в кляре, сдобренные большим количеством густых сливок. Конечно, общество оставляло желать лучшего. Кошки, сидевшие по соседству, мололи какую-то чушь. Один из них, «безнадежный» — пожилой полосатый кот по имени Тидль, который когда-то был бухгалтером-экспертом по имени Питер Майкл Тимблейтвейт, — жаловался на то, как он пришел на Блэнфордское поле для гольфа, чтобы повидать брата, а тот его не узнал.

— Он пинком вышвырнул меня с этой чертовой площадки! Да его бы и в клуб не приняли, если бы не я!

С другой стороны сидел диванный кот по имени Элтон, пушистый перс. Он, кряхтя, жаловался на свой досрочный выход на пенсию.

— Понимаете, я был календарным котом… Да-да, я валялся на травке в лучах солнца, а люди меня фотографировали… Мое лицо украшает миллионы стен, знаете ли… Ну, по крайней мере один месяц в году… Но теперь я стал слишком старым… Мой мех поблек и спутался… Глаза потеряли блеск… И, кроме того, говорят, персидские кошки вышли из моды… «Ты выглядишь слишком уж шикарно… Это скорее в духе восьмидесятых… Нам нужны кошки, которые выглядят более непринужденно…» Вот какой стала мода! Вы видели последние модели? Они похожи на уличных бродяг… Никакого стиля, никакого! Грязные, блохастые… Фи!

Элтон мог так разглагольствовать часами. Мокка просто не обращала на него внимания и думала о своем. Сейчас, например, она наблюдала за высокой девочкой, которая беседовала с владельцем приюта — кошкам он был известен под именем Человека Безграничной Доброты. К этому человеку тянуло всех кошек, и они сами не понимали почему.

Девочка перегнулась через стол и смотрела мужчине прямо в лицо. Мокка уже видела ее раньше. Она как-то проходила мимо их дома вместе с Барни Ивом. И теперь она нетерпеливо что-то втолковывала Человеку Безграничной Доброты.