Архангельские новеллы - Шергин Борис Викторович. Страница 23

— Слава тебе, осподи, слава тебе! Надоумил ты меня сохраниться от злодея!

Недалеко от Шишова дома деревня была. И была у богатого мужика девка. Из-за куриной слепоты вечерами ничего не видела. Как сумерки, так на печь, а замуж надо. Нарядится, у окна сидит, рожу продает.

Шишь сдумал над ней подшутить.

Как-то, уж снежок выпал, девка вышла на крыльцо.

Шиш к ней:

— Жаланнушка, здравствуй.

Та закланялась, запохохатывала.

— Красавушка, ты за меня замуж не идешь ли?

— Гы-гы. Иду.

— Я, как стемнеет, приеду за тобой. Ты никому не сказывай, смотри.

Вечером девка услыхала — полоз скрипнул, ссыпалась с печки. В сенях навертела на себя одежи, да к Шишу в сани. Никто не видал.

Шиш конька стегнул и давай крутить вокруг девкиного же дома. Она думает — ух, далеко уехала!

А Шиш подъехал к ее же крыльцу:

— Вылезай, виноградинка, приехали. Заходи в избу.

— Да я не знай, как к вам затти-то. Вечером так себе вижу.

— А у нас, все как у вас. И крыльцо тако', и сени... Заходи, да на печь, а я коня обряжу.

Невеста с коня, а Шиш дернул вожжами, да домой. А девка на крыльцо, в сени, к печи... — На! — все как дома.

Сидит на печи. Рада, ухмыляется. Только думает, что же мужня та родня? По избе ходят, говорят, а со мной не здороваются...

Домашние на нее тоже поглядывают:

— Что это у нас девка та сегодня, как именинница...

А она и спать захотела. Давай зевать во весь рот:

— Хх-ай, да бай! Хх-ай, да бай! Вы что молчите? Я за вашего-то пария замуж вышла, а вы, дики, ничего и не знаете?!

Отец и рот раскрыл.

— Говорил я тебе, старуха, купи девке крес, а то привяжется к ней бес!..

По свету гуляючи, забрел Шиш в трактир пообедать, а трактирщица такая вредная была, видит, человек бедно одет, и отказала:

— Ничего нет, не готовлено. Один хлеб, да вода.

Шиш и тому рад:

— Ну, хлебца подайте с водичкой.

Сидит Шиш, корочку в воде помакивает да посасывает. А у хозяйки в печи на сковороде гусь был жареный. И одумала толстуха посмеяться над голодным прохожим.

— Ты, говорит, молодой человек, везде, чай, бывал, много народу видал, не захаживал ли ты в Печной уезд в село Сковородкино, не знавал ли господина Гусева-Жареного?

Шит смекнул, в чем дело, и говорит:

— Вот доем корочку, тотчас вспомню...

В это время кто-то на хорошем коне приворотил к трактиру. Хозяйка выскочила на крыльцо, а Шиш к печке; открыл заслонку, сдернул гуся со сковороды, спрятал его в свою сумку, сунул на сковороду лапоть и ждет...

Хозяйка заходит в избу с проезжающим и снова трунит над Шишом:

— Ну, что, рыжий, знавал Гусева-Жареного?

Шиш отвечает:

— Знавал, хозяюшка. Только он теперь не в Печном уезде село Сковородкино живет, а в Сумкино-Заплечное переехал.

Вскинул Шиш сумку за плечо и укатил с гусем. Трактирщица говорит гостю:

— Вот дурак мужик! Я ему про гуся загадала, а он ничего-то не понял ... Проходите, сударь, за стол. Для благородного господипа у меня жаркое найдется.

Полезла в печь, а на сковороде-то... лапоть!

Шиш бутошников-рогатошников миновал, вылез на площадь. Поставлены полаты на семи дворах. Посовался туда, сюда. Спросил:

— Тут ума прибавляют?

— Тут.

— Сюда как принимают?

— Экзамен сдай. Эвон-де учителевы избы!

Шиш зашел, котора ближе. Подал учителю рубль. Учитель — очки на носу, перо за ухом, тетради в руках — вопросил строго:

— Чесо' ради се'мо прииде?

— Учиться в грамоту.

— Вечеру су'щу упразднюся, тогда сотворю тебе испытание.

После ужина учитель с Шишом забрались на полати. Учитель говорит:

— Любезное чадо! Грабисся ты за науку. А в силах ли побои терпеть? Вез плюхи ученье не довлеет. Имам тя вопрошати, елика во ответах соврешь, дран будешь много. Оба'че ответствуй, что сие: лапкой моется, на полу сидяще?

— Кошка!

Учитель р-раз Шиша по шее...

— Кошка — мужицким просторечием. Аллегорически глаголем — чистота. ...Рцы паки, что будет сей свет в пещи?

— Огонь!

Р-раз Шишу по уху:

— Огонь глаголется низким штилем. Аллегорически же — светлота.

А како наречеши место, на нем же возлего'хом?

Шиш жалобно:

— Пола-ати.

Р-раз Шиша по шее:

— Оле, грубословия твоего! Не полати, но высота!.. На конце воспису'й вещь, в сосуде, ушат именуемом.

— Вода.

Р-раз Шиша по уху:

— Не вода, но — благодать!

Я тут не был, не считал, сколько оплеух Шиш за ночь насобирал. Утром учитель на улку вышел, Шиш кошку поймал, ей на хвост бумаги навязал, бумагу зажег. Кошка на полати вспорхнула, на полатях окутка заша'яла, дыму до потолка... Шиш на крыльцо выскочил. Хозяин гряду поливат. Шиш и заревел не по-хорошему:

— Учителю премудро! Твоя-та чистота схватила светлоту, занесла на высоту, неси благодать, а то ничего не видать!!!

Сам ходу задал — горите вы с экой паукой!

Тащился Шиш пустынной дорогой. Устал... И вот обгоняет его в тарантасе незнакомый мужичок. Шишу охота на лошадке подъехать, он и крикнул:

— Здорово, Какойто Какойтович!

Мужичок не расчухал в точности, как его назвали,— но только лестно ему, что по отчеству взвеличили. Тотчас попридержал конька и поздоровался.

— Что, — спрашивает Шиш, — аль не признали?

Мужичок говорит:

— Лицо будто знакомое, а не могу вспомнить...

— Да мы тот там год на даче в вашей деревне жили.-

— А-а-а!.. Извиняюсь!.. Очень приятно-с!

— Как супруга ваша? — продолжает Шищ.

— Мерси. С коровами все... да вы присядьте ко мне, молодой человек. Подвезу вас.

Шишу то и надо. Забрался в тарантас, давай болтать. Обо всем переговорил, а молча сидеть не охота. И говорит Шиш спутнику:

— Хозяин, давай рифмы говорить!?

— Этэ что значит рихмы?!

— Да так, чтобы было складно.

— Ну, давай.

— Вот, например, как звали твоего деда?

— Кузьма.

— Ну, уж это довольно напрасно! Моего дедушку каждый знал, да уважал. Не приходится его за бороду брать.

— Чудак, ведь это для рифмы. Ну, а как твоего дядю звали?

— Наш дядюшка тоже были почтенные... звали Иван.

Шишов возница рассвирепел:

— Я тебя везу на своем коне, а ты ругаться!.. Тебя как зовут?

— Леонтий

— А, Леонтий, так иди пешком!

— Дяденька, это не рифма...

— Хоть не рихма, да слезай с коня!

Дядька с бранью уехал, а Шишу остаток пути пришлось пройти пешком. И смешно, и досадно.

Смолоду-то не все же гладко было у Шиша. Ну, беды мучат да уму учат. Годов-то двадцати пришвартовался он к некоторой мужней жене. Муж из дома, Шишанко в дом.

Собрался этот муж в лес по бревна.

— Жена, с собой чего перекусить нет ли?

Она сунула корок сухих.

— Жена, неужели хлеба нету помягче, с маслицем бы?

— Ладно и так. Не маслена неделя.

Муж уехал, а к ней Шишанушко в гости. Засуетилась, блинов напекла гору, масла налила море, щей сварила.

А у мужа колесо по дороге лопнуло, он сторонился домой. Жена видит в окно:

— О, беда! Мой-то хрен без беды не ездит. Ягодка, ты залезь в кадку, она пустая... Он скоро колесо сменит...

Муж заходит:

— Колесо сменить вернулся... Ишь, как у тебя доро'дно пахнет. Дай закусить.

— Жена плеснула щей.

— Я блинка любил бы...

— Блины к празднику.

Взяла миску с блинами и выпружила в кадку спрятанному Шишу.