Друг в зеркале - Воробей Вера и Марина. Страница 6

– Как-то неудобно, что все одноклассники и учителя видят, на какой машине мы уезжаем, – сказала Лиза. – Надо было встретиться в другом месте.

– «Неприлично… Неудобно… » – передразнил их Герман. – Сколько лишних слов вы говорите.

Лиза хотела что-то ответить, но Туся посмотрела на нее умоляющими глазами, и ей пришлось промолчать. Лиза знала, как давно Туся хотела попасть в дом Германа. Во-первых, чтобы посмотреть, как он живет, какая у него комната, ведь это многое говорит о человеке, а во-вторых, ее начинало угнетать, что она так мало знает о его жизни, о его семье и друзьях.

«Иногда мне кажется, он нарочно меня ни с кем не знакомит, потому что знает, что наш роман будет длиться очень недолго», – как-то призналась она Лизе.

Лиза хотела разубедить и успокоить подругу, но нужных слов не нашла. Она и сама считала, что, если тебя не спешат представить семье и друзьям, – это плохой признак.

Но теперь они ехали к Герману домой со скоростью шестьдесят километров в час, и Туся была абсолютно счастлива.

5

Пока Герман открывал многочисленные замки, Туся шепотом спросила Лизу:

– Как я выгляжу?

– Так себе, – тоже шепотом ответила Лиза. Но, заметив, что подруга не оценила ее шутки, поспешно добавила: – Лучше не бывает.

Герман жил в огромной квартире. «Наверное, комнаты четыре, не меньше», – решила Туся. Ей действительно нравилось все вокруг. Казалось, что если бы она была здесь хозяйкой, она бы не переставила ни одного предмета, до того все было ей по душе. Комната Германа походила на своего хозяина – такая же странная и загадочная. На стенах висели картины в деревянных рамах с подписью Германа в правом нижнем углу, на них были•изображены другие планеты, населенные немыслимы ми существами со множеством щупальцев и глаз.

– Как у тебя хорошо! – искренне сказала Туся.

- Да, – согласился Герман. – Только очень светло. Не люблю, когда свет бьет в глаза.

И он опустил на окна темно-синие, непроницаемые шторы. Удивительно; до чего шторы могут изменить комнату, – стало темно, как поздним вечером.

Герман включил несколько ламп в разных углах.

– Вот так – совсем другое дело, – удовлетворенно сказал он. – Садитесь, – и он указал подругам на мягкий широкий диван. – А я пока раздобуду какой-нибудь еды.

Подруги послушно сели на диван. Герман ушел, и у них появилась возможность оглядеться и обменяться впечатлениями.

Вокруг них было множество зеркал, или так только казалось из-за темноты. Туся встала и прошлась по комнате.

– Ух ты, какой телевизор! – восхищенно сказала она.

И действительно, было чем восхититься: телевизор с темно-синим корпусом и огромным экраном вполне мог стоять в маленьком кинотеатре.

– Не понимаю, – пожала плечами Лиза, – зачем такой большой экран в такой маленькой комнате.

Но Туся пропустила мимо ушей ее замечание и продолжала бродить из угла в угол. Она отражалась в экране телевизора, в двух больших аквариумах с цветными, тропическими рыбками, в книжных полках и в зеркале в старинной оправе. Лиза следила за ней взглядом и одновременно видела три ее отражения.

– Я бы не смогла жить в такой комнате, – заметила она. – Мне кажется, так неуютно – все время видеть свое отражение.

– А мне нравится, – сказала Туся, кривляясь перед аквариумом и распугивая рыбок. – В такой комнате, наверное, никогда не бывает одиноко.

Неожиданно дверь распахнулась, и Тусю ослепила фотовспышка. Несколько секунд перед глазами плясали разноцветные круги, но потом она увидела смеющегося Германа с фотоаппаратом в руках.

– Не знала, что ты фотографируешь, – сказала она, потирая глаза.

– Ты многого обо мне не знаешь, – усмехнулся Герман.

– А где же обещанное угощение? – спросила Лиза.

Она проголодалась, к тому же ей хотелось поскорее уйти из этой мрачной комнаты. Лизе нравилось, когда на стенах висят ковры, от них становится уютнее и теплее. Ее раздражал зеркальный блеск и холод. У нее самой в комнате было много цветов, много света и много подушек-думочек, поэтому в комнате Германа она чувствовала себя совершенно чужой.

– Еда на столе, – коротко ответил Герман. Прошу.

– Он такой галантный, – шепнула Туся в коридоре.

– Да уж, – нехотя согласилась Лиза. – Только почему-то не любит солнечного света. Интересно, а как он относится к чесноку?

Почему-то Лиза сразу невзлюбила Германа.

А у нее обычно бывало так – если ей кто-нибудь не понравится, то это уже ничем не исправишь, дальше все становилось только хуже.

Он не понравился ей в день знакомства. Насторожило его внезапное появление на Патриарших прудах, его иномарка, его широкая улыбка.

Но Лиза одергивала себя, не давая угнездиться дурным мыслям. Она говорила себе, что ее неприязнь и беспокойство – просто ревность к любимой подруге. К тому же сама Лиза, после разрыва с Максимом Елкиным, нуждалась в Тусиной поддержке как никогда.

«Просто мне обидно, что ей есть с кем пойти вечером в кино, а я сижу дома и смотрю телевизор, говорила она себе. – И еще мне обидно, что теперь она все рассказывает сначала ему и уж только потом мне».

Так старалась усмирить свое волнение Лиза, но ничего не получалось. Герман ей очень не нравился. Особенно раздражало то, что Туся под его влиянием начинала меняться, и не в лучшую сторону.

Например, Герману не нравилась Тусина челка, и она стала зачесывать волосы назад. Или Герман хотел, чтобы она перестала красить губы, и Туся стирала помаду в школьном туалете перед тем, как пойти к нему на встречу.

Но самым плохим было то, что Туся стала пренебрежительно отзываться об одноклассниках.

– Подумаешь, Елкин! – говорила она. – Не представляю, как ты могла с ним встречаться. О чем с ним говорить?

Теперь, в гостях у Германа Лиза, глядя по сторонам, находила все новые и новые подтверждения того, что он – странный, а в чем-то даже опасный человек.

Они сидели на кухне, пили кофе, ели бутерброды с гусиным паштетом и болтали о пустяках. Туся смеялась шуткам Германа, а Лиза – никогда, даже если они были смешными. Когда Герман это заметил, Лиза мрачно ответила:

– Не обращай внимания. Просто у меня нет чувства юмора.

Стоило Герману выйти из кухни, как Туся жарко зашептала:

– Ну что ты сидишь как бука! Человек изо всех сил старается тебя развлечь, а ты куксишься.

И Туся принялась раздраженно перебирать мелкие предметы, которые лежали на подоконнике. Это была крошечная зеленая зажигалка, ракушка, которую использовали как пепельницу, и фотография с ободранными краями.

Туся машинально взяла в руки фотографию, повертела в руках, но разглядывать не стала. Лиза выхватила фотографию из рук подруги и удивленно присвистнула.

– Что это ты здесь делаешь? – спросила она. Туся взяла фотографию. На снимке была она, Туся. Она сидела на скамейке в каком-то парке и листала глянцевый журнал. Лицо было слегка наклонено, видимо, она сосредоточенно разглядывала картинки, На ней было короткое синее платье с матросским воротником. Загорелые ноги в массивных белых сабо были закинуты одна на другую.

– Действительно, – с озадаченно произнесла Туся. – Что это я здесь делаю?

– У тебя ведь даже нет такого платья, – продолжала Лиза. Она придвинула свой стул ближе к подруге, чтобы рассмотреть фотографию вместе. – И этим летом ты не была такой загорелой. Как же так?

Всему хочется найти разумное объяснение, но иногда это не так-то просто. Подруги смотрели на снимок и ошарашенно молчали.

– Очень просто, – наконец догадалась Туся. Это, – она показала на девушку с журналом, не я.

– А кто же? – недоумевала Лиза.

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказала Туся; – Этим летом я даже не была знакома с Германом.

– Очень странно. – Лиза все не могла выпустить фотографию из рук. – Сходство – удивительное.

Внезапно на кухню вернулся Герман. Туся уже открыла рот, чтобы спросить его о девушке на снимке, но он, увидев фотографию в их руках, побледнел, и желваки заиграли у него на щеках.