Дочь колдуна - Охотников Сергей Сергеевич. Страница 22

— Знаешь, — сказала девочка, — мне кажется, это не просто хрустальный сад. Здесь скрыта какая-то хитрая подземная магия.

— Очень может быть, — проговорил Ник, простукивая очередной угол.

— Точно тебе говорю, — сказала Оливия.

— Еще бы эта магия помогла нам выбраться отсюда, а то я уже все перепробовал, — пробурчал Николас.

И тут совсем близко раздался звук разбитого стекла. Это была черная альва. Тварь чувствовала, что цель близко. Цель остановилась, перестала сновать по лабиринту. Этого нельзя было упускать. Черная альва припустила галопом. Ее перепончатые лапы звонко хлопали по стеклянному полу. Пару раз тварь поскальзывалась и врезалась в зеркало, разбивая его вдребезги. Вот она добралась до шестиугольного зала. Тварь замерла возле входа и победно зарычала. Правда, тут же вспомнила, что хозяин не разрешил съедать цель. Черная альва вновь взревела, на этот раз от обиды. Она была слишком сосредоточена на девочке, чтобы сразу заметить Николаса.

Ребята забились в дальний угол еще до появления твари. Ник нашел в себе силы шагнуть вперед и заслонил собой Оливию. Но черная альва, кажется, смотрела сквозь него, неотрывно следя за девочкой.

— Попробуй его заколдовать, — прошептала Оливия. — Это же камень, оживший камень.

— Точно! — Ник поднял руки и посмотрел в крохотные голубые глаза монстра.

Мальчик видел подобных тварей на мосту. И помнил, что именно о них говорил Агри. Как же он их называл?

— Черная альва, деанимация! — воскликнул Ник.

Тварь оскалилась, зарычала. Теперь она смотрела на мальчика, и ее острые, как иголки, зубы начали светиться.

— Не то, не то… — лихорадочно размышлял Николас. — Агри называл какое-то другое имя. Что-то такое обидное, некрасивое.

— Мусор, деанимация! — снова попытался мальчик.

Черная альва бросилась вперед. Уклоняясь от каменной головы, Ник упал на пол. Стальные челюсти сомкнулись где-то над ухом мальчика.

— Вспомнил! Шлак, деанимация! — заорал Николас, и черная альва застыла как вкопанная.

— Недурственно сработано, юноша, — раздался откуда-то сверху раскатистый бас.

Савва Маркелович стоял на выходе из зала. Высокий, бородатый и улыбающийся. В своем красном кафтане он был похож на Санта-Клауса в молодости. Этот милый добродушный вид портила только обнаженная сабля. Она парила возле правого плеча колдуна и грозно нарезала подземный воздух.

Неожиданно вперед вышла Оливия. Девочка церемонно поклонилась и заявила:

— Приветствую вас от имени моего отца, досточтимый Савва Маркелович, — Оливия совершенно не робела перед русским колдуном и говорила с ним, как с равным: — Мастер Гримгор передает вам привет. И просит напомнить один случай, что произошел в Мутенской долине в одна тысяча семьсот девяносто девятом году!

Савва Маркелович пригладил свою роскошную бороду. Он продолжал улыбаться и совершенно не казался взволнованным или обеспокоенным. Вот только его сабля начала зло свистеть, яростно рассекая воздух. Николас покосился на застывшую мертвым камнем черную альву. Интересно, получится ли хорошенько разогнать ее по скользкому полу и сбить колдуна с ног?

— Ладно, — тяжело выдохнул Савва Маркелович. — Старый Лис снова взял вверх. Пойду поищу нашего британского друга. Потом мы вернемся сюда вдвоем. И чтобы духу вашего здесь уже не было! А папеньке передай, что теперь мы в расчете за Мутенскую долину.

— Чрезвычайно рада знакомству! — Оливия снова поклонилась.

Савва только махнул рукой и ушел в коридор. Сабля летела рядом с ним и через равные промежутки времени рубила зеркала, оставляя ровные горизонтальные отметины. А значит, надежды на то, что Савва Маркелович заблудится и не найдет обратной дороги, не было.

— Эх, — тяжело вздохнул Николас. — И что же нам теперь делать? Рано или поздно колдуны сюда вернутся.

На зеркальные стены мальчик даже не смотрел, и радостный возглас Оливии: «Смотри! Я вижу свечу!» — застал Николаса врасплох.

— Не может быть!

Но свеча действительно горела. Живое рыжее пламя чуть подрагивало за одним из стекол. Оливия подошла к зеркалу и накрыла свечу ладошкой.

— Она по-настоящему горит! Хрусталь теплый! — воскликнула девочка.

И тут зеркало просто растаяло в воздухе. За ним был небольшой хрустальный садик, а на нижней ветке ближайшей яблоньки сидел дедушка Эо.

— Скорей сюда, ребятки! — проскрипел Старейшина.

Два раза просить ему не пришлось. Когда за спиной Николаса вновь возникло холодное зеркало, он не удержался и сказал:

— Я думал, этот ужасный Тотенгребер убил вас! Что же с вами произошло?

— Убил? О нет! — рассмеялся Эо. — Если кого он и погубил, то только себя. Видишь ли, на определенном этапе очистки породы сущность камнерожденного больше не привязана к куску камня. Я становлюсь не просто самородком, но веществом!

— Горным хрусталем?! — воскликнул Ник.

— Ага! — Эо подмигнул мальчику, сорвал с ветки большое стеклянное яблоко и вгрызся в него зубами.

Раздался пронзительный скрежет, но в следующее мгновение яблоко стало зеленым и аппетитно захрустело.

— Вот это да! — только и мог сказать Николас.

— Если вас не убили, значит, вы могли зажечь эту свечу пораньше. Мы тут такого натерпелись, — укоризненно проговорила Оливия.

— О, прошу прощения! — начал извиняться Эо. — После атаки Тотенгребера я был в несколько разобранном состоянии…

Старейшина сам рассмеялся своим словам и не стал разъяснять дальше. Впрочем, этого и не требовалось.

23. Минус одна жизнь

Когда колдуны добрались до шестиугольного зала, их там ждала одинокая статуя черной альвы.

— Вы должны были идти за монстром, — пенял Савве Маркеловичу Сандерс: — Из-за вас мы упустили девчонку. И что такое приключилось с вашим питомцем?

— Не обессудьте, моя вина! — проговорил Савва, краснея. — Грешным делом решил, что вы надумали чего и первым схватите малышку.

— Понимаю, — отвечал британец. Столь необычное объяснение вполне его устроило.

— Жалко альвушку мою черную, — сказал Савва Маркелович. — Я ведь не успел ее как следует приручить. Вот она от рук отбилась да и силушку свою истратила.

— Ладно. Оба мы хороши, — процедил сквозь зубы Сандерс. — Пора поскорей возвращаться на поверхность.

— Да уж пора, — согласился русский колдун. — Как бы чего не вышло…

Тем временем Наравапару удобно устроился среди могил неких уважаемых купцов Хаммерштедов. Некромант сидел на небольшой скамеечке перед мраморным надгробием. Он периодически отхлебывал из тыквы-горлянки и затягивал заунывную бормочущую песню. Издалека могло показаться, что это кто-то скорбит, поминая любимого родственника. На самом деле Наравапару вел колдовскую дуэль с мастером Гримгором. Некромант должен был занять колдуна, пока Савва Маркелович и Сандерс охотятся за его дочкой, поэтому Наравапару методично бомбардировал город проклятиями. Удары были не слишком мощными, но заставляли Гримгора отбиваться. Сам же Наравапару спрятался на кладбище, под надежной защитой неупокоенных душ. Такой ход событий вполне устраивал некроманта. Он посылал проклятие. Гримгор отражал его, изредка контратаковал. Преданные неживые слуги принимали удар на себя. В результате какой-нибудь огненный шар так и не появлялся над кладбищем. Призрак ловил его еще маленькой теплой точкой и поглощал, визжа и проклиная судьбу. Гримгор оставался на месте, в своем доме. И Наравапару уже вычислил его расположение. Любое перемещение и тем более попытку спуститься под землю некромант сразу почувствовал бы.

Так прошло часа два. Наравапару чувствовал себя как нельзя лучше. Казалось, своими действиями Трибунал медленно, но верно загоняет Гримгора в угол. Даже если русский и британец не найдут девчонку, зато теперь известно, где живет колдун. Его силы скоро начнут иссякать, беспокойство за дочь возьмет верх. Гримгор попробует бежать из города. Конечно же по морю — обратно в империю ему нет пути. Вот тогда Трибунал и даст ему решающее сражение.