Грот афалины (илл. В. Барибы) - Мисько Павел Андреевич. Страница 31

Могилу начал копать Абрахамс, потом на помощь ему пришел Радж. И пока старик не вылезал из ямы, Радж сидел рядом с бугром сырого песка и слушал, как тот философствует.

— Вот, скажи, животину бог сотворил. Разумная, мозг даже больше, говорят, чем у человека. А сказать ничего не может! И рук нет, чтобы пальцем на что-нибудь или на кого-нибудь показать. Не могут дельфины примениться к нашей жизни.

— А мы к их — можем? — подавал реплики Радж. — Тоже нет… Вы посмотрите, как им хорошо в воде, как они плавают, как все у них приспособлено к воде. Только что жабр нет, дышат, как люди.

Радж спускался в яму, Абрахамс садился на его место.

— Это правда. Куда, на какое место бог определил тебя, там и сиди, не рыпайся. И у людей так же… — Абрахамс растирал колени — заныли от того, что побыл в сырой холодной яме, — и морщился.

— А как же тогда объяснить, что люди борются за лучшую долю? Не ждут милости от господ-работодателей, а добиваются от них и зарплаты лучшей, и лучших условий труда. Забастовки устраивают, коли что не так.

— Это их нечистый, злой дух подбивает на непокорство.

— Вот радовались бы кровососы, если бы услышали вас. Вы все их деяния готовы заранее оправдать: мол, от бога это, терпите, люди, покорно, иначе это бунт и против бога.

— С хозяином можно и полюбовно договориться.

Разум, как и набедренная повязка, у каждого свой. У Абрахамса в голове отложились догмы раз и навсегда.

— Абрахамс, Абрахамс… А если богатый и слушать вас не захочет, сразу полицию вызовет? Так, может, эти заводчики, капиталисты, владельцы отелей, всякие миллионеры — и есть злые духи? Ведь они же сами вынуждают людей бастовать, не дают людям хорошо жить, зарабатывать.

— Терпи — и попадешь в царство небесное, потому что все от бога.

— Значит, то, что есть богатые, миллионеры, и есть безработные, нищие — вина бога? Один властвует-пирует, на него работают сотни — так и должно быть? Один — ест, а другой только слюнки глотает?

— Да, так было и будет. Без божьей воли даже волосок с головы не упадет.

— Вот… — дернул Радж себя за волосы пятерней. — Пожалуйста, штук пять волосков выдрал. Так это я их вырвал или бог?

— Бог подбил тебя на это — вырвать.

— Бог сделал так, чтоб против него бунтовали?

— Ну, не бог, так злой дух.

— Кроме святых книг вы что-нибудь читаете? Что на свете делается — знаете хоть немного?

— Вся мудрость в святом писании. У христиан — в Библии, у мусульман — в Коране, у индусов — в книге Вед. Так зачем еще что-нибудь читать? Зато я радио слушаю, порой такие проповеди интересные передают…

— Ну, а о социалистических странах вы слышали? Там уже нет богачей-эксплуататоров, народ сам себе хозяин. Это бог захотел, чтоб так было? Вы же говорите, что все — от бога.

— А-а… Там одни безбожники живут.

— Не думаю, что одни безбожники. А если бы даже и так, то можно, видать, и без бога много чего достигнуть?

— Гм, кхы… Дай лучше я покопаю, а ты посиди в теньке. Напекло тебе голову.

— Не бойтесь за мою голову.

— Думаю, ниже уровня воды не надо копать.

— Не надо… Красивое место выбрали для Джейн — под пальмою… — Радж оперся руками о края ямы, оттолкнулся ногами и ловко выбросил их наверх. — Так вот, господин Абрахамс, объяснять все, и доброе, и скверное, что делается в мире, волею бога нельзя. Вы ведь знаете, я с Биргуса… Так вот: нет уже Биргуса… Вернее, Биргус-то остался, но там уже хозяйничают американцы, остров продали им. Американцам нужен только остров, только земля для базы. А люди, что жили на острове, мешали им, и их выкинули с острова, как тухлую рыбу.

К ним подошел Гуго. Постоял, повздыхал: «Бедная Джейн»… — и опять ушел.

Докопали могилу, пошли за Джейн, которая лежала под крышей в тени, прикрытая рогожей. Погрузили на носилки, перенесли на мыс не открывая.

Вечером пришел врач. Присутствовали при вскрытии Абрахамс и Крафт. Радж подошел немного позже, даже гидрокостюма не снял после подводной прогулки. Врач полосовал, резал, разглядывал, тут же делал замечания, удивлялся, что у дельфинов все, как у людей. Оказалось, что Джейн умерла от большого внутреннего кровоизлияния в области шеи. Скорее всего удар был нанесен тупым предметом. Никаких признаков отравления не было обнаружено.

Врач вымыл руки, получил наличными, быстренько подхватил свою сумку и ушел. Время — деньги, а он и так задержался здесь.

Абрахамс остался один засыпать могилу. Крафт и Радж пришли с мыса вместе, молчали.

— Скажи свое мнение: кто мог ударить? — наконец подал голос Крафт.

— Гуго не мог, он любит дельфинов. Судир?.. Трудно сказать. Думаю, что нет.

— А сами дельфины не могут?

— Ну что вы! Разве только нечаянно.

— Хотя бы нечаянно.

— Может, подлезла как раз. Взрослые прыгают через барьер, через кольца. Дик весит триста кило, представляете, какой может быть удар? Да еще сконцентрированный на рострум.

Несколько дней Радж был в напряжении. Ждал какого-нибудь подвоха от каждого туриста, особенно от охотников подводных прогулок. С крисом не расставался никогда. Гарпун со знаком триады спрятал на полку под разное барахло.

Когда трибуны главной арены заполнялись зрителями, Радж незаметно ощупывал взглядом каждого посетителя, даже женщин и подростков. Но делать это перед каждым представлением не удавалось, свободных минут было мало.

В некоторые свободные вечера час-другой возился с Гуго. Взрослый парень, а пришел в дельфинарий, не умея ни читать, ни писать. А деньги считать умел — до ста… Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю науку схватывал на лету. Радж хвалил его за успехи, даже подарил ему шариковую ручку, и Гуго слабо улыбался. Вид у Гуго был нездоровый, будто сонный, под глазами синели подковы. Стоило что-нибудь внезапно громко сказать, как он вздрагивал. От неожиданного резкого стука чуть не терял сознание.

— Я не сплю, Радж, почти совсем не сплю… Уже больше месяца, и с каждой ночью все хуже и хуже. Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только не вертится, и мысли всякие, мысли… Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а голова будто распухла, тяжелая — не удержать на плечах, даже в стороны водит… Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн…

— У тебя нервное истощение. Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для сна. — Радж подливал ему в стакан чаю, подсовывал ближе сахар и галеты и, хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.

— Порошки… На порошки денег надо. Все, что я получаю у Крафта, маме отдаю. Нас шестеро у матери… Было семеро, но один братик утонул. Может, с годик ему было.

— Как это… с годик — и утонул? Он же не ходил купаться в таком возрасте?

— Какое купаться… Он еще и ходить не умел, ножки были тоненькие, кривые… Мы в джонке живем возле седьмого сектора, ближе к пристани. Там целый такой поселок на воде, ты, может, видел… Мать оставила маленького на двух более старших. Одному три годика, другому — четыре… Ну, а сама побежала на пристань рыбы купить. Утром это было… Приходит, а малыш висит за бортом головкою в воде… за ножку привязанный… Вывалился… Так те двое, значит, спят, а маленький висит за бортом, утонул… У нас еще двое между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли в город или на пристань попрошайничать или перепродать что-либо. Коммерсанты!

— Так как же вы там, на лодке, восьмеро размещаетесь? Там же, должно быть, и сидеть тесно, а не только лежать.

— Половина лодки с крышею. Отец с маленькими внизу, а мы втроем в гамаках висим. Не сон, а…

— Ты не ходи каждый раз домой, можешь и тут со мною иногда переночевать. Сделаем вторые нары.

— Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня — как брат. Но не хочется тебе все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.

— Перестань!

— Я знаю, как это трудно, когда не можешь переваривать другого человека… Я увижу Судира, и у меня уже красные пузыри появляются на коже… Честное слово! Даже трясет всего, колотит… Если б найти где-нибудь какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и жалко тебя… Люблю я тебя.