Валя offline - Никольская-Эксели Анна Олеговна. Страница 11

После занятий мы вместе шли домой. По скверу. Шуршали опавшими листьями и всю дорогу молчали. Молчать с Максимом тоже здорово.

А потом он меня попросил не говорить никому про художку. Я сказала, что не скажу, и пошла в противоположную от дома сторону. Я не хотела, чтобы он увидел, где я живу.

Я влюбилась. Теперь, когда я думаю про Роберта Паттинсона, во мне вообще ничего не происходит. Ничегошеньки! Наоборот, теперь он мне кажется каким-то пафосным и вообще чересчур слащавым.

Максим — он совсем другой. С одной стороны, он сильный и смелый — даже со старшеклассником может подраться. А с другой… в художку ходит, занимается живописью.

Какие он классные рисует картины! В основном разные корабли — военные или фрегаты с парусами. А по ним бегают маленькие моряки или, наоборот, пираты. Я тоже люблю рисовать море, но корабли у меня не получаются. У Максима любимый художник Айвазовский. А ещё он, когда рисует, слушает группу «Токио Хотел» — в наушниках.

Интересно, я ему нравлюсь? Кажется, есть немного. Хотя, по Максиму не поймёшь. Вон Тима Коротких постоянно к Ангелине лезет: то мокрой тряпкой в неё кинет, то пошлую эсэмэску пришлет. А один раз вообще столкнул с лестницы, она чуть ногу не сломала. Сразу видно, неровно дышит человек. Геля тоже вся цветёт и пахнет, когда читает его послания, но виду не показывает:

— Коротких, get lost! [5] Тебе делать больше нечего?

А по Максиму ничего такого не видно. Правда, все говорят, что он в Дину влюблён. Не все, конечно, — только её подружки — они те ещё сплетницы.

Дина у нас в классе самая красивая, и грудь у неё третьего размера. А какая кожа — ни единого прыщика! Она два года подряд побеждала на школьном конкурсе красоты.

У неё дома даже короны есть, она рассказывала. Дина когда в класс входит, все девчонки сразу бегут к ней:

— Ой, Диночка, а что это у тебя такое?

— Океанический жемчуг, — объясняет она и демонстрирует свой новый браслет. — Мама из Доминиканы привезла.

— Какая прелесть! — наперебой кричат девчонки. — А можно померить?

— Нельзя, он девятьсот евро стоит. Валя, поди-ка сюда!

Я подхожу — девочки передо мной расступаются. Почтительно, а у самих в глазах зависть.

— Тебе нравится? — она поводит рукой перед моим носом — туда-сюда.

— Очень красивый!

— Хочешь, попрошу маму, она тебе в следующий раз такой же привезёт?

Пока я думаю, что ответить, Дина берёт меня под руку и уводит в коридор. Девчонки ревниво смотрят нам вслед. Всем теперь известно, что Дина выбрала меня в бестфренды, лучшие подруги. Почему? Сама не знаю. Ведь она такая красивая и уверенная в себе… А может, я тоже красивая? Вон и Наташа тогда сказала…

В любом случае, я ужасно рада, что дружу теперь с Диной, самой крутой девчонкой в классе! Ведь раньше у меня никогда не было настоящей подруги, если не считать Федоренку. Но разве можно сравнивать Дину Сосновскую и Федоренку? Это вообще небо и земля!

— Слушай, ты после уроков куда? — спрашивает Дина.

— Домой, а что?

— Пошли к тебе!

— Ко мне?..

— Я у тебя ещё ни разу в гостях не была. Мы же подруги, — Дина смотрит на меня с укором.

— Знаешь, у меня мама болеет, — вру я. — Ко мне пока нельзя.

— Дааа?.. — разочарованно тянет она, но тут же весело добавляет: — А давай ко мне тогда! Ты же тоже у меня ещё не была!

Всё-таки здорово дружить с Диной!

После уроков мы выходим на улицу и наперегонки бежим в школьный сад — там растут канадские клёны, а через ограду, на стадионе, наши мальчики, Максим, Чижевич, Тима, Тоха и Женёк, гоняют мяч. Но мы их, типа, такие не замечаем.

С независимым видом мы набираем целые охапки красных, оранжевых и жёлтых листьев и плетём венки. У Дины — красно-оранжевый, у меня — жёлтый.

В венках мы супермедленно проходим мимо стадиона, напевая Рианну (кажется, Максим меня заметил), и выходим со школьного двора. У обочины нас уже ждёт Динин шофёр.

И вдруг я вижу маму.

Она идёт в нашу сторону.

— Подожди, — говорю я Дине и бегу маме навстречу.

— Привет, ты что тут делаешь? — шёпотом кричу я.

— Здравствуй, дочка. За тобой пришла, — говорит мама и как-то неловко поправляет рукой причёску.

— Зачем? Я же сказала, что сама буду ходить! — быстро говорю я и оборачиваюсь на Дину.

Она стоит у машины и пристально нас разглядывает.

— Я хотела с твоей классной руководительницей познакомиться, с миссис Робинсон.

— Ой, она как раз тоже хотела с тобой познакомиться, — тут же придумываю я. — Ты иди, а я в художку побежала. Уже опаздываю!

— Давай, — мама хочет меня поцеловать, но я уворачиваюсь. — Пока!

— Это кто был? — спрашивает Дина.

Я молчу.

— Ваша домработница? — подсказывает она. «Это не домработница! — у меня внутри клокочет маленький вулкан. — Это моя мама!»

— Да, — я киваю.

— А моя мама заставляет прислугу униформу носить. А то они ходят в чём попало — перед людьми стыдно. У её подруги специальное ателье для стаффа, хочешь, возьму телефон?

— Не надо, — говорю я.

— Как знаешь, — Дина передёргивает плечами и говорит водителю: — Чего стоим? Поехали уже!

Лиза стряпает свои фирменный пирог с капустой. Это её коронное блюдо, которое бабушка готовит, чтобы мы все вспомнили, что мы одна семья. У этого пирога такое волшебное свойство: когда мы садимся за стол и пьём с ним чай, мы все на какое-то время снова становимся семьёй — мама, папа, бабушка и я. Трудно объяснить, почему присутствие капустного пирога так сближает нас. Но и мне, и маме, и папе в такие минуты становится ясно: хорошо, что у нас есть Лиза. Ведь именно она превращает нас в какое-то подобие семьи.

Жаль только, что когда мама встаёт, чтобы помыть чашки, это ощущение куда-то улетучивается.

Мы с Диной и её мамой сидим у них в саду и пьём зелёный чай со льдом.

Я и не знала, что летом и когда жарко, чай, оказывается, принято пить со льдом. Через трубочку.

— Я рада, что вы подружились, — говорит Динина мама.

Она вся одета в белое, а волосы — тоже очень белые — заплетены в какую-то сложную косу и украшены живыми цветами. Динина мама похожа на невесту — такую идеальную, из каталога. Только груди, кажется, ненастоящие (хотя в этом я не очень разбираюсь). На ноге у неё татуировка в виде иероглифа — сбоку, на щиколотке. Прикольная!

Я тоже себе хотела сделать тату, но мама… Она говорит, что татуировки украшают только уголовников. Вернее, так: только уголовники украшают себя татуировками.

— Мы немного знакомы с твоим папой. Не знала, что у него такая взрослая дочь.

— Они с мамой недавно из Америки вернулись, — говорит Дина.

— Да? — рассеянно переспрашивает Динина мама. — А чем у тебя мама занимается?

— Она учительница, — не подумав, выпаливаю я.

Брови Дининой мамы — они у неё нарисованные, вернее, тоже вытатуированные, — ползут вверх.

— То есть, это она раньше работала, ещё давно, — поправляюсь я. — А теперь дома сидит. Она домохозяйка.

— Понимаю, — печально кивает Динина мама. — Я тоже дома сижу.

— У мамы раньше кофейни были, — опять встревает Дина. — Но папа говорит, от них сплошные убытки.

— Много он понимает, твой папа! — фыркает Динина мама. — Валя, попробуй чизкейк — я сама пекла. С маскарпоне и лаймом.

— У меня мама, знаешь, какая кулинарка крутая? У неё даже блог в ЖЖ есть — по выпечке. Она уже тысячник, представляешь!

— Кто? — не понимаю я.

— Ну тысячник! — повторяет Дина. — У тебя жежешечка есть?

— Нет, а что это?

— Ну ты шутница! — смеётся Дина. — Ты, кстати, почему меня в друзья ещё не добавила? А то я тебя найти не могу.

— У меня нет компьютера.

Дина и её мама смотрят на меня так, как будто на носу у меня вдруг выросли мухоморы.