Опасная игра - Уилсон Жаклин. Страница 22

– Фу ты! Я и забыла, что устроила ее спать на диване, – прошептала мама. – Смешная девчушка. Совсем на меня не похожа, правда? Ах ты, господи! Ты, наверное, пока иди, милый. Ну да, я все понимаю, но что уж тут поделаешь?

Жуткий мужской голос что-то забормотал, потом послышались чмокающие звуки и снова мамин смех.

– Вот нахал! Перестань! Тише, ребенка разбудим!

Я старалась дышать ровно и медленно. Мужчина снова что-то пробубнил.

– Ах! – сказала мама. – Конечно, я бы с удовольствием съездила на скачки в субботу! Чудесно! Только… Малышка Трейси все еще будет здесь. Можно я возьму ее с собой? Обещаю, она не будет мешать.

Опять бормотание и какие-то шорохи.

– Я понимаю, что с ней совсем не так весело. Что? Ах, на все выходные? Правда, звучит ужасно соблазительно. Ну ладно, уговорил. Я как-нибудь все устрою.

Мои глаза все еще были крепко зажмурены, но из них все равно текло. Я ничего не могла поделать. Не страшно, те все равно не видели. Они на меня не смотрели.

Утром я проснулась намного раньше мамы. Сумку я уложила заранее. Мне было интересно, как она преподнесет мне новость – скажет прямо или наплетет что-нибудь.

Наплела. Да так затейливо. Мама выдала свою историю за завтраком. Я прямо поразилась – такие сказочки я придумывала лет в шесть. Полнейшая небылица, будто бы мама накануне в пабе случайно встретила известного режиссера, и он предложил ей большую интересную роль и договорился, чтобы она пришла на кинопробы в ближайшие выходные. Конечно, эти выходные – особенные, потому что мы собирались их провести вместе, но с другой стороны, мы теперь все выходные будем проводить вместе, а тут такой случай… Может, это ее единственный шанс обрести славу и богатство. Ты ведь понимаешь, правда, золотце?

Я понимала. Посмотрела на маму – впервые посмотрела на нее по-настоящему – и все-все поняла. Я ни в чем ее не упрекнула. Сложила губы в улыбку и сказала – конечно, я понимаю и желаю ей счастья. Тут мама немножко всплакнула, так что вчерашняя тушь для ресниц размазалась по щекам, потом перегнулась через стол, макнув рукава черной нейлоновой ночнушки в мою тарелку с овсяными хлопьями, и крепко меня обняла. Я в последний раз вдохнула теплый сладкий запах пудры. Мама погладила меня по голове, поправила волосы, встряхнула намокший рукав и сказала, что ей надо принять душ и навести красоту. А ты чем хочешь заняться сегодня, дорогая?

Я знала, чем собираюсь заняться. Как только мама заперлась в ванной, я вытащила у нее из сумочки немножко денег, подхватила свою сумку с вещами и удрала.

Я оставила ей записку. Получилось немножко с кляксами, но некогда было переписывать набело. Надо же было ее предупредить, чтобы она не подумала, будто я воровка.

Я закрыла входную дверь тихо-тихо, чтобы мама не услышала. И бросилась бежать.

Я бежала, бежала… И сама не знала, куда бегу. На самом деле идти мне было некуда.

Можно вернуться к Кэм – но она вряд ли меня примет. Я ей такого наговорила… Обидного. Чего не хотела даже записывать в этой книжке. Так трудно было выбрать между Кэм и мамой, вот я и решила упростить дело – вести себя так ужасно, чтобы Кэм сама не захотела больше меня видеть.

Только я неправильно выбрала. И теперь мне нигде нет места.

Нет, есть!

Я поняла, куда я пойду.

Разгромленный дом

Обратную дорогу я нашла запросто. Сначала на поезде, потом на автобусе, потом позавтракала в «Макдоналдсе». Все было просто замечательно.

Никто мне не нужен – ни мама, ни Кэм. Не надо за мной присматривать, я и сама за собой присмотрю. Можно подумать, у меня нет крыши над головой! У меня целый дом есть. Мой, собственный.

Ну, не только мой. Кое-кто здесь хорошо потрудился. В «холодильнике» на кухне запас «Кит-ката» и банок с кока-колой, а еще появились картонные совок и веник. Ими даже можно немножко подметать. А в гостиной – вообще красота. Новенький телевизор, да еще и с видеомагнитофоном. Стол с нарисованной вышитой скатертью и салфетками. Три стула разного размера, как в сказке о трех медведях: большой для Футболиста, средний для меня и маленький для Александра. Сам Александр сидел на коврике посреди комнаты и занимался изготовлением еще каких-то хозяйственных предметов. При виде меня он так и просиял:

– Трейси!

Приятно было, что хоть кто-то мне рад. Я сжала его костлявое плечико:

– Привет, Чиппендейл!

Александр озадаченно уставился на меня:

– Чип… Это вроде такие здоровенные дядьки, намазанные маслом, которые раздеваются? Ты что, меня дразнишь?

– Да ну тебя, Александр! А еще умным считаешься. Чиппендейл – это был такой старикашка, шикарную мебель делал.

– А-а, понятно.

Александр старался приладить картонку в паз между двумя картонными полосками.

– Еще один стульчик, маэстро?

– Нет, это я хочу сделать книжный шкаф. Я могу туда поставить книгу про Александра Македонского, а ты – свой дневник.

– Какой еще дневник?

– Ну, что ты там записываешь в такой толстенькой фиолетовой книжечке?

– Если ты посмел заглянуть в мою толстенькую фиолетовую книжечку, я тебе глаз выбью!

– Что ты, Трейси, я бы не стал… даже на слабо?! Ой, только не надо больше никаких слабо?, ладно?

– Ладно, не буду пока. Слушай, а что ты здесь делаешь? Ты вроде не собирался больше прогуливать?

– Не собирался. Папа меня убьет, когда узнает. Просто я, как вернулся в школу, хромал изо всех сил, а физкультурник, мистер Кохран, сказал, что я жалкий хиляк и все равно должен участвовать в матче. Я вышел на поле, и меня сразу толкнули. Так больно было, прямо слезы из глаз брызнули. А все стали говорить, что я плакса, и хором кричали: «Огуречик-дуралечик», и…

– В общем, понятно. Все-таки это не конец света.

– А по-моему, вроде того.

– Подумаешь, какие-то дураки тебя обзывают. И учитель придирается. Да это ерунда! Послушал бы ты, как меня в школе дразнят! А миссис Рвота Мешкли вообще ко мне цепляется постоянно. Тебя-то наверняка большинство учителей любят, потому что ты самый настоящий мегамозг.

– Ну… – задумался Александр. – Правда, мистер Бернштайн и мистер Роджерс ко мне хорошо относятся, а миссис Беттерстол говорит…

– Вот видишь! Спорим, твой ужасный папка на самом деле тебя любит, иначе не переживал бы так из-за тебя. У меня вот папы совсем нет.

– Зато у тебя мама есть.

Александр вправил на место последнюю полочку, обернулся похвалиться готовым книжным шкафом – и тут увидел мое лицо. Он вдруг вспомнил:

– Ой, твоя мама!

– Что такое? – спросила я со злостью.

– Ты же к ней должна была уехать на целую неделю.

– Ну да, я съездила. Если тебе так интересно, мне там надоело.

– Она не купила тебе то, что ты хотела?

– Купила. Целую кучу всего накупила. Вот, смотри!

Я покружилась, демонстрируя замечательные армейские штаны.

– А, хорошие штаны, – быстро проговорил Александр. – Трейси, ты такая красивая!

– Неправда! – Я плюхнулась на пол рядом с ним. – Мама говорит, я смешная.

– Ну да, смешная. Это же хорошо, правда? Трейси… что у вас с мамой случилось? – Александр несмело погладил меня по коленке. – Ты ей не понравилась?

Я так и шарахнулась от него:

– Ничего не случилось! Мама от меня в восторге, я же говорила уже. Все время вокруг меня хлопочет. Просто я подумала: да кому это нужно? Мне она не нужна!

– А, значит, тебе нужна Кэм? – обрадовался Александр. – Я был прав!