Я и Тёмка - Яралёк Ольга. Страница 55
– Тебе на собраниях выступать.
– А есть люди, которые всё это игнорируют. Живут какими-то своими непонятными интересами. Ты всё сделай для других, а потом для себя, драгоценного!
– Ты так считаешь?
– Я так считаю!
– Сейчас так не бывает.
– И сейчас так бывает.
– Ты максималистка.
– Да!
– Вон он, кстати, идёт, – показала Яська.
– Пошли на другую сторону, пока не заметил, – я резко потащила подругу через дорогу. – Он меня так достал! Я даже смотреть на него не могу. Веришь?
– Верю.
– Весь выглаженный, с иголочки.
– И чудесно…
– А меня это бесит! Я могу форму носить и носить. А он чистит костюм каждый день, рубашка новая каждый день… Всё блестит, шуршит и пахнет.
– Ну и что в этом плохого? Просто замечательно!
Но я не слушала подругу, разговаривая сама с собой:
– Никогда не пропустит обед или ужин. Гром и молния, потоп, да что угодно! Сначала покушает, потом всё остальное.
– Это тоже правильно. «Голодное брюхо к учению глухо».
– А как над ним трясутся все! «Андрюшенька, Андрюшенька, зайчик». Тьфу! Зайчик под метр девяносто уже. Башенный кран!
– Да, – мечтательно закатила глаза Яська. – Я люблю высоких.
– Ты меня слушаешь вообще?
– Слушаю, но пока ничего не понимаю.
– Чего не понимаешь?
– Из-за чего ты на него взъелась?
– Объясняю: нам поручили организовать школьную дискотеку. Я подумала: прекрасно, есть на кого положиться. Конечно, организуем. Меня же ответственной поставили! Я должна команду собрать. Думала, он первый в этой команде будет, а он сразу нос воротить стал.
Сказал, что сам не танцует, что ему по барабану, как дискотека будет проходить, где она будет проходить и вообще будет ли она проходить!
– Дискотека – это святое, – проникшись, ответила Яська.
– Это школьное мероприятие в первую очередь. Во вторую, его ждут все старшие классы. Или наоборот. Сначала – его ждут все, а потом уж это мероприятие. В-третьих, я одна его не потяну. Музыка там, светомузыка, украшения и прочее. Это очень большая задача. Я даже не сомневалась в нём, а он – бац! – и так подвёл. «Не буду, – сказал, – участвовать в этой глупости!»
– Так и сказал?
– Так и сказал!
– Ну и что ты теперь делать будешь?
– Что делать? Буду просить Лёшку с Димкой, Алексея с Сергеем… Что я могу ещё сделать? Я же сама эту светомузыку не найду. И музыку не подберу. Нужны какие-то кассеты, диджей какой-то. О! Не спрашивай… Меня сразу колотить начинает!
– Пошли обратно, он уже ушёл.
– Пошли. Он с детства такой. Над ним все всегда тряслись. Бабушка его с нами до пятнадцати лет во двор выходила. Представляешь? Караулила. Из двора он носа не высовывал! Я уже в музыкальную школу ходила сама, а он ещё дальше булочной не выползал. На дни рождения к одноклассникам его не пускали, а теперь он и сам не хочет.
– Избалуют, – многозначительно ответила Яська.
– Да уже! Что Андрюша пожелает, то мама в клювике принесёт. Хотя там и наоборот бывает. Что она скажет, то и делает. Вот скажет ему – в театр, попробуй его на улицу вытащи! Да никогда! И что ты думаешь, ему театр нужен, что ли? Нет. Просто мать сказала – и всё!
– Да… Вырастили оранжерейный цветочек, – сказала, кривясь, Яська. – Действительно, какой-то не такой. Предпочитаю, когда слушают не маму, а меня.
Мне хотелось наговорить про Андрея ещё много чего, но после этих слов желание вдруг пропало. Обсуждать его могла только я. Когда это делал кто-то другой, становилось не по себе. Во-первых, он мой друг. Во-вторых, между собой ругаться с Андреем – это одно, а с подругами обсуждать – другое. Я поймала себя на мысли, что Яська для меня человек совершенно чужой, хотя и «задушевная подружка», а об Андрее я думаю иначе… И всё же эта мысль не охладила мой пыл, только заставила аккуратнее подбирать слова. Так мы проболтали весь вечер, пока я не опомнилась и не побежала обзванивать одноклассников – нужно было думать, что делать с этой дискотекой.
Уже ужиная, только после составления плана дальнейших действий по организации дискотеки и получив заверения в помощи от одноклассников, я смогла успокоиться.
– Что с тобой было-то такое? – спросила бабушка, которая чистила картошку на кухне.
– А… Не спрашивай. С Андреем поругались.
– Почему?
– Я тебе отвечу. Только сначала ты мне ответь. Почему он такой…
– Какой?
– Вылизанный весь! Как будто под колпаком живёт.
– Не понимаю.
– Ну, оранжерейный. Его так воспитали, что кроме дома для него мало что есть.
Бабушка села напротив:
– Его просто очень берегут.
– А меня, получается, не берегут?
Бабушка покачала головой:
– Андрей не первый сын в семье. Первый мальчик, братик Андрея – Володя, – умер в детстве. Ему не было и года.
Я испуганно смотрела на бабушку:
– Я не знала…
– Поэтому и говорят: «Не судите, да не судимы будете». Поступки других ты оцениваешь со своей колокольни, а сути не видишь, потому что многого не знаешь. Потеряв первого ребёнка, вся семья своё внимание, тепло и любовь направила на родившегося Андрея.
Бабушка встала и продолжила работать, а я весь вечер думала о том, какая я грубая, неумная и несдержанная, о том, что Андрей всё правильно делает, что он аккуратный, ответственный и любящий сын. И ещё о том, как мало я знаю о близких мне людях.
Материализация мыслей
В нашем дворе стоит теннисный стол. Он старый, доски рассохлись, но мы ухитряемся на нём играть. Причём только мы знаем все его выпуклости и ямки, поэтому точно бьём туда, куда нужно. Кто не живёт в нашем доме, а так, видя, что мы играем, подходит, чтобы тоже поиграть на нашем столе, тот играть не может. Удар! Шарик отскакивает под углом девяносто градусов влево, а ты бил прямо! Или вообще рикошетит обратно. Да, собственно, даже те, кто живёт в нашем доме, но редко играет, тоже удивляются, как это мы на таком столе в пинг-понг перебрасываемся.
У нас команда четыре человека: я, Андрей, Димка и Котька. Мы легко можем справиться с нашим кривым столом, поэтому летние вечера часто проводим возле него. Рядом стоит скамейка, на которой сидят те, кто ждёт своей очереди поиграть или просто наблюдает. Зрелище, надо сказать, действительно бывает захватывающее. Главное войти в раж.
У нас сейчас выпускные экзамены. Нервотрёпка, нужно сказать, жуткая. Но, как говорится, всё в голову не запихнёшь. Что за три дня подготовки можно в неё вложить? Нет, конечно, что можно, то вкладываем. Однако мы с Андреем считаем, что ровно сколько ты эти самые мозги напрягал, ровно столько они и должны отдыхать. Поэтому почти каждый вечер, несмотря на напряжённый июнь, пытаемся найти время поиграть в теннис.
Мы вышли, захватив свои ракетки и парочку шариков, во двор. Был тёплый июньский вечер. Димка с Котькой ещё не успели оккупировать стол. Мы натянули сетку и начали разминаться.
И я, и Андрей играем в настольный теннис на равных. Никогда нельзя угадать, кто победит. Бывает, что и стол начинает кому-то «подыгрывать». Ну, точно, вся подача будет моя. Ан нет! Я бью вправо, Андрей не успевает, но шарик сам отскакивает прямо в его ракетку по понятной только ему, столу, траектории. Послезавтра у нас экзамен по химии, поэтому сегодня все разговоры сводятся к нему.
– Ты все билеты повторил?
– Не все, но процентов девяносто. Немного осталось.
– Я все, но кое-что просто зазубрила.
– Не без этого, я тоже зазубрил.
– Есть такие билеты плёвые, а есть заковыристее кроссворда…
– Точняк! Вот если бы 5-й, 10-й, 12-й, 25-й или 29-й попались, было бы клёво.
Я киваю головой и пропускаю шарик. Тут выходит Котька:
– Кто проигрывает? Играем на выбывание!
– Да никто пока не проигрывает, разминались. Ну, давай поиграем.
Котька – очень продвинутый парень. Он младше нас на два года, но этого бы никто не сказал. Он очень много знает, причём во всех областях, начиная с искусства и психологии, а заканчивая математикой и механикой. Ну кто может с ходу без подготовки перечислить с десяток импрессионистов? Причём этот вопрос у нас во время игры когда-то спонтанно возник, а Котька заинтересовался и сказал: