Кошки-мышки с мафией - Трушкин Андрей. Страница 19

Все эти факторы и учел ловкий мошенник.

Обдумав все это, я подошел к главному вопросу: кто он? Маловероятно, что такими делами занимается солидная японская, американская или западноевропейская фирма. Скорее всего, узнав каким-то невероятным способом об изобретении Вещества, они вначале попытались бы купить формулу или пригласить меня к себе на работу. Сейчас такие действия — вполне обычное явление даже для таких ученых, которые трудятся на секретных объектах. Однако ни наш институт, ни наше министерство никаких запросов касательно Вещества не получали. Уж я бы об этом знал.

Выходит, мы имели дело с человеком или группой, которые оказались достаточно сообразительными, чтобы оценить все перспективы Вещества. Равно как и стоимость формулы. Вероятно, они не смогли раскрыть формулу самостоятельно. А потому связались с какой-то нечистоплотной фирмой, и та согласилась оплатить образцы продукции.

Игра, конечно, стоила свеч. Если формула станет известной, то ее обладателем будет тот, кто первый об этом заявит. А там поди проверяй, каким путем она была найдена!

Мотивы кражи Вещества были мне ясны. В общих чертах было понятно и кто именно мог этим заниматься: либо кто-то из высококвалифицированных рабочих в цехе производства, который хорошо скрывал свои знания, необходимые, чтобы понять суть экспериментов с Веществом, либо кто-то из моих лаборантов.

Однако до сих пор мне непонятно, каким образом Вещество выносят из института. Ведь речь идет не об одном-двух брикетиках. Для проведения полноценного химического анализа на стороне Вещества потребуется много — чем больше, тем лучше.

Выносить каждый день по два, пусть даже по три образца очень опасно. Система охраны у нас на высоте, рентгеноскопическая. Значит, существует способ, который я условно называю "дырка в заборе". Где она? Этого я не знал…

В задумчивом состоянии я вышел из института и направился домой. Вначале я решил прогуляться пешком, но на улице было довольно шумно, и в конце концов я предпочел доехать до дома на троллейбусе и там спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию.

Раньше от ворот института до подъезда меня отвозила персональная машина. Но потом, когда фонды институту урезали, академический состав предпочел отказаться от автомобилей, но не снижать уровень затрат на научные исследования.

Троллейбуса не было довольно долго, и поэтому салон оказался переполненным.

Между второй и третьей остановкой контролер начал проверку билетов. К счастью, я уже перестал забывать компостировать талоны. Каково же было мое удивление, когда контролер, посмотрев мой талон на просвет, изрек: "Здесь таких компостеров нет!" Я кивнул на тот самый компостер, которым две минуты назад пробил свой талон, контролер тюкнул им по своей бумажке и показал результат мне. Оказалось, что он прав — рисунки не совпадали!

От удивления я потерял дар речи. Половина пассажиров принялась меня защищать, а другая половина, наоборот, стала на сторону контролера.

Проверяющий предложил мне выйти, чтобы спокойно разобраться на остановке. Подумав, что в суете я мог что-то перепутать и действительно достать из кармана плаща старый талон, я покинул троллейбус. Контролер — парень в черной кожаной куртке с серьгой в ухе, — вероятно, тот самый, что обманул Сергея Антоновича, подвел меня к черной "Волге" с милицейским маячком наверху и предложил присесть. Как только я оказался в салоне, то почувствовал легкий укол в левую руку и потерял сознание. Очнулся я уже в этом бомбоубежище в компании с Сергеем Антоновичем.

Теперь-то я понимаю, что меня провели как мальчишку. Конечно контролер, чтобы выманить меня из троллейбуса, просто-напросто подменил мой билет. Остальное было делом техники…

Из рассказа Коли Затевахина

Послушав стариков, я мысленно за нас с Толькой возгордился. Если взрослые умные дядьки попались бандюгам в лапы с первого раза, то наши убегалки-догонялки на этом фоне выглядели вполне достойно.

К тому же, сопоставив рассказ профессора с теми данными, что имелись у меня, я сделал одно маленькое, но важное открытие.

Кажется, я знаю, что за "крот" сидит у вас в институте! — выпалил я, как только Порфирий Петрович закончил свой рассказ.

Какой крот? — воззрился на меня профессор.

Я от такого инфантилизма аж прибалдел:

Как это какой? "Крот" — так зовут информатора, который засел в органах: ФСК там или ЦРУ.

Надо же, — поправил профессор очки. — Чего только в нашей жизни не узнаешь…

Так вот, — продолжил я. — Вспомните, Порфирий Петрович, пожалуйста, в каком часу вы уходили с работы и что и кому при этом говорили? И еще — сколько было времени, когда вас заманили в "волгу"?

— В четыре часа я вышел из института, ни с кем не попрощавшись, поскольку намеревался вернуться, — уверенно сказал профессор. — Десять минут ждал троллейбуса. Еще минут пять ехал. Минуты две ушло, пока выбирался из толпы шел с контролером к "волге"…

То есть усыпили вас примерно в четыре двадцать семь? — уточнил я.

Выходит, так, — согласился профессор,

Так вот, — торжественно заявил я. — А я вам звонил на работу в четыре пятнадцать. И там мне уже сказали, что вас в ближайшее время не будет — якобы вы очень сильно больны! Даже если допустить, что преступники сами пробрались в институт и сообщили о вашем плохом самочувствии, то сделать это раньше четырех часов двадцати семи минут они не могли — и то учитывая, что у них в машине должен быть радиотелефон. Выходит, тот человек, который говорил со мной, заранее был уверен, что вы "заболеете". Вероятно, он хотел отсечь на несколько дней звонки, чтобы вас не хватились раньше, чем он провернет свои дела.

И кто же это? — насупился профессор, протирая платочком свои очки.

И опять, без очков, его лицо стало добрым и обиженным, так что мне захотелось не говорить с ним больше ни о какой жвачке стратегического значения.

Однако дело есть дело, и сейчас явно было не до сантиментов:

Лаборант Катышевич! — выпалил я.

Вот как! — решительно водрузил Порфирий Петрович очки на нос. — Младший научный сотрудник Катышевич. Не удивлен, не удивлен. Очень амбициозный молодой человек. Считает, что уже готов получить Нобелевскую премию по химии, только шведы что-то медлят. Правда, и знания у него, незаурядные. Талантливый молодой человек. Но с гнильцой…

Да, но все же как удается этому Катышевичу проворачивать все эти дела? — присел на стол Сергей Антонович.

Тут целая банда орудует! — стал я просвещать своих собеседников. — Ваш младший научный сотрудник-жулик — раз. Рецидивист Моченый — два. Руководитель фирмы "Банзай" Ползунков — три. Начальник райотдела милиции — четыре. И еще эти бандюги в камуфляже. Итого шесть человек. Это только те, про кого я знаю…

Действительно, целая банда, — потер бородку профессор. — Ну и времена настали — раньше эта публика выше квартирных краж не поднималась, а теперь им счет подавай в швейцарском банке! Надо этих деятелей остановить. Но как? Как?!

— Да вы не волнуйтесь, Порфирий Петрович, — тронул я за рукав профессора. — Во-первых, моего брата, Тольку, они, судя по всему, не поймали.

И наш дядя Боря, ну, который в милиции работает, тоже неизвестно где. Может быть, его действительно в командировку сослали — с глаз долой. Но как только он вернется и найдет наше зашифрованное сообщение… Но ждать все равно нельзя. Нужно отсюда самим выбраться. Не то увезут наш "Стиноролл" за далекие моря, за высокие горы.

— Никогда не думал, что придется заниматься проблемами побега из заточения, — невесело улыбнулся профессор. — Но вынужден огорчить вас; батенька. По-моему, тут просто идеальная тюрьма.

Я еще раз осмотрелся. Да, все походило на то, что профессор говорил неутешительную правду. Может быть, тут и можно было провести какой-нибудь подкоп или проломить стену, однако, в отличие от графа Монте-Кристо, у нас не было долгих лет отсидки, чтобы спокойно, шаг за шагом, заниматься этим увлекательным делом.

А может быть, вызовем сюда под каким-нибудь предлогом охранников, ну, допустим, я в туалет захотел. Они сюда зайдут, тут-то мы на них и накинемся!