Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид. Страница 9

ГЛАВА IV. ШВОРК

На несколько секунд Акселю показалось, что он опять — как в тот, первый раз — потерял сознание. Но это ощущение быстро сменилось другим: что его просто втянуло в тёмную комнату с живым, тёплым и мелко вибрирующим полом. Он приподнялся на руках и открыл глаза.

Это было большое овальное помещение размером — ну да, примерно с кузов грузовика «вольво», даже, пожалуй, больше. Слабый свет проникал сюда из небольшого, тоже овального оконца в правой (по отношению к направлению полёта) стене, как раз на уровне глаз Акселя. Окно было то ли затянуто мутной плёнкой наподобие бычьего пузыря, то ли закрыто серым стеклом — как в самолёте для защиты от солнца. По краям окна, снаружи, колыхалась какая-то тёмная бахрома. Стены и пол, не очень удобно пружинящие при каждом прикосновении, обтянуты серой, грубой кожей без швов. Аксель словно находился внутри гигантского живого яйца, которое куда-то летело.

— Он съел меня, — вслух сказал Аксель, чтоб услышать свой голос и убедиться, что он ещё жив. — Но какой странный желудок!

Действительно, всё было странным, хотя, пожалуй, не без удобств. У каждой стены желудка стояло несколько мягких плюшевых кресел, и перед каждым креслом — столик на колёсиках, вроде тех, какие возят в «Люфтганзе» стюардессы, угощая пассажиров. Между креслами на равном расстоянии друг от друга находились резные старинные шкафы тёмного дерева, но почему-то с современными стеклянными дверцами; за стёклами виднелись ряды канцелярских папок и книжных корешков, ветхих и новеньких, самого разного цвета, вида и размера. Не успевая изумляться, мальчик обвёл помещение взглядом, чтобы выяснить, где же тут вход или хотя бы глотка, которой его съели, и заметил в дальней торцовой стене небольшую белую дверцу. Противоположная стена зияла не то огромным темным камином, не то вентиляционной воронкой. Но это было ещё не всё: по полу летучей комнаты бежала красивая ковровая дорожка, а у обоих её концов — у камина-воронки и у дверцы — стояли две тёмно-синих японских вазы с карликовыми деревьями. И ещё две вещи заметил Аксель, оглядываясь и прислушиваясь. Во-первых, ниоткуда не тянуло даже самым слабым ветерком, хотя воздух не был тяжёлым. (Видно, помещение было закрыто наглухо, но имелась какая-то вентиляция). И, во-вторых, хотя это помещение вместе с Акселем явно куда-то мчалось, не доносилось никакого гула и шума, а значит, это был не самолёт и не вертолёт.

— Да. Меня съели, — ещё раз сказал себе Аксель, по-прежнему сидя на полу. — Всё идёт по плану. Но какой странный желудок!

Он неуверенно поднялся с колен (кажется, руки-ноги целы) и шагнул к отдалённой дверце, но споткнулся о лямку валявшегося рядом рюкзака и рухнул ничком. К счастью, ушибиться на упругом полу было бы трудно даже древней старухе, не то что такому крепкому, здоровому мальчугану, как Аксель. Шлёпнувшись рядом со своим имуществом и чуть вторично не раскроив себе голову о проклятый термос, Аксель не упустил случая проверить, цело ли содержимое рюкзака. Обошлось без потерь, если не считать павшего в неравном бою сэндвича.

Покончив с осмотром, Аксель встряхнулся и осторожно двинулся к белой дверце. В руках у него было самое настоящее подводное ружьё. И плохо пришлось бы тому, кто засел бы за этой дверцей, хрипло дыша в замочную скважину и высматривая сквозь неё Акселя выкаченными глазами в кровавых прожилках. Однако, толкнув дверцу, Аксель увидел, что перед ним — всего-навсего пустой туалет. Крошечный, но чистый и даже приятно пахнущий разными освежителями воздуха туалетик, точно такой, какие бывают в самолётах. Всё было на месте: и контейнер с жидким мылом, и полотенце, и рулоны туалетной бумаги. Мальчик нажал на педаль унитаза, и в лицо ему снизу ударила струя холодного воздуха. «Летим, — ещё раз подумал он. — Вот это да!»

В зеркале над умывальником он увидел взъерошенное существо с раскрасневшимися от волнения щеками, огромными испуганными серыми глазами и с кровавыми разводами на подбородке. Юный стрелок вздохнул и принялся умываться и причёсываться. Вскоре он выглядел почти нормально, если не считать небольшой царапины на подбородке. Обычного мальчика это наверняка удовлетворило бы. Том Сойер, любимый герой Акселя, вообще обдал бы чистюлю ледяным презрением, а от ссадины пришёл бы в восторг. Но Аксель собирался предстать не перед Томом Сойером, а перед похитителями своей сестры, поэтому надо было выглядеть прилично. Он достал из рюкзака пластырь и аккуратно заклеил.

— Вот так! — сказал Аксель, подбадривая себя. — А бриться будем завтра.

Он вернулся в «салон желудка» — а как иначе назвать всё это? — и попытался выглянуть в иллюминатор. Но ничего не увидел, кроме неба, на котором пару раз промелькнули — и с немалой скоростью — облака. Тогда Аксель попытался открыть окошко, и, к его удивлению, это ему удалось: стоило дотронуться до стекла, как оно само ушло в стену. В кожаные недра хлынул холодный воздух. Аксель торопливо просунул голову и худые плечи наружу и первым делом глянул влево и вправо. Сначала разглядеть толком ничего не получалось — чудище летело очень ровно. Был виден только огромный косматый бок, серо-чёрные шерстинки которого с проблёскивающими в них странными серебристыми волоконцами щекотали Акселю лоб и уши. Но вот животное сделало небольшой вираж и повернуло морду так, что Аксель увидел её сбоку метрах в десяти от себя. К тому же они пролетали над довольно широким каналом и двигались вдоль него довольно долго — словно над длинным зеркалом в зелёной раме, и в этом зеркале проплыло перед глазами потрясённого мальчика всё туловище.

Гигантский пудель — пудель, а никакой не шарпей! — с мохнатой чёрной мордой, оскаленными клыками-саблями (интересно, чего это он щерится?) и блестящим красным глазом величиной с арбуз мчал Акселя в своём чреве по ясному небу. И всё же не совсем пудель: уж слишком глубокие складки кожи были у него на шее и груди. Лапы — передние и задние — соединялись мохнатыми кожаными перепонками, как у белки-летяги, которую Аксель недавно видел в Хеллабрунне, а распластанный по небу чёрный косматый хвост был широким и плоским, как у бобра.

Мальчик глянул вниз. Они летели над небольшими ельниками и лиственными перелесками изумрудно-зелёных предгорий — самый красивый пейзаж в мире! На лугах там и сям мелькали деревеньки — группы домиков с красно-черепичными крышами. Где-то у горизонта ползли друг за дружкой два алых жука с тёмными глазками — поезд. А впереди, приближаясь с каждой минутой, заслоняли небо высокие сизо-снежные горы. Это были Альпы.

— Молодец, Вальтер! — сказал Аксель. — Прощаю тебе твои уродские очки. Не зря я взял тёплые вещи для Кри! Только чем же он так недоволен, этот пёс?

Ответ он получил тут же. Где-то далеко-далеко справа в ослепительно-голубом небе показались две тёмные точки, приближающиеся с каждой секундой. Увидев их, Шворк глухо и страшно завыл (видно, он давно их чуял, а это значило, что нюх у него просто потрясающий… или что он входит в какую-то опасную зону и нервничает). Но он и не подумал бежать, а наоборот, почти лёг на правый бок и с невероятной скоростью понёсся точкам наперерез. Бедный Аксель, повиснув вниз головой, не выпал из иллюминатора лишь потому, что проём был ему чуть тесноват. Он ослеп и оглох от ветра, он задыхался, голову его словно сжали ледяные тиски! Пришлось ему отжаться руками в глубь салона и захлопнуть окно; и, едва он успел вновь прижаться носом к стеклу, как воздушный бой разгорелся в считаных метрах от него.

Две огромные голенастые птицы самого мерзкого вида со свистом кружили над Шворком. Аксель отчётливо видел их длинные клювы, полные мелких острых зубов. Каждая из них была всего лишь вдвое меньше пуделя, то есть тянула на крупного птеродактиля. Но выглядели они скорее как помесь птеродактиля, страуса и ощипанной курицы, которая залежалась в рефрижераторе и приобрела от этого синюшный оттенок. Они резали воздух перепончатыми крыльями с тремя большими когтями на сгибе. Ни на этих крыльях, ни на туловищах и длинных морщинистых шеях не было ни пёрышка. Только из куцых хвостов торчало нечто наподобие безобразных тёмных веников. Птицы туго ворочали плоскими плешивыми головами со злобными сверкающими глазками. Обе красавицы хрипло каркали, делали обманные рывки и, суча мощными страусиными лапами, пытались зайти к Шворку с флангов. Помедлив пару секунд, пёс не стал уворачиваться. Тогда из-под хвостов у птиц выползли длинные прозрачные нити, извивающиеся, как змеи, и, встретившись в воздухе перед самым носом пуделя, попытались лечь ему на морду. В последнюю секунду Шворк резко взмыл вверх на манер вертолёта и, кинувшись на одну из птиц справа, моментально откусил ей голову, словно взмахнув гигантской бритвой.