Трое из Города - Галанина Юлия Евгеньевна. Страница 26

– Я же не такой дурак, как ты! – отрезал он. – Зачем Горной Деве человеческая жертва? Исстари мы даруем огонь, воду и пищу Хранительнице и оставляем самый красивый самородок, кусок породы или кристалл из тех, что добыли. У Девы Гор, наверное, своих забот хватает и без принесенных в жертву людей!

– Ну, ты прямо как свой дед рассуждаешь! – заметил Затычка, развязывая веревку. – И, вообще-то, сам дурак! Как еще, скажи на милость, можно было вывести тебя из Серой Башни, кроме как принести в жертву? Предупредить тебя мы не смогли, но Мастер Халиб сказал, что ты не подведешь.

– Конечно! Он же знал, что я сразу пойму, в чем дело. Человеческая жертва Деве Гор, надо же придумать такое! – внук Мастера Халиба засмеялся еще звонче.

– Кончай заливаться! – буркнул Затычка. – Его спасают, а он гогочет! Знакомься: это Шустрик, а меня зовут Затычка.

– Я – Пробой! – паренек вскочил на ноги и поклонился данюшкам. – Благодарю за спасение!

– Пойдем, Мастер Халиб ждет! – Шустрик осмотрел ноги Пробоя. – Да-а, босиком ты много не набегаешь. Хорошо, что Мухомор дал нам запасные башмаки, как в воду глядел. Мои тебе как раз в пору будут.

– А как вам удалось запудрить пиррам мозги? – с любопытством спросил Пробой, шагая за Затычкой. – Первый раз я видел их такими напуганными.

– Это все моя гениальная стратегия! – похвастался Затычка. – Я придумал, что их можно напугать Горной Девой. А Мастер Халиб дал порошок, делающий дым и порошок, от которого пламя краснеет. Оказывается, в Серой Башне такие залежи полезных вещей, о которых пирры и понятия не имеют! Видел бы ты, как светильники в нужный момент вспыхнули красным заревом, и дым повалили из всех щелей. Я в принцессином платье перед ними прошелся, так у них волосы дыбом встали! Правда, постоянно на него наступал, чуть не грохнулся в конце. А еще твой дед подсказал, где в горах можно самородную серу найти – оказывается, если ее поджечь – это смертельная штука. Кто-то из них нюхнул и тюкнулся.

– Это Казуар был – сказал Шустрик. – Я его голос узнал. Только он отлежится, вот увидите. Слишком мало в дыму постоял. Скажи, Пробой, что твое имя означает? Похоже на прибой.

– Нет, это совсем не то! – охотно ответил внук Мастера Халиба. – Пробой – такой молоток, но не с тупым концом, как обычные, для забивания гвоздей, а с заостренным. Им дырки в железе пробивают. У Кузнецов все имена такие – Молот, Горн, Пробой. Ну и тайное имя есть, конечно.

– И у нас так же! – удивился совпадению Затычка. – Только и тайное, и взрослое имя после Посвящения дают, а пока с детскими прозвищами бегаем.

– Нет, имя у нас сразу, – сказал Пробой. – А на Посвящении только тайное имя. Но у нас Посвящение очень рано проходит. Кузнечное ремесло быстро делает взрослыми.

– А ты можешь ковать? Сам? – загорелись глаза у Затычки. – И кинжал скуешь?

– Конечно, могу! – улыбнулся Пробой. – Это для деда я до сих пор маленький, а ведь мне уже десять Зим. Если мы выберемся, я выкую вам такие кинжалы, что вы ахнете! Может хоть это деда убедит… – добавил он уже не так уверенно.

– Теперь сюда! – Затычка указал на узкий проход. – Мы тут все излазили за несколько ночей. Эти ходы, оказывается, сделаны не просто так, а ведут к пещерам. Только очень узко, особенно на входах и выходах. В некоторые даже я с трудом пролажу. А знаешь, Пробой, я вот раньше твердо знал, что быть Гонцом – самое лучшее занятие в мире, ничто с ним не сравнится. А теперь все думаю… Кузнецы, оказывается, тоже таким шикарным ремеслом владеют, металл себе подчиняют… А мне кинжала не в жизнь не выковать… И пирра в схватке не победить… Ты понимаешь, о чем я? Я-то сам толком не пойму…

– Я тебя понял! – сказал Пробой. – В каждом ремесле есть свои хорошие и плохие стороны, это только со стороны все кажется гладким. Я, например, всегда завидовал Гонцам: они бывают в разных городах, знают все новости, видят мир. А я не смогу пробежать даже вокруг Аквилона. Наверное, всякое ремесло что-то дает и что-то отнимает. Но, зато, я могу сделать тебе кинжал, а ты принесешь мне из соседней страны привет от друга, и оба мы будем довольны.

– И необязательно с пирром в рукопашную вступать! – добавил Шустрик. – Смешной ты, Затычка! Ты же сегодня их уже победил. Головой. Значит, не последний человек на земле.

– И то, правда! – вздохнул Затычка.

Они прошли по узкому ходу до конца и уперлись в каменный монолит. Но Шустрик несильно толкнул ладонями стену и громадный кусок, оказавшийся искусно пригнанным блоком, повернулся вокруг оси, открыв доступ в круглую пещеру.

Их ждали.

Мастер Халиб кинулся к внуку, обнял его и дрожащей рукой стал гладить по голове. По лицу его катились слезы. Пробой сначала смутился и застеснялся перед новыми друзьями, но когда заметил, что те совсем не смотрят в его сторону, а о чем-то говорят с принцессой и Полосатиком, то успокоился и тоже изо всех сил прильнул к деду.

– Жива еще справедливость на свете! – сказал Мастер Халиб, с трудом отрываясь от внука. – Сегодня я помолодел на четверть века!

– Мы не видели, что было снаружи. Все шло по плану? – спросил Шустрик.

– Да! – кивнул Мастер Халиб. – Этих бестий так проняло от страха, что они сразу побежали за Пробоем и теперь шагу не сделают в штольню. Они думают, что я сошел с ума! – добавил он довольно.

– Почему? – удивились данюшки.

– Когда его вывели из башни и повели в рудник, – Мастер Халиб погладил внука, – я смеялся от радости, что он, наконец-то, обретет свободу. Они решили, что я спятил с горя! Горн и Наковальня выторговали мою жизнь, точнее, естественную смерть у пирров, чтобы те не разделались со мной, как с обглоданной костью.

– Так вы теперь будете сумасшедшим? – спросила принцесса Бурунди.

– Нет, прекрасная дама, я придумал кое-что поинтереснее! – хитро прищурился Мастер Халиб. – Я нужен в штольне.

– Тебе, дед, в цирке выступать надо! – восхищенно сказал Пробой. – Ты, оказывается, ловкий артист! Кричал там, на террасе, прямо как настоящий!

– Кто настоящий? – удивился Мастер Халиб.

– Ну, я хотел сказать по-настоящему, – поправился Пробой.

– Теперь работа должна пойти быстрее, – сказал Шустрик. – А куда отколотые куски из потайного хода девать будут?

– В пустую выработку по соседству, – объяснил Мастер Халиб.

Он задумчиво смотрел на железного истукана в углу, похожего на оплывший холмик воска от свечки.

– Есть одна задумка… Устрою я им напоследок сюрприз!

Утром, чуть свет, двое поспоривших пирров наперегонки поспешили к круглой пещере, чтобы узнать, кто же выиграл.

К их удивлению, Мастер Халиб не умер.

Впечатления помешанного он тоже больше не производил.

И мало того, прямиком направился к братьям-атаманам.

Разочарованные пирры, сообразившие, что сводить счеты с жизнью Мастер не собирается, почесывая в затылках пошли обратно.

– Тю-ю, старикан-то ожил?! – присвистнул Сеченый при виде Мастера. – Чего тебе?

– Я думаю, можно ускорить пуск плавильной печи, – строго сказал Мастер Халиб, глядя в глаза атаману. – Вы же этого хотели?

– А что это ты так радеешь за наше дело? – мягко спросил Резаный, неслышно подойдя сзади. – У тебя, вроде, и интереса теперь нету? А?

– Есть! – выпрямился Мастер Халиб. – За эту руду Горная Дева взяла жизнь моего внука. Я вычерпаю гору до дна. До последнего куска руды. До последней песчинки. Слишком дорогую цену взяла Хранительница Гор!!!

Он повернулся и пошел к выходу.

Братья переглянулись.

– Ну, как ты думаешь, крутит или нет? – спросил Сеченый.

– Вряд ли… – поковырял в носу Резаный. – Он озлобился, и будет мстить за внука Горной Деве. А это даже более крепкий крючок, чем живой мальчишка. Пусть работает.