Проклятие Волчьей бухты - Усачева Елена Александровна. Страница 5
– Отдай! Он не твой! – не сдавалась Харитонова, пытаясь подойти к Тамарке.
– И не твой тоже! – Цыганова неудачно ступила. Из-под ноги посыпались камешки – она стояла на самом краю.
– Девочки, хватит, – тянул Богдасаров. – Нам на тренировку пора.
– За что ты ее убила? – выложила свой главный козырь Тамарка.
– Ты что, с ума сошла?
У Светки были все шансы убежать. Томка стояла около обрыва, Мишка не собирался никого задерживать. Но Харитонова не уходила. Она двигалась вдоль кромки обрыва, не спуская глаз с тетрадки.
– А кто же еще? – Ух, как Тамарка сейчас ненавидела Светку. – Ты ее никогда не любила. Ты стащила ее дневник и все из него вычеркнула, чтобы никто не узнал, что Маринка написала!
– На солнце перегрелась? – Светка снова попыталась выхватить дневник, но в этот раз Томка была ловчее. Она поднырнула под Светкиными руками и отбежала подальше от края.
Харитонова качнулась на самом обрыве и замерла.
– Девочки, хватит ругаться, – продолжал нудить Богдасаров. – Пойдемте на тренировку.
– Дельфины!
Светка стояла лицом к морю, прикрывая глаза от яркого солнца ладошкой.
– Ой, правда, дельфины, – радостно подпрыгнула Томка.
На границе бухты мелькали черные плавники. Один, два, три, четыре!
Вот один дельфин показал спину, а потом и целиком вынырнул на поверхность. За ним этот трюк повторили еще два.
– Как красиво! – с восторгом произнесла Тамарка.
– Ничего красивого, – отрезала Харитонова.
Томка посмотрела на стоящую рядом Светку. Лицо у нее было перекошено злобой.
– Ты чего? – опешила Цыганова. – Это же дельфины. Они добрые.
– Доброго в них никогда ничего не было, – Хохрякова-Хомякова отошла от края. – Дельфины на зов идут. Она все-таки их вызвала. Скоро здесь будет весело.
И словно забыв о том, что только что с остервенением пыталась отнять у Томки тетрадку, Светка спрыгнула с обрыва в колючие заросли и захрустела кустарником.
– И на фига было сюда забираться? – проворчал Мишка, изучая широкую колею, оставленную Светкой. – Уже давно бы на тренировке были.
– Дурак ты, Богдасаров, – не выдержала Томка. – Тебя зачем позвали? А ты что делал?
Мишка равнодушно пожал плечами.
– Я тоже должен был топтаться на самом краю и размахивать руками?
Тамарка раздраженно топнула ногой. Что с таким человеком разговаривать?
И вслед за Светкой спрыгнула в кустарник.
Что мы имеем? Дневник остался в целости и сохранности. От Светки ничего не узнали. Есть какая-то Чумочка, черные пятна перед глазами и дельфины, которых кто-то вызывает. Очень интересно, но пока совершенно непонятно. А вот Маринки до сих пор нет. И это грустно.
Цыганова прорвалась сквозь последний колючий заслон и выбралась на тропинку чуть выше того места, где Мишка так неудачно уронил флягу.
Из кустов в месте падения фляги раздавалось сопение и знакомый голос бормотал о мировой несправедливости и о невозможности пропустить тренировку.
– Что ты хотела узнать у Харитоновой? – спросил Богдасаров, когда фляга снова оказалась на дорожке. – Какую такую она знает тайну, которую не знают остальные? И какие тут вообще могут быть тайны? Здесь же нет никого.
– Она знает, куда делась Маринка, – произнесла Томка заговорщицким голосом.
– Известно куда, – пожал плечами Богдасаров, примериваясь, с какой стороны лучше подойти к злосчастной фляге. – Домой рванула. Это еще вчера все поняли. Одна ты из этого тайну делаешь.
– Как домой? – опешила Цыганова. – На чем же она уехала, если из местных ее никто не видел?
– Да они если что и видят, то не говорят, – Мишка взгромоздил на себя флягу и потопал вниз. – Им вообще нельзя верить. Болтают всякую чушь.
– Откуда же взяли, что Маринка уехала?
– Ты что за завтраком делала? – От удивления Мишка остановился. – Об этом всем сказали. Повариха на станции была, все выяснила. Гусеву вчера там видели. Наталья Ивановна по телефону с ее мамой разговаривала. Маринка домой звонила из города. Как билет купила, так и кинулась к телефону. Так что завтра она уже будет дома чай пить и плюшками заедать. Да ты что! С утра об этом все говорили. Гусеву из секции исключают. За де-зер-тир-ство.
Томка остановилась.
Сбежала и никому не сказала? Даже ей, Тамарке.
Стало обидно. Так обидно, что и не сказать. В сердцах Цыганова забросила ненужный уже дневник в кусты.
А она-то Светку чуть с обрыва не сбросила. Заступаться начала. Тьфу, дура!
Никакой Чумочки не было. Это все выдумка. И вычеркнула все Маринка сама. Небось, жаловалась там на тяжелую жизнь, на бесконечные тренировки, на плохую кормежку. А перед побегом стыдно стало, и чтобы никто не узнал, решила уничтожить свои записи. Могла бы весь дневник сжечь. Или с собой взять.
Впрочем, об этом Тамарка уже думала.
– Чего встала? Пойдем, – подогнал замершую Томку Богдасаров. – Может, еще на тренировку успеем.
– Слушай, раз ты все знаешь, – Цыганова догнала Мишку и пошла рядом, – расскажи про дельфинов. А то дед что-то такое говорил, а я не поняла. Что они, мол, всех местных ученых в воду утащили.
– Это какой дед? На красной машине? – Мишка поправил сползающую со спины флягу и пошел быстрее. – Он чокнутый. Этот дед нам первый раз такой бредятины нарассказывал, что Наталья Ивановна запретила слушать.
– Какой бредятины?
Тамарке на секунду показалось, что земля с небом меняются местами. Вот уже неделю она живет в этой бухте. Вокруг происходят странные вещи. Все их видят и знают, одна она, как с необитаемого острова – а что? а кто? а куда?
– Цыганова, ну ты даешь! – Они уже стояли около столовой, и Мишка с облегчением сгружал флягу со своей многострадальной спины на землю. – Мы же об этом еще в первый день договорились никому не рассказывать. На общем костре.
А где она была в первый вечер? Вместе со всеми. И ничего не слышала? У нее затычки в ушах стояли? Нет.
Тамарка почесала макушку и вдруг вспомнила. Все сидели у костра, а ее понесло на ночное море посмотреть. Посмотрела. А ребята в это время самое интересное обсуждали. И ведь никто ей потом об этом не рассказал. А еще подружки называются…
Цыганова готова была разреветься от обиды.
Но обидеться окончательно, а заодно и разреветься она не успела. Из кухни с чашкой чая в руках вышла Наталья Ивановна.
– Значит так, голуби мои, – Наталья Ивановна сделала большой глоток.
Она редко когда кричала. Ее холодный взгляд говорил больше. Сейчас тренер на ребят смотрела именно так. Равнодушно. Но ребята поняли, что спасения им ждать неоткуда. Казни не миновать.
– Еще один пропуск тренировки, – Наталья Ивановна обхватила чашку руками, грея свои вечно холодные пальцы, – и можете собирать вещи. Отправитесь следом за Гусевой. Заодно ей привет передадите.
– А мы молоко принесли, – подала голос Тамарка, потому что не считала себя виноватой в этом прогуле. Это было случайное стечение обстоятельств.
– Значит так, – продолжила Наталья Ивановна, недовольным поворотом головы давая понять, что никого слушать она не собирается, – плавать будете в тихий час. А сейчас идите переобуваться. Кросс пять километров. Заодно принесете почту из поселка.
И она пошла к морю, где в радостных всплесках соленой воды проходила тренировка.
Мишка обиженно сопел, но говорить ничего не стал. С Натальей Ивановной спорить было бесполезно. Это ребята усвоили еще в первый год занятия плаванием.
Чтобы выказать Тамарке свою обиду, Богдасаров побежал вперед без нее. Но так как бегал он не ахти как, Цыганова быстро догнала его и пристроилась рядом.
– Так что вам этот дед рассказывал? – вернулась она к прерванному разговору.
Мишка молчал, всем своим видом показывая, что его сегодняшние беды происходят исключительно по вине Цыгановой, поэтому общаться с ней он больше не намерен.
– Мне он говорил про каких-то мертвяков. И что меня за мертвую принял, – не сдавалась Томка. – И что место, где стояла лаборатория, теперь проклято. Я и подумала, что Маринку духи утащили, – Цыганову понесло. Если нет информации, ее нужно придумать. – А тут еще Чумочка. Я ее как раз недавно видела. Она мне и сказала…