Где-то там - Блэтти Уильям Питер. Страница 3

За стеной с шипением раскрылись двери лифта, в скважине повернулся ключ. Это вернулись после выходного дня Антония и Джордж, живущие у нее слуги.

Не отвлекайся, Фриборд, думай! Ну и сволочная же заморочка!

Ничего, она справится.

Она сама не заметила, как заснула. И видела во сне отца, голого, пьяного, гнавшегося за ее школьным ухажером. А потом снова появился ангел, великолепный, высокий, с огромными крыльями, только вместо лица — белое пятно. Она ждала за столом в «Палм», узкой, убогой бифштексной на Восточной стороне Манхэттена, а ангел, склонившись над молодой красивой темноглазой женщиной, внимательно записывал заказ. Внезапно, подняв глаза, он встретил взгляд Джоан и резко предупредил:

— Садитесь на поезд. Моллюски небезопасны.

— Как вас зовут, черт возьми? — завопила ошарашенная Фриборд и проснулась от собственного крика. Застонав, она потянулась к будильнику. Шесть утра.

Можно еще поспать. Слишком рано.

Она снова повернулась на спину и стала таращиться в потолок. «Моллюски небезопасны»? Что это все значит? Ну и чушь!

Мысли снова вернулись к особняку. Агент, которому владельцы поручили продажу, объяснил, каким образом она в любое время может осмотреть дом.

Джоан так и подскочила. Сегодня!

Переодевшись в удобные джинсы, ковбойские сапожки и белый свитер, Фриборд уселась за руль зеленого «мерседеса»-кабриолета с опущенной крышей, переехала мост Джорджа Вашингтона и направилась вдоль реки Гудзон к Крейвн Коув, крохотной малонаселенной деревушке, откуда добралась до острова катером. У штурвала стоял владелец и матрос в одном лице: угрюмый худой старик лет шестидесяти, с просоленным морщинистым лицом и прищуренными глазами того голубовато-серого цвета, который встречается иногда у морских раковин. Пока они пробирались через пласты утреннего тумана, матрос не выдержал и поинтересовался, уж не собирается ли она жить в том доме.

— Что? — переспросила Фриборд, не расслышавшая его за ревом двигателя.

— Я сказал, вы собираетесь жить там?

Несколько мгновений она смотрела в выцветшие «джинсовые» глаза, потом повторила про себя название катера, вышитое на бескозырке старика: «Far Traveler».

—Нет, — обронила она наконец, вновь отвернувшись. Катер причалил, но старый лодочник не подумал сойти на землю. Облокотившись о борт, он закурил пенковую трубку и провожал глазами Джоан, шагавшую по старым доскам причала, пока она не зашла в дубовую рощицу и не исчезла из виду. Сам не зная почему, он поежился. Что-то его тревожило. Непонятно только что.

Фриборд тем временем шагала по усыпанной гравием дорожке, вьющейся через заросли, которая примерно через четверть мили привела ее к крыльцу. Подойдя к торчавшему у двери почтовому ящику, она набрала комбинацию цифр, извлекла ключ и огляделась. За деревьями поблескивала вода, желтел прибрежный песок, а вдали в солнечном мареве сверкали изломанные неровные бесконечные очертания Манхэттена, даже отсюда выглядевшего строгим, деловым, утилитарным — воплощением истинно урбанистических тенденций. Ничего зловещего или сверхъестественного.

Джоан внимательно вгляделась в зловещую серую громадину особняка.

«Прекрасно, — подумала она. — Он словно прикрыл свои проклятые зенки и не смотрит на меня. Пока гребаная лачуга не сделала ничего дурного».

Дыхание реки принесло сладкий ярко-зеленый древесный аромат, земля и небо были абсолютно спокойны. Джоан услышала негромкий скрежет ключа, проворачивавшегося в замочной скважине. Она нажала еще раз; дверь отворилась, и Фриборд вступила в изящный холл со сводчатыми потолками. За приоткрытыми дубовыми дверями виднелась огромная гостиная с бесформенными силуэтами мебели, прикрытой белыми чехлами, призванными оберегать ее от солнца и пыли. Владелец — наследник первого хозяина — вместе с женой и двумя маленькими детьми последние три года безвыездно жил во Флоренции, и на сдававшийся в аренду особняк не нашлось ни единого охотника. Никто не желал купить эту усадьбу и поселиться здесь. В доме с привидениями.

Сосредоточенно поджав губы, Фриборд лениво проследовала в комнату и, подбоченившись, осмотрелась. Высокие потолки поддерживались перекрещивающимися балками в стиле старого испанского монастыря, а посреди стены зияло жерло гигантского очага. Она прошла вперед. Каблуки сапожек глухо стучали по пекановым половицам весьма произвольной ширины. Фриборд обошла комнату, стаскивая чехлы, и к собственному удивлению обнаружила, что мягкие стеганые диваны и стулья обиты приятной тканью пастельных тонов, а сама гостиная приобрела уютный вид. Обстановка включала игорный столик, стереоаппаратуру и кабинетный рояль «Стейнвей», гостеприимно сверкающий в свете неумолимо жизнерадостных солнечных лучей, проникавших сквозь готические окна, как огненное благословение какого-то надоедливого святого. Так где же кентервильские привидения, летучие мыши, вампиры и ведьмы? Где Кристофер Ли [4] и долбаные «Фанжетт» [5]?

Фриборд заглянула в ломившуюся от книг библиотеку с камином и миновала было широкую, плавно изгибавшуюся лестницу, ведущую в спальни и холл второго этажа, но тут же замерла, обнаружив под лестницей нечто вроде ниши. Подобравшись поближе, она обнаружила резную дубовую дверцу, в самом центре которой грязной угрозой скалилась рожа горгульи с широко открытым в злобной ухмылке ртом и яростно выпученными глазами.

— Ну и хренотень, — тихо пробормотала Фриборд и, схватившись за медную ручку, попыталась открыть дверь. Не тут-то было. Заперто.

Тин-н-нь!

Едва слышный звук прорезал тишину, как приглушенный аккорд фортепьяно. Фриборд медленно повернулась и посмотрела на «Стейнвей», почти ожидая увидеть кого-то, сидящего за роялем. Ей говорили, что к дому пристроено несколько крыльев, где размещаются комнаты и отдельная кухня для слуг. Возможно, здесь живет кто-то вроде экономки. Нет, вряд ли, иначе она увидела бы. Ни одной живой души, кроме нее.

Джоан подошла к роялю, подняла крышку и, не присаживаясь, наиграла несколько тактов песенки «Сделай счастливое лицо». Завершив мелодию лихим проигрышем, она подняла голову и громко сообщила:

— Это для тебя, крезанутый дом!

И замерла, навострив уши.

— Что бы придумать, чтобы хоть кто-то захотел прийти и посмотреть на тебя?

Дом не ответил.

Прекрасно. Так тому и быть.

Погруженная в невеселые мысли, она вернулась на Манхэттен, поручила машину заботам швейцара, поднялась к себе и, устроившись в кабинете, принялась стаскивать сапоги.

— Добрый вечер, мадам, — поздоровалась горничная.

— Привет, Антония.

— Миссус где-нибудь ужинает сегодня?

— Нет. Я поем в семь.

— Хорошо, мадам.

— Передай Джорджу, пусть сделает мне мартини по-каджунски [6].

— Да, миссус. Что-то еще?

Фриборд стянула наконец сапожок, отшвырнула и, нахмурившись, уставилась на горничную.

— У тебя усталый вид и мешки под глазами. Плохо спала?

— Не слишком хорошо.

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, миссус.

— Уверена, Тони?

— Да.

— А мне кажется, ты слишком много работаешь.

Горничная безразлично пожала плечами и отвела глаза.

— Завтра вместе с Джорджем возьмете выходной, Тони.

— О нет, миссус.

— Да,миссус. Делай как велено. И знаешь, я не очень голодна. Сделай сандвич, ладно? С чем хочешь. И пусть мартини будет двойным.

— Хорошо, миссус. Сейчас. Минуточку.

Уже немолодая горничная, великолепно смотревшаяся в синей с белым униформе, поклонилась и отошла. Фриборд участливо посмотрела ей вслед и, сняв второй сапожок, отбросила его, с наслаждением вытянула ноги и пошевелила пальцами. Господи, до чего здорово!

Рассеянно вперившись в невидимую точку на стене, она снова вспомнила об особняке, но тут же решительно мотнула головой. Нужно дать мозгам роздых.