Опалы Нефертити - Бобев Петр. Страница 24

Она снова стояла перед троном.

— Ну что, видела мои богатства? Может ли кто другой мериться с фараоном?

В голосе его Мария невольно уловила нечто большее, нежели обыкновенное бахвальство, какую-то болезненную нотку, страстное желание услышать слова восхищения.

Услышав слово «фараон», попугай прокричал:

— Падите ниц...

Фараон оборвал его:

— Хватит, Кенатон!

Кенатон замолчал. Он уселся на пьедестал женской статуи и начал чистить клювом перышки, время от времени тихо вскрикивая:

— Какой красивый попугайчик! Милый ты мой попугайчик!

Видно было, что ему нравились эти слова.

Мария пренебрежительно скривила губы.

— А зачем вам это богатство?

— Если пожелаешь, оно будет твоим!

Она резко вскинула голову. Чего добивается этот странный человек?

Фараон встал. Сделал шаг вперед, горделиво расправив узкие плечи, вздернул острую бородку.

— Не только золото и опалы. Вся страна принадлежит мне. Я — Эхнатон, последний из фараонов Красной южной земли, которую вы назвали Австралия.

Если бы она находилась в городе или в «Сити», Мария просто бы посмеялась над такими претензиями, а его самого посчитала бы сумасшедшим. Но здесь, в недрах гор Радужной змеи, подавленная мрачной торжественностью грандиозного храма, его баснословными богатствами, она забыла, что за пределами этих каменных чудес была и другая Австралия, с многомиллионным населением, с фабриками, армией, экономической и военной организацией, которая никогда не слышала, да и не хотела слышать о существовании какого-то подземного фараона, который неизвестно каким образом уцелел до наших дней.

— Слушай! — торжественно начал Эхнатон. — И суди сама! Если ты умеешь читать иероглифы, посмотри на надпись на пьедестале Нефертити!

Нефертити! Мария вдруг поняла, почему так близко, почему так знакомо было ей это тонкое одухотворенное лицо. Голова Нефертити вносила жизнь и тепло в этот мертвый каменный зал, где царил физически еще живой, но духовно давно уже мертвый фараон с его покорными воинами-роботами, глаза которых были неподвижны и пусты, а движения замедленны, как у сомнамбул.

Девушка не тронулась со своего места, она даже не посмотрела на древнюю надпись. Ведь она не была египтологом и не могла прочитать ее. Фараон закрыл глаза и ровным, бесстрастным голосом заговорил. Он знал наизусть этот чудесный рассказ, в котором давались объяснения множеству старых загадок и содержались ответы на еще большее количество вопросов.

— «Говорит Нефертити, единственная царица Черной земли Кемет, единственная царица Красной южной земли».

Он перевел дух и, не взглянув на нее, продолжал:

— «Когда мой божественный супруг, фараон Верхнего и Нижнего Египта Эхнатон, вознесся на небо и слился с солнцем, я покинула свое царство и своих детей, чтобы спастись от коварства жрецов, тех самых, что отравили моего супруга, фараона и бога. Но перед этим, чтобы спасти его от поругания, я перенесла его мумию в гробницу его матери, Тейе. Однако жрецы, да будут они прокляты навеки, нашли ее и там и вычеркнули его имя из священных текстов, чтобы таким образом, лишенная имени, душа его вечно скиталась в пустоте.

Я решила направиться на восток, чтобы встретиться с Атоном — богом солнца, ежедневно восходящим над землей, и там слиться с моим божественным фараоном и супругом. Поэтому я отправилась по морю на судне в сто и пятьдесят локтей длиной и в сорок локтей шириной. С собой я взяла сто пятьдесят моряков из самых верных людей Эхнатона. Они уверовали в единого Атона, отреклись от многобожия жрецов, они видели чужие небеса, чужие земли, и сердца их были смелее львиных. Они предсказывали бурю до того, как она налетала, и дождь до того, как появлялись облака.

Я пересекла Красное море, — которое отделяет пустыню Кемет от пустыни шумеров, и вышла в Большое южное море. Но владетель Пунта, боящийся гнева египетских жрецов, отказался принять изгнанницу. Он сказал голосом, дрожащим от стыда за то, что ему приходилось произнести:

— Пресветлая царица! Новый фараон станет моим врагом, если я дам тебе приют. А если откажу тебе — ты станешь моим врагом. Научи меня, что мне делать, если ты так же мудра, как и прекрасна!

И, не ответив ему, я снова двинулась прямо на восток, потому что знала, что на востоке есть земля, но не знала, что земля есть и на юге. Мимо корабля проплывали акулы, пролетали крылатые рыбы, невиданные чудовища выбрасывали целые фонтаны воды из своих голов. Мои моряки не боялись никаких опасностей, но сердце мое было разбито. Поэтому я не останавливалась и плыла все время вперед.

Тогда и Атон покинул нас. Моряки и рабы начали болеть. Каждый день мы бросали по нескольку трупов в море. И некому стало управлять парусом, и некому стало грести веслами. Наконец, когда мы уже думали, что погибнем среди бесконечности этого чужого моря, мы увидели берега богатого зеленого острова. Но и здесь наши сердца не нашли покоя. Остров назывался Ланка, и на нем правило множество властителей. Атон одарил их несметными богатствами: жемчугом, бриллиантами, золотом, слоновой костью, сандаловым деревом, благовониями, обезьянами и рабами, однако из алчности они воевали непрерывно между собой, и никто из них не дал убежища злосчастным скитальцам. Там солнце всходило прямо на востоке и заходило точно на западе, а в полдень предметы не имели теней.

И сказал нам царь Раванна:

— Я не знаю, буду ли я и завтра царем. Бегите, потому что и вас не пощадят враги мои! Возьмите рабов, сколько вам надо, и отплывайте с нашего острова!

Мы взяли у него много черных рабов. А на Ланке жили белые и черные люди. И белые были господами, а черные — рабами. И эти черные рабы были разных племен, поэтому они не понимали говора друг друга. Они взялись за весла, ветер наполнил парус, и мы снова тронулись в путь, не зная, куда он нас приведет.

Путешествовали мы долго. А однажды один из моряков сказал:

— Наш мир кончился. У нас солнце восходит слева и заходит направо. Здесь солнце восходит справа и заходит налево. Нет наших созвездий. Чужое море под чужим небом. Нет и Полярной звезды. Как мы будем ориентироваться ночью?

И сказал тогда один из рабов:

— Посмотрите на это созвездие — оно похоже на крест. Когда крест поднимается прямо на небосводе, значит, наступила полночь, и указывает он прямо на юг.

Надежда снова вернулась в наши сердца, потому что теперь мы могли ориентироваться и ночью. А созвездие мы назвали Южным крестом. Крест символизирует бессмертие. Это знак огня, солнца и вечной жизни. Это скрещенные палочки, трением которых жрецы добывают огонь.

И много еще чудес мы видели, которые потом уже перестали казаться чудесами. По волнам за нами гнались морские разбойники из царства Сина. На островах, куда мы подходили, чтобы набрать воды и новых рабов вместо умерших, мы сражались с черными людоедами. Морские чудовища протягивали щупальца и хватали людей с палубы. Бушевали бури, каких мы не видывали, а волны были так же высоки, как пирамиды Хеопса и Хефрена.

Однажды на горизонте появилась пространная суша, низкая, поросшая густыми лесами. Вечером мы остановились в устье полноводной реки. А ночью мне явился божественный Эхнатон и сказал:

— Нефертити, ты сойдешь на этот берег и здесь, вдали от Тамери, Любимой страны, построишь новый город. И твои потомки создадут государство, более могущественное и великое, чем Черная земля Кемет.

И на следующее утро, вознеся хвалу восходящему Атону псалмом возлюбленного Эхнатона, я сошла на берег. Благословенной была эта земля, изобилующая лесами и водами, богатая дичью. Странные, невиданные деревья, еще более удивительные твари, каких никто еще не видел и о которых никогда не слышал... Может, это были Райские поля Иару? Земля без людей. Нигде ни следа человека: ни врага, ни друга. Страна без львов, без шакалов, без гиен. Страна, по которой можно ходить, не опасаясь, что тебя выследит неприятель, что на тебя нападет зверь.

И я, Нефертити, заселила эту землю, основала новый город Ахетатон — Небосвод Атон, построила новый храм единого бога. И оставила строгий завет. Никогда больше не почитать старых божеств, потому что в мире есть только один бог Атон — Солнечный диск, не человек и не животное, а сила, сотворившая весь мир, видимый и невидимый, мощь которой проявляется в красоте всего, что нас окружает. И я завещала потомкам новый закон: не на насилии и крови строить государство и могущество, а на любви и с помощью Атона — бога всечеловеческой любви, как нас учил тому божественный Эхнатон. И я запретила иметь жрецов, потому что каждый должен общаться без посредника со своим творцом. Потому что жрецы создают многобожие, чтобы иметь больше храмов, для которых нужно все больше и больше жрецов, дабы росла и крепла их сила.