С Барнаби Бракетом случилось ужасное - Бойн Джон. Страница 13

— Именно, — с глубоким удовлетворением кивнула Этел. — В этом же нет ничего такого, правда?

— Нет, конечно, — сказал Барнаби. — У меня однажды был очень хороший друг по имени Лиэм Макгонагалл. Он мне жизнь спас, когда у нас школа сгорела дотла. Ну, школа — это она так называлась, на самом деле она была скорей как тюрьма.

— Это ты ее сжег? — спросила Марджори, вновь наклонившись к нему, и потыкала ему в бок палочкой для еды.

— Нет, — ответил Барнаби. — Я б такого ни за что не сделал.

— А всякие проказы с нашей горелкой тебе в голову не придут?

— Да не жег я ее! — возмутился Барнаби. — Она б сама все равно сгорела.

— А то я подумала, что мама тебя, может, из-за этого выгнала.

— Она меня выгнала, потому что сказала — я не такой, как все.

Обе дамы впервые затихли. Посмотрели на Барнаби, потом друг на друга, потом — снова на мальчика.

— А знаешь, — сказала Этел уже спокойнее и тише, — сорок лет назад моя мама тоже сказала мне, что я не обычная девочка, и вышвырнула меня из дома. Я больше никогда ее не видела. Она не снимала трубку, когда я звонила, не отвечала на письма. Просто ужас.

— А мне примерно то же самое сказал папа, — добавила Марджори. — И навсегда захлопнул дверь у меня перед самым носом.

— Но я не понимаю, — произнес Барнаби. — По-моему, вы совершенно обычные. Вы ничем не отличаетесь от других старушек, которые живут на нашей улице.

— На старость ты поменьше напирай, сопляк, не то за борт выкинем, — сказала Марджори и сердито посмотрела на него, но потом не выдержала — заразительно расхохоталась, да так, будто ее всю щекотали.

— Не надо, Марджори, — сказала Этел, но и она тоже хихикала. — А то бедный мальчик решит, что мы это всерьез.

— Ой, чепуха! — отмахнулась Марджори. — Я с тысяча девятьсот восемьдесят второго года несерьезная. Я не стану кидать тебя за борт, юноша. Не волнуйся.

— Спасибо, — с облегчением промолвил Барнаби.

— В общем, суть вот в чем: если ты считаешь обычным не то, что считает обычным кто-то другой, это не значит, будто с тобой что-то не так.

— Истинная правда, Марджори. — Этел энергично закивала. — Если б я слушала маму, когда она говорила, что со мной что-то не так, жить бы мне сейчас было очень одиноко.

— А слушай я своего папашу, мне было б очень скверно.

— Да и кому вообще хочется быть как все? — воскликнула Этел, всплеснув руками. — Мне-то уж точно нет.

— Но будь я обычным, родители бы меня не выгнали, — сказал Барнаби. — Я по-прежнему жил бы дома с Генри, Мелани и Капитаном У. Э. Джонзом.

— Они кто — кошки?

— Генри — мой старший брат, — пояснил Барнаби. — А Мелани — моя старшая сестра.

— А Капитан У. Э. Джонз?

— Это мой пес.

— Порода?

— Неопределенная.

— Происхождение?

— Неведомое.

Ни Этел, ни Марджори на это, похоже, нечего было сказать — обе покачали головами и продолжали рулить своим воздушным шаром курсом на Южную Америку.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала Этел немного погодя. — До Бразилии еще далековато. Ты встанешь к штурвалу, Марджори, или лучше мне?

А Барнаби Бракет, желая доказать, что он послушный мальчик, свернулся в уголке корзины, закрыл глаза и через минуту-другую уже крепко спал.

Глава 8

Кофейная ферма

Проснувшись, Барнаби с удивлением понял, что лежит на удобной кровати, укрытый теплым одеялом, под головой у него — две мягкие подушки, а поверх всего он обмотан садовым шлангом, чтобы не улетел к потолку. На потолке же вращался вентилятор с четырьмя лопастями, так что Барнаби запросто мог бы превратиться в фарш. Он осторожно сел на кровати, покрепче взялся за простыни и выглянул в окно.

Перед ним расстилалось огромное хозяйство: рядами тянулись высокие зеленые растения, между их стеблей бродило человек десять, а то и больше, каждый — в синем рабочем комбинезоне и широкополой шляпе, чтобы солнце не било в глаза. Они осматривали стебли, что-то кричали друг другу и странно размахивали руками. Какие-то листики нюхали, и некоторые им явно нравились, а вот насчет других они сомневались. На каждой лозе росли горсти красных ягод, и кто-нибудь из рабочих время от времени срывал ягодку и кидал себе в рот, а потом задумчиво жевал, наморщив лоб: какова на вкус? После чего сплевывал на землю.

Барнаби поверить не мог, что он все проспал — и приземление, и дорогу до фермы. Как-то неуютно ему стало. Где он вообще? Но тут дверь распахнулась и в комнату ворвались две дамы.

— Он проснулся, Этел, — сказала Марджори.

— Самое время. Сколько он вообще спал?

— Почти тридцать шесть часов.

— Я столько спал? — От изумления Барнаби широко раскрыл глаза. — Вы уверены?

— Вполне, — ответила Этел. — И никак было тебя не добудиться, хотя грохнулись мы при посадке будь здоров. Оттуда у тебя и шишка на лбу, кстати, если интересно.

Барнаби поднял руку и потрогал — над правым глазом действительно болело.

— Уа, — сказал он.

— Если в небе летать, то тут много сил нужно, не удивительно, что ты так утомился, — сказала Марджори. — Приземлившись, мы решили тебя принести сюда, пока не решишь, что тебе делать дальше. Мы тебя в старую комнату Винсенте поселили. Когда он у нас появился, был немногим старше тебя, и ему всегда тут очень нравилось. Он говорил, что у него никогда не было кровати удобней.

— Ну, правду говоря, он больше ни на каких кроватях-то и не спал, — сказала Этел. — Так что сравнивать ему было особо не с чем.

— А Винсенте — это кто?

— Мальчик, за которым мы когда-то приглядывали, только он теперь живет в Америке, — ответила Марджори. — Чудесный молодой человек. С ним здесь было так здорово. Мы ужасно по нему скучаем. Ну, в общем, чем бы ты хотел сегодня заняться?

— Я хочу домой, — сказал Барнаби.

— Это само собой. Только Австралия очень далеко, вот в чем вся штука. До нее из Бразилии добраться непросто.

— Но мы изучили вопрос, — сказала Марджори и торжествующе улыбнулась. — И выяснилось, что можно долететь до Сиднея прямиком из Рио-де-Жанейро. Посадка будет только в Гонконге, но это всего несколько часов.

— Хотя путешествие все равно долгое, — добавила Этел. — Ты уверен, что выдержишь?

— Придется, — ответил Барнаби. Ему понравился этот план — помимо воздушного шара полетать еще и на самолете. — А аэропорт отсюда далеко?

— Несколько сотен миль. Придется ехать на поезде. Из Сан-Паулу — это где мы сейчас — до Нью-Йорка ходит экспресс «Фонсека», но в Рио по пути он останавливается. Ты же все равно не торопишься, правда?

— Ну, не ужасно тороплюсь, наверное, — сказал Барнаби.

— Хорошо. Потому что мы проверили, и на самолет билетов нет до конца недели. Можешь пожить пока у нас, если хочешь.

Барнаби кивнул. Дамы настолько добры, что предлагают ему не только билет в Австралию, но и бесплатные стол с постелью. Уж спасибо-то сказать он может.

— Хорошо, значит, договорились. Живешь тут до субботы, а потом — домой. Может, и прощальный банкет тебе устроим. А тем временем — наслаждайся. Ты что-нибудь знаешь о Бразилии?

— Вообще ничего, — ответил Барнаби и покачал головой. — Мы Южную Америку по географии еще не проходили.

— Я всегда полагала, — сказала Марджори, кивая философски, — что молодым людям следует как можно больше интересоваться заграницей. На тот случай, если их вдруг выгонят из дома.

— Или они сбегут, — добавила Этел.

— Или улетят, — сказала Марджори, улыбнувшись ей, и Этел расхохоталась. Обе они затем подпрыгнули и стукнулись раскрытыми ладошками в воздухе. Барнаби никогда не видел, чтоб пожилые дамы так себя вели. — Мы, конечно, о Бразилии тоже ничего не знали, когда только приехали, — добавила Марджори. — Но едва наша родня решила, что не желает иметь с нами ничего общего, нам захотелось уехать от них как можно дальше.

— А кофе нам обеим нравится, — сказала Этел.

— Кофе мы любим, — поправила ее Марджори.