Японские записи - Федоренко Николай Трофимович. Страница 59
В Камакуре мы были в начале лета и не видели осенних хризантем, зато летние были нам показаны во всем их разнообразии и пышном цвете. И странно, что при взгляде на хризантему трудно сказать, что этот нежный цветок так неприхотлив. В Камакуре редки морозы, но когда они случаются, хризантемы не только выживают, но и продолжают цвести. Греки называют хризантему златоцветом, и это название очень точно передает золотистое сияние цветка, окруженного снежно-белым венцом. В древности хризантема была только золотой, – не перестаешь дивиться цвету и оттенкам, которые приобрела хризантема в позднейшие времена: розовые, медно-бронзовые, кирпично-красные.
Подобно тому как некогда в Камакуре, нам показывали в других местах Японии экземпляры хризантем, являющиеся своего рода достопримечательностью местных цветоводов, их драгоценной реликвией. Нам много рассказывали о методах выращивания красных и других хризантем, отличающихся крупными бутонами. Перед нами открылись секреты выращивания так называемых плакучих хризантем, или каскадного цветка, который действительно создает впечатление потока, каскадом обрушивающегося вниз. Не скрою, мы были потрясены тем, что люди, занятые тысячей больших и малых дел, находили возможным поддерживать культуру древнего цветка, да, видимо, и не могли отказать себе в этом. И нам не однажды приходилось убеждаться, что в этом находит свое выражение извечное стремление человека к красоте, его желание сделать свою жизнь радостнее, краше. В небольшом, казалось бы, этом факте мы почувствовали стремление людей взять от природы прекрасные ее дары, умножить и обогатить явления самой природы, все то живое, что радует и волнует душу человека.
Кто долго жил в Японии, тот не мог не заметить, что в этой стране трудно найти человека, который не любил бы живых цветов. Любовь к цветам поистине заложена в самой природе японского народа. Эта их приверженность к цветам является выражением эстетических взглядов, художественных вкусов японцев. Она нашла свое воплощение в произведениях японской живописи, которой присуща удивительная жизненная убедительность, эмоциональная действенность. Живые цветы были всегда одной из излюбленных тем японских художников, мастеров знаменитых мозаичных произведений и фресок, резчиков по дереву и яшме. И мы видим, что с древнейших времен в сознании японского народа любовь к живым цветам ассоциировалась с мыслями о прекрасном и возвышенном, с устремлениями к лучшей, совершенной жизни, к торжеству жизнетворных сил и справедливости.
Цветы – излюбленный сюжет японской живописи. Конечно, не всей. В Японии это характерно для определенного направления в искусстве живописи. Небезынтересно отметить, что это направление имеет свое специфическое обозначение – «цветы и птицы». Достаточно увидеть эти два иероглифических знака, как перед вашим взором сейчас же предстанут многочисленные полотна с «цветами и птицами». Европейцы часто говорят, что это декоративная живопись. Это не совсем точно. Такая живопись стала декоративной, но не такой она была при своем возникновении и подъеме. Формула «цветы и птицы» дает ключ к этому искусству: «птицы» берутся с ярким опереньем, с фантастическими хохолками, с прихотливыми хвостами; «цветы» – вместе с ветвями, то есть кресты и линии. Так что перед вами – мир, свой, особый мир: мир красок, линий и форм. Прибавьте к этому самое существенное: что видят японцы в цвете, линии и форме. Одни – сознательно, через философию, другие – бессознательно, так сказать, интуитивно, через привитую веками эстетику.
О большом внимании японского народа к цветам и их роли в духовной жизни людей свидетельствуют уже самые ранние литературные, в частности поэтические, произведения японских мастеров художественного слова. В народных, фольклорных песнях самого древнего китайского поэтического памятника «Шицзин» – «Книги песен», широко известной также в Японии, цветы служат одной из любимых тем. Значительное место занимают мотивы живых цветов в другом произведении – «Чуских строфах», пользующихся популярностью и в Японии. О цветах говорится в одной из древнейших песен – «Поклонение душе» из цикла «Девять напевов», принадлежащих перу родоначальника китайской поэзии древности Цюй Юаня (340—278 гг. до н. э.), произведения которого дошли до нас в иероглифических письменах:
Замечательно, таким образом, что упоминание о хризантемах, быть может еще не культивированных, а диких, содержится в литературных записях седой старины. Однако, судя по «Таблицам хризантем», составление которых относится к десятому столетию, уже тогда насчитывалось до семидесяти различных видов хризантем. Именно хризантемам, которые, по меткой характеристике японцев, «способны бороться с дыханием осени и сединами зимы», посвящены вдохновенные строки многочисленных поэтических произведений, об этих цветах сложено множество преданий и сказочных историй.
Перу выдающегося китайского новеллиста Пу Сун-лина (Ляо Чжай) принадлежит замечательная новелла, в которой рассказывается о любителе цветов по имени Мао Цзы-цай, в семье которого секрет выращивания цветов хризантемы передавался от отцов к детям. Мао Цзы-цай стал страстным цветоводом. Услышит, бывало, что где-то появился новый сорт хризантемы, – ему и тысяча верст не страшна, тотчас же в путь, только бы достать редкостный цветок. Как-то Мао Цзы-цай отправился за хризантемой в город Наньлин и повстречался в пути с юношей по фамилии Тао, который владел искусством выращивания хризантем. Выброшенные другими, хилые цветы быстро расцветали и приносили новые сорта, как только попадали в волшебные руки Тао. Вскоре Мао Цзы-цай женился на старшей сестре Тао, по имени Хуан-ин, и обе семьи породнились. Однажды Тао выпил лишнего, пьяный упал на землю и тотчас превратился в громадный куст хризантем. Лишь на следующий день к нему вернулся его прежний облик. Но вскоре Тао, вновь сильно опьянев, превратился в огромный куст хризантем, только теперь человеческий образ к нему уже не вернулся. Хуан-ин была в отчаянии, и горьким слезам ее не было конца. Зарыв корни куста в землю, она стала за ними старательно ухаживать, поливать. И к ее крайнему изумлению, осенью на кусте расцвели розовые хризантемы, испускавшие пьянящий аромат. Так возник новый сорт хризантемы, названный «пьяный Тао».
Выращивая из поколения в поколение новые разновидности хризантем, китайские цветоводы давали им названия одно поэтичнее другого. Здесь и «летящий золотой мотылек», и «благодатный снег – предвестник урожая», и «к солнцу обращенная заря», и «яшмовая чарка с развевающейся лентой» и т. д. и т. п. Так соединялся художественный рисунок, утонченная форма, создаваемая природой при активном воздействии человека, с живым эмоциональным словом, поэтическим образом. В этом на протяжении веков находило свое выражение одно из проявлений идеалов прекрасного, образное раскрытие эстетического начала в жизни народа.
Знаменательно, что воспитанию эстетического чувства, пониманию прекрасного серьезное внимание придавалось у нас с первых же шагов создания советской педагогики, морально-этических принципов нового человека, несмотря на материальные лишения, нужду, разруху. «Коллектив надо украшать и внешним образом, – подчеркивал один из вдохновенных воспитателей-коммунистов А. С. Макаренко. – Поэтому я даже тогда, когда коллектив наш был очень беден, первым долгом всегда строил оранжереи, и не как-нибудь, а с расчетом на гектар цветов, как бы дорого это ни стоило. И обязательно розы, не какие-нибудь дрянные цветочки, а хризантемы, розы… это очень важно».
Лик утренний и вечерний
Не менее часто встречающимися цветами в Японии являются также многочисленные разновидности пионов – клубневых и стеблевых, декоративных азалий из семейства вересковых, нарциссов луковичных с пахучими цветами, тюльпанов, душистых гиацинтов из семейства лилейных, астр, георгинов декоративных, достигающих тридцати сантиметров в диаметре, георгинов типа кактуса, бесконечное разнообразие роз, гортензий – полукустарниковых растений семейства камнеломковых с круглыми листьями и зонтиковидными цветами, шафрана и т. д. и т. п. Часто и в большом количестве встречается также вьюнок самых различных сортов и гигантских размеров, достигая двадцати сантиметров в диаметре. Особенно примечательны два вида вьюнков: один – распускающийся утром, другой – вечером. Поэтому первый японцы называют «асагао», «утренним ликом», второй – «югао», «вечерним ликом». Это породило нескончаемое многообразие сюжетов в японской поэзии и живописи.