Связной - Бодров Сергей Сергеевич. Страница 5

– Вы много времени проводили вместе?

– У нас был такой… счастливый брак между нашими семьями. Я гордилась Сережиными победами точно так же, как Лешиными. Помню, мы ездили в Нижний Новгород. Мы с беременной Светой и Олей шли сзади, а впереди шагали два человека, которые были мне бесконечно дороги, – Леша с Сережей. Вместе они составляли тандем, которым я гордилась. Молодые, знаменитые, талантливые… Мне нравилось смотреть, как за Бодровым носились девчонки. Я стояла поодаль и ловила кайф от того, что его просто раздирали на части. А он кепчонку свою натянет и бегом, через парк, чтобы только его не нагнали толпы беснующихся. Я наблюдала за этим и думала: давайте, давайте, догоняйте, это так здорово!

– Как вы познакомились, помните?

– Леша приехал с «Кинотавра» и сказал: «Я посмотрел одно кино, там замечательный парень. Я поехал писать на него сценарий. Все равно делать нечего и денег нет». А потом к нам приехал Сережа. И я в нем, по-моему, тогда ничего не поняла. Леша сказал: «У твоего папы квартира пустует, надо бы его поселить». Я говорю: «Но там же ничего почти нету».

А Леша: «Ничего. Мы там жили, справлялись. И он справится». Вот туда и заселили Бодрова, который все время читал Маринину. Вышли буквально ее первые две книжки. После него Марининой стала зачитываться вся группа.

– А кто придумал ему свитер крупной вязки для «Брата»?

– Я пошла в секонд-хенд, потому что денег на костюмы не было. Искала-искала и вдруг нашла этот свитер. Стоил он тридцать пять рублей. Я сразу поняла – вещь. Напялила его на Бодрова, Леша посмотрел и сказал: «Что это он такой крутой? Он не может быть крутым». А я говорю: «Да этот свитер мама ему связала!» И мы еще долго спорили. Но Сережа так хотел быть крутым, что уломал Балабанова на свитер. Леша только поставил условие, что его хоть чем-нибудь надо задрипать. Так появилась полиэтиленовая ветровка поверх свитера. Потом мальчики так одевались – бушлат и свитер. Я считаю, что это моя самая главная победа в жизни. Все остальное – ну, костюмы и костюмы… После «Связного» я этот свитер упаковала и Светке передала для сына.

– Как одевался Данила, мы знаем. А как одевался Бодров?

Помнишь фразу: «Плеер модный, а одет как обсос»? Помню, мы его одеваем, и он говорит: «Ну ботинки-то хоть модные мне купите…» Тогда только-только начали носить «мартинсы» с синим или желтым протертым носом, и Сережка очень их хотел. А Леша сказал: «Ботинки надо хорошие, а не эти ваши говешки». И в результате мы пошли и купили классические ботинки за сто сорок рублей. Он так расстроился, говорит: «Не модные…» И тут я поняла, что передо мной – ребенок. А он-то все важного из себя строил, очечки надевал… В этом они с Лешей не совпадали. Потому что для Леши мода – это… Он плохо к ней относится.

– Бодров любил отдыхать?

– Тогда жизнь не делилась на работу и отдых. Была просто жизнь. Работая, отдыхали и, отдыхая, работали. А, вот я вспомнила историю. Маленькую, но яркую. После автокатастрофы, которая на съемках «Реки» произошла, я долго лежала в больнице. Потом меня привезли в город, и я уже лежала дома на диване. И вдруг мне позвонили наши с Лешей друзья и сказали: «Мы тебя еще не видели, но знаем, что у тебя с лицом не все в порядке. Так вот, у нас очень хорошие врачи есть в Москве, пластические хирурги. Ты, главное, не переживай». До этого звонка, честно сказать, я и не переживала. А тут посмотрела в зеркало и расстроилась. Я еще лысая была, на лице здоровый шрам, и вижу, глаза даже как-то уменьшились – из-за переломов. И вот я села на диван и стала мрачно думать про операцию. И тут как раз пришли Балабанов с Бодровым и спрашивают: «Ну и что ты тут сидишь, паришься?» А я говорю: «Ребята, что мне делать?» – и посвятила их в свои мысли. И тут Сережа Бодров говорит: «Надя, ты дура? Это сейчас так модно! Куча девиц платит огромные бабки для того, чтобы сделать себе шрамы. А ты получила все это бесплатно». И вот после этой его фразы я сразу успокоилась. Более того, изменила имидж, стала более молодежно одеваться. И Сережка, в следующий раз увидев меня, сказал: «Вот видишь, какая ты кайфовая. А ты напрягалась!»

– Как вам кажется, почему Бодров взялся за «Связного»?

– Я знаю, что Сережа сказал Свете: «Либо мы победим мир этим фильмом, либо мы по полной программе провалимся…» И у него, по-моему, очень сильный был сценарий. Сильный по интересу.

– Я слышал, они с Балабановым кино про будущее собирались снимать…

– Да, про инопланетян. Сидели на кухне, обсуждали его бесконечно. Когда Сережа приезжал по вечерам к нам в гости, за полночь уже возникала одна и та же проблема. Естественно, его уже селили в хороших отелях. И он порывался вернуться в свой номер, как положено, по-взрослому, – вкус буржуйской жизни он уже как бы почувствовал. И в то же время – как отказаться от того, чтоб не посидеть с Балабановым на ободранной кухне и не попридумывать долгую счастливую жизнь. Вот он, бедный, маялся – то ли поехать, то ли остаться. Махнет рукой и по старой привычке останется. Слава богу, в нашем городе разводят мосты…

…Первый раз мы встретились на съемках фильма «Брат» в Петербурге. До этого я ничего не знал о Сергее и фильмов с его участием не видел. Поэтому был приятно удивлен, увидев очень обаятельного человека, и сразу проникся к нему симпатией. Нельзя сказать, что мы стали приятелями после знакомства, но мне было достаточно ощущать лишь то обстоятельство, что в этом мире есть такие замечательные открытые люди. Это всегда обнадеживает. А всего было три встречи. Последняя – после премьеры «Брата-2».

Посидели в «Идиоте» без шума и пыли. Расстались с легким сердцем. Больше не встречались.

Я подарил Сергею песню «Эхолов». Деталь в портрете Сергея – взгляд между небом и землей в тонкое, но бесконечное пространство.

СЦЕНАРИИ

Сценарий «Сестры» написан при участии Сергея Бодрова-ст. и Гульшад Омаровой

СЕСТРЫ

У серых металлических ворот следственного изолятора толкались, как обычно, родственники, в стороне стояла привычная очередь с сумками к окошку передач. Было жарко, окна в машине были открыты, но выйти Дине не разрешали. Дядя Миша курил снаружи, мама нервничала, красила губы и поправляла прическу.

– Ма-ам, ну можно выйти, я писать хочу…

– Господи, ну неужели ты посидеть не можешь, скоро уже…

Время тянулось медленно, какая-то тетка разревелась возле окошка.

– Пятый месяц уже, сколько можно… У кого же узнать…

Потом пришел Толя.

– Ну, скоро уже. Сейчас одного выписывают, потом Алик.

– Господи, долго-то как… – вздохнула мама.

Тут вдруг ей захотелось заплакать, и она судорожно стала махать на глаза, чтобы не потекла тушь.

Дина еще понаблюдала за милиционерами, за цыганской семьей в бархатных камзолах, и тут ее пронзила одна догадка.

– Мама, а ты знаешь, что это – тюрьма? – шепотом спросила она.

Мама после паузы посмотрела на нее как на ненормальную.

– Чтобы я этого слова от тебя больше не слышала.

И снова стала пудриться.

А потом Дина увидела, что идет папа. Такой же красивый и независимый, как всегда, с сигареткой, только в трениках и кроссовках, на плече – спортивная сумка.

– Вон, вон папа!

Все бросились навстречу, мама выскочила, а Дина все никак не могла справиться с дверью. Это было особенно обидно, тем более что она увидела его первая.

– Па-а-апа! – заорала она изо всех сил.

И тут уж они бросили целоваться и поспешили к ней, и папа поднял ее на руки, и они поцеловались тоже. Тушь у мамы, естественно, потекла, а еще сверху Дина отметила завистливый взгляд грустного цыганского мальчика.

Когда уже начали усаживаться, подошел какой-то парень, которого Дина не знала. Но дядя Миша поднял стекло, так что она особенно ничего не слышала, а сам вышел.