Королева гимнастики, или Дорога к победе - Иванова Вера. Страница 53

Спала Олеся на удивление хорошо – крепко и без снов. Проснулась сама, без будильника и звонка тренера, и чувствовала себя наполненной жизнью, уверенностью и силой. Подняв жалюзи, посмотрела в окно – чужой, но ставший уже чуть-чуть близким город пробуждался, наполнялся звуками и запахами, вымытые ночным дождем крыши сияли под нежными лучами утреннего солнца.

Хорошо! Олеся побежала в душ, встала под ледяные струи, потом перевела на максимально горячий, почти кипяток. И снова – лед, потом еще раз – кипяток, и завершить холодной.

После контрастного душа кожа горела, хотелось летать. Единственное, что немного портило ослепительное настроение, куда-то задевался айпад. Но куда он мог пропасть тут, в царстве братства и спорта? И где охранников гораздо больше, чем спортсменов. Найдется! С этими беспечными мыслями Олеся, одевшись, подхватила сумку, побежала вниз, после завтрака – допинг-контроль, пресс-конференция, потом – разминка и, наконец, соревнования.

У лифта встретилась с Соней – та выглядела немного заспанной, но веселой.

– Представляешь, проспала! – пожаловалась подруга. – Наши уже все внизу, меня тренер разбудила.

Из открывшихся дверей лифта вышла горничная в униформе волонтера, безмолвно прошествовала мимо.

– Извините! Можно вас на минуточку? – окликнула ее Олеся.

– Да? Я могу вам чем-нибудь помочь? – отозвалась горничная, приветливо улыбнувшись.

– Мой айпад. Я никак не могу его найти. Если вдруг он попадется вам, передайте его мне, хорошо?

– Да, хорошо, – кивнула горничная. – Обязательно передам.

Май Инь посмотрела вслед ушедшим спортсменкам и мысленно благословила их – это были ее любимицы, самые лучшие, самые прекрасные спортсменки на всей Олимпиаде – правда, имена и фамилии ее восточному уху казались абракадаброй и запомнить их было невозможно. Она поругала себя за то, что не догадалась попросить разрешения сфотографироваться со звездами и взять у них автограф. Фотография вышла бы шикарная – Май Инь в форме волонтера и девушки в форме национальной сборной России – белые спортивные костюмы с сине-красно-золотым узором.

С полным вниманием отнесясь к просьбе Олеси, Май Инь первым делом сделала уборку у нее в комнате. Айпада там не было, и тогда горничная позвонила в пункт забытых вещей – там работала волонтером ее подруга, Чун Янь.

– Тебе случайно не приносили айпад? – спросила она и была на седьмом небе от счастья, услышав «да». – Я знаю, чей он, пришли его мне, я сама передам хозяйке.

Айпад принесли Май Инь перед самым окончанием уборки. Горничная была болельщицей и каждый день приходила на соревнования по художественной гимнастике, поэтому она знала, где найти Олесю. Закончив все дела, она поспешила вниз, чтобы по стеклянному переходу пройти в спорткомплекс. До начала соревнований оставалось совсем немного, и горничная торопилась – на этот раз она надеялась все-таки получить памятную фотографию и автограф.

Это был последний день Олимпиады. Давно уже отстрелялись стрелки, отвоевали борцы, отбегали бегуны, отпрыгали прыгуны и отплавали пловцы. Были поставлены рекорды меткости, силы и скорости, поэтому теперь вся спортивная братия могла расслабиться и отдать дань Красоте и Грации. Пятнадцатитысячный зал Гранд Палас был переполнен.

Олеся испытывала небывалый подъем. Она чувствовала приближение звездного часа, и это подстегивало, заряжало ее, наполняло ликованием. Она была уверена в успехе, он уже витал вокруг, посверкивая золотыми гранями медалей, – на меньшее она была не согласна.

И когда у входа в раздевалку перед ней появилась знакомая фигурка в волонтерской униформе и протянула ей айпад, она не удивилась: в этот день и не могло быть по-другому, и найденная пропажа была тому свидетельством и хорошим предзнаменованием. И поэтому Олеся с радостью сфотографировалась с преданной болельщицей и расписалась в ее блокноте.

А потом она зашла в раздевалку и открыла айпад.

И сразу же увидела сообщение от Клео.

В этот миг, который растянулся, казалось, на долгие минуты – или даже часы, – какой-то внутренний сторож шепнул – не смотри. Не надо. Не сейчас. И она как-то особенно отчетливо увидела собственные пальцы, которые слегка дрожали неизвестно почему – а ведь ничего еще не случилось! – но нетерпеливо касались экрана, чтобы именно то, запретное, она и смогла увидеть…

И она увидела.

Всю невозможную сцену в медцентре. Клео на руках у Ивана. Их поцелуй… Ее невозможные слова!

– Олеся, очнись! Ты что? – Инга Павловна выхватила у нее айпад, но было уже поздно. Змеиное жало нанесло укус. Яд был выпущен, и отрава начала делать свое черное дело.

– Так. Быстро на ковер, соберись, мы уже начинаем прогон!

Истекали последние минуты перед стартом, слова тренера доносились как сквозь вату, и Олеся механически делала все, что нужно, но это была уже не та, утренняя Олеся, веселая и всесильная, а другая – разбитая, поверженная, преданная.

И вспыхнули мучительные воспоминания – Япония, Гриша и Динара, – и, хотя она давно уже простила подругу и помирилась с ней, так и не ставшей девушкой Тарзана, – старая рана на ноге отозвалась тупой болью, и Олеся вдруг поняла – она не сможет. Она не сможет сейчас выступать, ее душевные страдания невыносимы, и нет такой силы, которая вытащит ее из этой бездны.

Однако оказалось, что такая сила все-таки есть.

– И ты поверила?! – громовым голосом закричала тренер, подбегая к ней и потрясая айпадом. – Ты поверила во всю эту чушь? Да это же чистая подстава, фальшивка, фальсификация! Клео специально все это сфабриковала, чтобы прихлопнуть тебя и чтобы ты стала такая, как сейчас!

– Но зачем ей это? – закричала в ответ Олеся – так громко, что сорвала голос. Никогда в жизни она не орала так на тренера! – Зачем?! Она мне не соперница! И ее команда тоже!

– Да просто так, из вредности! Чтоб тебе плохо было. А может, из мести – за Соню. И вообще, мало ли что она хотела припомнить тебе! Ты что, Клео не знаешь?!

Ответить Олеся не успела – именно в этот момент команда выстроилась, чтобы идти на ковер.

Внутри все кипело, обида и боль разъедали ее, и, хотя Олеся всеми силами старалась сдерживаться, эмоции выплескивались через край. И от этого все у нее получалось резко, чрезмерно, бесконтрольно – слишком высокие прыжки, слишком закрученные пируэты – и слишком сильные переброски. И если в личном упражнении это было бы и неплохо, то в команде, где все зависели друг от друга, произошел сбой – ее напарница, Катя Жумарина, нарушив строй, с трудом поймала обруч. Поймав гневный обиженный взгляд, Олеся опомнилась и попыталась вернуть самоконтроль, но в этот момент сама неловко дернулась, и дикая, резкая боль пронзила ногу. Ее хватило только на то, чтобы, стиснув зубы, завершить упражнение и, не показывая виду и даже не прихрамывая, уйти с площадки – чтобы потом со стоном упасть на руки тренеров.

Оценка за выступление была самой средней – 17,500. Девушки отгородились от виновницы ледяным молчанием.

«Прости, у меня не получилось. Она знает», – написала Ивану Инга Павловна.

– Ну вот. Эту Олимпиаду мы потеряли, – голос тренера Лунге бесцветен и тускл. – Ничего не выходит, все разваливается. И больше поставить на замену некого.

– Ничего мы не потеряли и ничего не разваливается! – вскинулась Инга Павловна. Она села рядом с Олесей, которой только что сделали обезболивающий укол, и ровным голосом спросила:

– Ты хочешь, чтобы Клео победила? Чтобы она добилась своего?

– Нет, не хочу, – пролепетала Олеся, массируя лодыжку. Ровного голоса тренера она боялась больше всего – это означало, что Инга Павловна в немыслимом гневе.

– Но ты же поверила ей! – упорствовала тренер.

– Нет… Не поверила, – с легкой заминкой произнесла Олеся.