Девочка Лида - Чарская Лидия Алексеевна. Страница 19

Пришел из кабинета папа и сел на свое обычное место, на другом конце стола, напротив мамы, и сейчас же заметил, что все были невеселы.

- Что это с вами нынче? - спросил он, посматривая кругом себя. - Ребятишки, что носы повесили?

Никто ему не отвечал, дети молча ели суп.

- Ирина Игнатьевна, - обратился он к няне, - дети, верно, нашалили, и вы их наказали?

- Нет, батюшка, не шалили они, и я не наказывала. Мы вот все наверху у себя убирались, сейчас только вниз сошли, - ответила няня.

- Ну так что с вами? Любаша, а? Ты чего такая? - Папа легонько ущипнул за щеку Любу и незаметно дал сзади маленький подзатыльник своему соседу - Коле.

Дети рассмеялись, развеселились и на время забыли, что завтра надо будет провожать маму; забыли заодно и все наставления, которые делала няня про то, как нужно сидеть за столом.

Лида с Любой принялись воевать из-за хлебной горбушки. Обе очень любили горбушку, и, как на беду, обе сразу ее увидали и вместе схватились за нее. Горбушка от черного хлеба была такая поджаристая, такая вкусная - ни одной не хотелось уступить.

- Я прежде увидала ее, - сказала тихо Лида.

- А я прежде взяла, - ответила Любочка. - Ты еще и не думала, а я уж протянула руку к тарелке.

- Ну так что ж, что ты протянула руку? Ведь ты слышала, я первая сказала: горбушка моя!

- Ничего ты не говорила.

- Нет, сказала!

- Нет, не говорила.

- Сказала, сказала!..

Няня была занята на другом конце стола: она резала Жени говядину и не могла ничего видеть. Тарелка с хлебом ездила между тем по скатерти: Лида старалась захватить горбушку себе, Люба - отнять у нее, и, может быть, дело кончилось бы плохо, как вдруг... горбушка исчезла.

Девочки с изумлением взглянули друг на друга - ни у той, ни у другой ее не было. Лида приподняла край скатерти, поглядела под стол - нет ничего. Не упала ли она как-нибудь на колени? Нет, тоже не видно.

Ах, она у папы!.. Он преспокойно как ни в чем не бывало обмакивал ее в соус. И как это он успел? Никто и не заметил.

- Ну что? - смеясь, спросил папа. - Никому не досталось! Вперед уступайте друг другу или делитесь, а не спорьте так, что недалеко и до драки. Ну вот вам по кусочку. А в другой раз заспорите - все съем, ничего не оставлю.

Девочки присмирели.

- Папа! - начал Коля. - Расскажи нам, пожалуйста, про море. Какое бывает море?

- Море? - повторил папа. - Отчего это тебе вздумалось спросить?

- Да так. Мы нынче с няней обсуждали, куда мама поедет. Люба спросила про море, а няня сказала, нужно тебя попросить рассказать. Расскажи, папа!

- А правда, папа, что в море вода соленая? - перебила Люба.

- Правда.

- А как же это так?

- Долго рассказывать, а теперь некогда: надо есть. Вот после обеда потолкуем, если хотите.

- Ах, конечно, хотим, хотим, папа! - закричали дети. Папа чудесно рассказывал!

- Ну так приходите в диванную после обеда.

Всем сделалось весело после такого приглашения.

За столом, подле мамы, сидел с одной стороны маленький Жени, а с другой - старшая дочь Милочка.

Милочка была высоконькая голубоглазая девочка. Мама брала ее с собой за границу, и Лида заметила, что она от этого стала еще больше важничать.

- Папа, я тоже приду послушать тебя, - сказала Мила. - Я немножко читала, это очень интересно, а ты, верно, хорошо все расскажешь.

- Приходи, приходи, моя умница, - ответил папа.

Обед кончился благополучно. Подали жаркое и к нему огурцы, и хоть Лиде с Любой очень хотелось поспорить за огурчик-двойчатку, однако они, помня давешнюю горбушку, решились уступить его уж лучше Коле, чтобы не было обидно ни той ни другой. Потом был любимый сладкий пирог, а потом все встали из-за стола.

Глава III

Диванная - славная, уютная комната в два окна, глядящих прямо в палисадник. Пол ее весь покрыт старым персидским ковром с мелкими цветочками и пестрыми звездочками, которые было так хорошо считать и рассматривать. Вдоль стен стояли диваны и подле каждого - кресло и столик. С потолка спускалась лампа с абажуром, разрисованным какими-то удивительными узорами и фигурами: на одной стороне кривлялся паяц в огромном колпаке, а кругом летали не то мухи, не то жучки, не то просто какие-то закорючки; на другой был букет цветов и две бабочки. Все это было точно живое, когда лампу зажигали и внутри светил желтый огонек.

Дети очень любили эту комнату. Все после обеда обыкновенно приходили в нее посидеть, так как папа не позволял бегать сразу после еды, говорил, что это вредно для здоровья.

Мама устала от обеда - ей принесли из спальни подушку, и она прилегла отдохнуть на диване. Жени примостился возле мамы, Коля подле Жени, Мила с работой у столика; Любочка взяла себе низенький табурет, а Лида, известная егоза, поместилась прямо на полу, на ковре, и уверяла, что ей так будет отлично, удобнее всех.

Папа ушел к себе в кабинет, и все с нетерпением ждали его и его рассказ: всем хотелось послушать про синее море. Лида стучала от большого нетерпения кулаком по коленке и вспоминала свой давешний спор с няней. Милочка прилежно обшивала кружевами новый воротничок и подымала от работы свои голубые глаза только для того, чтобы время от времени с укоризной взглянуть на сестру; но та ничего не замечала.

Пришел из кабинета папа, придвинул к дивану кресло, закурил сигару и сел. Все головы повернулись к нему. Папа обнял одною рукой Колю за плечи и спросил:

- Про что ты просил меня рассказать, Коля?

- Про море, папа.

- А что это такое - море?

- Море - вода, - ответил Коля, - очень большая вода.

- Большая вода! - повторил, улыбаясь, папа. - Пожалуй... И все-таки - какаяона? Как наш пруд на даче или больше?

- Конечно, больше, папа, - ответил Коля.

- Больше и гораздо больше. Пруд в сравнении с морем так же мал, как стакан воды перед прудом, даже еще меньше. Москва - большой город, наша деревня - тоже большая; таких деревень и городов много, много по всей земле. Кроме городов, есть поля и леса, большие равнины и огромные горы. И все-таки на свете воды больше, чем суши, то есть сухой, твердой земли. Каждое отдельное море также очень велико. Если стать на одном берегу нашего пруда, то другой берег виден хорошо; на нем можно все разглядеть: и деревья, и кусты, и человека, коли он там станет. В море же не то, в море другого берега совсем не видно, и когда люди выезжают в открытое море, то они только и видят под собой воду, а над собой - небо.

- Батюшки! Совсем не видать земли! Да ведь это, должно быть, страшно, папа! - заметила Люба. - Я бы ни за что не поехала.

- А я бы поехала, непременно поехала бы! - закричала по своему обыкновению Лида, но, увидав, что мама поморщилась, продолжала потише, размахивая руками и блестя глазами: - Я бы знаете что сделала? Я бы взяла лодочку маленькую-маленькую, челночок, села бы в нее, взяла весло и уехала бы далеко-далеко, туда, в самое море.

Папа засмеялся:

- Ну, на маленькой лодочке да еще с одним веслом ты бы не далеко уехала.

- Отчего?

- Оттого что на лодочке в море опасно пускаться: как раз водой зальет, будет бросать как щепку. По морю плавают на кораблях, на пароходах; можно и на лодках, только недалеко, у берега.

- А какие бывают корабли, папа?

- Ну, подожди немного. Прежде узнаем хорошенько, какое бывает море, а потом - и какие корабли по морю плавают... Так вот, мы сказали, что море очень большое, больше всякого пруда, всякого озера. Но не одним этим оно отличается, есть еще и другие особенности. Во-первых, вода в море...

- Соленая, - перебил Коля.

- Верно, даже горько-соленая. Если мы возьмем стакан воды и прибавим в нее соли, то вкус ее будет не совсем такой, как вкус настоящей морской воды. В ней есть еще горечь, она горько-соленая. Пить ее нельзя, да и проглотить трудно - такая она неприятная.

- А как же те люди, которые плавают по морю, когда они много дней не могут доплыть до берега?.. Что же они пьют, папа? - спросила Люба.